Мгновение.
Приклад с силой ударил мне в спину, выбивая из тупой равнодушной отрешенности. Я шатнулся вперед, с трудом сохранив равновесие. Боль от удара волной прошла по позвоночнику и заставила меня в очередной раз заскрипеть зубами.
- Следующий, - глухо каркнул бородатый.
Следующий - это я. Вот, собственно и все. Так заканчивается жизненный путь блестящего выпускнику Пажеского корпуса, офицера Генштаба и героя войны. Не совсем так я себе это представлял. Хотя, говорят, прадеда тоже крестьяне на вилы приняли , когда один известный персонаж поднял половину России в том самом бессмысленном и беспощадном….. Я поднял голову вверх и посмотрел на небо.
Насладиться васильковым небом и легкими, уже совсем весенними облаками мне не дали. Почти сразу мне накинули на голову джутовый мешок, отрезав меня вместе со всем окружающим миром и от всей предыдущей жизни. В мешке воняло сгнившей картошкой и было совсем неинтересно. Петля уже заняла свое место, сдавив шею колючим кольцом.
Вешать меня победивший пролетариат собирался на мосту через Клязьму. В этом месте она была уже довольно широка, и мост построили соответствующий. С большими пролетами и мощными быками. А посередине, в сторону, несколько выбивалась одна из балок. Через нее была перекинута веревка , один конец которой был выбленочным узлом завязан на перилах, а второй элегантно обвивал мою шею.
Так просто, буднично и скучно. Так просто…. Так страшно…. Я глубоко вдохнул вонючий воздух мешка и закрыл глаза. А потом тяжелый пинок спихнул меня с края моста.
Обычно при таком виде повешения люди умирают не от удушья, а от перелома шейных позвонков. Тело валится вниз, тонкие позвонки ломаются, человек умирает почти мгновенно. У меня это не получилось. То ли шея была слишком крепкая, то ли свободный ход веревки слишком маленький и тело не успело набрать инерцию, но когда я тяжелым грузом повис над рекой, то был еще жив.
Петля сдавила тисками горло, перед глазами плыли черные круги. Я нелепо болтал ногами в воздухе и невнятно хрипел. Вдруг послышался громкий треск ломающегося дерева, который я даже смог отметить краем сознания. И сразу, без перехода, вокруг меня, сверху и снизу оказалась вода. Весенний половодный поток подхватил меня и потащил в неизвестном направлении.
Я дико извивался, пытаясь освободить руки, намертво связанные за спиной. Но узел разбух от воды и не поддавался моим судорожным рывкам. Течением с головы сорвало мешок. Правда, видимости от этого не прибавилось. Я был где-то в воде, вокруг была только серая взбаламученная хмарь. И еще очень хотелось дышать. Обычно говорят, что легкие горят как в огне. Ничего подобного. Легкие не горели, просто тело было готово взорваться изнутри. Просто каждая клеточка разрывалась от дикого желания дышать. Дышать! А потом я полетел в коридор с разноцветными стенами, а сознание обрубила стремительно залившая все чернота.
Вода плеснула в лицо, и я пришел в себя. Прокашлялся, одновременно судорожно хватая кусками воздух. Потом перевалился на бок и попытался приподнять голову. Я лежал на небольшой отмели, куда меня выкинуло течением. Повезло, ничего не скажешь… Откуда то издалека доносились крики, а потом сухо треснул выстрел. Я поджал под себя ноги и со стоном, обдирая кожу и выворачивая суставы, перекинул руки вперед. Раздалось еще несколько выстрелов. Я поднялся на четвереньки и, неловко толкнувшись сразу всеми руками и ногами, бултыхнулся обратно в реку. Поток принял меня и понес вперед.
Петля по-прежнему сжимала мне шею, а веревка длинным концом намоталась вокруг тела. Горло отчаянно болело, а дышать было по-прежнему трудно. Я отчаянно рванул петлю от шеи и сдавленно замычал от боли. Сжимающие меня тиски с трудом поддались и отжались на сантиметр. Воздух горячими толчками проходил через воспаленное горло, периодически сменяясь захлестывающей лицо водой.
В воде было ужасно холодно. Кое-где еще попадались небольшие льдинки, пихая меня острыми краями. Тело стремительно теряло чувствительность и меня начала бить крупная дрожь. Пора было выбираться. Медленно загребая негнущимися руками, я попытался выбраться из стремнины. Река сопротивлялась и не хотела больше помогать. С трудом преодолевая накатывающее оцепенение, я подплыл к правому берегу. Ухватился за нависающие над водой кусты и бессильно обмяк, не в силах подтянуть себя на берег. Тело уже не чувствовало холод, глаза начали сонно закрываться. Последними остатками воли я встряхнулся и, хрипя и извиваясь как червяк, все-таки заполз на скользкий берег.
Шея болела невыносимо. Петля разбухла от воды и опять давила на горло. Узел намертво стянулся и никак не реагировал на мои слабые попытки его развязать. Онемевшие пальцы не слушались и лишь слабо царапали веревку. Я с трудом встал на ноги, и поминутно спотыкаясь и оскальзываясь, пошел вперед. Надо было найти человеческое жилье, где мне кто-нибудь сможет помочь. А то таким образом дело тех, на мосту, все-таки будет доведено до конца.
Бесконечный лес цеплялся за промокшую одежду всеми ветками сразу. В каком то полузабытье я брел, не разбирая направления. Мысль о том, что меня могут искать, скользнула по краю сознания и благополучно исчезла. Мне было больно, холодно и почти уже все равно.
Я зацепился концом веревки за очередную ветку, которая чувствительно дернула и так пульсирующую горячей болью шею. С трудом выпутался и вдруг оказался на опушке. Передо мной раскинулась идиллическая русская картина. Поле с проплешинами серого снега, несколько скирд почерневшей после зимы соломы и околица маленькой деревушки. Я, пошатываясь, побрел в ее направлении.
На поле, ближе к крайней избе, были люди. Шатаясь как пьяный, я пересек поле и с трудом перелез через невысокий плетень. Меня заметили. Перед глазами у меня стоял туман, шея горела огнем. Из последних сил я сделал шаг вперед, и в этот момент чудовищная сила рванула меня вверх, ломая шейные позвонки и вышибая из жизни.
……………………………………………………………………………………………………………………………………………………
Человек в матросской бескозырке сплюнул в реку и проводил глазами раскачивающийся на веревке труп. Наверху поскрипывала под весом балка, внизу шумела половодная река.
- Слышь, Михалыч, а правда, что человек перед смертью всю жизнь свою видит? - спросил он задумчиво. Бородатый Михалыч поскреб затылок и прогудел:
- Да кто же его знает, что он там видит…, я вот вижу, что нам сейчас пешком до деревни час шлепать. А я, между прочим, с утра не жрамши. Пошли уже скорее.
Он закинул винтовку на плечо, повернулся, и, не оборачиваясь, пошагал вперед.