Елена Ванеян (imperatressa)
* * *
Что так щелкают патроны холостые,
Фейерверков распускаются кроны
И играют косточки святые
В маленькой могиле зеленой?
Или под перинкой снеговою,
Или под клетчатым пледом?
Что там видит Небо голубое,
Любопытное, идущее по следу?
Небо видит, выдувая и вея,
Как дается мир в прозрачной яме
И с младенческой душою своею,
И с любимыми теперь, и с друзьями.
О, я встану с колен и на колени,
Изолью большую душу в поклоне.
Ты как звездочка сеешься в тленье,
Дом прижизненный, уютный как домик,
Где фонарики в окошках и тени,
Маргаритки на столах и посуда,
И промытые стекла запотели -
Снова дышит, продолжается чудо…
Вот и щелкают патроны холостые,
Фейерверков распускаются кроны
И играют косточки святые
В маленькой могиле зеленой.
* * *
Призирая печальную згу,
Я вас знаю, минуты такие…
Нежно мыслят в усталом мозгу
Безглагольные гады морские:
«Мы с тобою… мы тоже кисель,
Вата, корпия, тихая губка…
И гадательно видим отсель,
Как летает морская Голубка...
А волшебный Конек-завиток,
Глянь, с конятами нянчит икринки,
Улыбаясь, кровавит платок,
Золотые глотая искринки…»
И на спящую в горле зарю
Так находят зеленые волны,
Что из сердца сквозь пальцы смотрю,
Забывая сказать себе … полно,
Что я знаю о ясной тоске,
О прозрачном, как веки, смиренье,
Укрывающем розовый свет,
Сизый кобальт плывущих прозрений.
Улитка и колокольчики
С.
Под дубом резным болотным в небесно густой траве
Подружка моя живет, листок виноградный гложет.
А кто там о ком заплакал, услышал ли что в ответ,
Попробуй поди узнай - нас, может, и быть не может.
Маленькая, родная, что ты подаришь мне
В память о вечных днях, когда мы на свете жили?
Белые колокольчики, спрятанные во сне,
Что душу сию бессмертную уняли и утишили.
Плакальщицы
И чешутся глаза от внутрь растущих трав,
И белый зверь не спит в кусте неопалимом,
И звезды затенил холодный кенотаф -
Свободная страна всех плакальщиц, гонимых
На мертвом языке, пустом и холостом,
По городам лесным, по страхам безымянным.
Ни небом, ни землей, ни прежде, ни потом,
Ни близких, ни чужих, ни хнычущих, ни пьяных -
Шершавый стол-плита в глуши подземных вод,
И молнии плывут проводкой оголенной.
Так тоже держат твердь - сгибая небосвод.
От белой бирюзы - до бирюзы зеленой.
9 октября
То ли пьяная всклянь, то ли так, из живого стекла?
Перед ведьмой стоит, молча ест освященную землю.
Тьфу, достала, - рычит, - убирайся, откуда пришла,
На зеленую землю катись, на зеленую землю!
- На земле моей, бабушка, нет никого под луной,
Только спящие дети, да вот - неживая синичка…
Только Дашенька старая нюхает воздух ночной,
Задирая к луне свое белое личико…
Дура! День на земле: по-над глиной чудовищный грай,
Хриплый Тузик в зените уже, и усатая рыба!
Вон катись, прочь катись, и синицу свою забирай,
В сумасшедшее небо спеши, в сумасшедшее небо!
* * *
Заслышав тяжкий гул,
Мы встали в строй без звука -
И путевой дворец,
И конаковский мох,
И пень со светляком,
И юная гадюка,
И женщина-лосось,
И безнадежный лох.
* * *
Смальта битая-побитая,
Сквозь железную иглу
Я лечу на запах битума -
Да в целебную смолу.
Знаю, помню, только жарко мне
В фиолетовом теньке.
После чиркну - а ты шаркни мне -
По асфальтовой реке.
Не глухих и слабослышащих,
Не заброшенных могил -
Кирпичей двоякодышащих
Полон, полон Белый Нил.