путевые заметки
Часть 4
Часть 3 - здесь
Как мы спасались от пожара.
На следующий же день Дэйв провел учебную пожарную тревогу. Сказал, что это обязательное условие пребывания в центре, показал все двери на улицу (а их там было бессчетное количество), объяснил, что, заслышав рев пожарной сирены, каждый должен мгновенно (не теряя времени на то, чтобы одеться или взять вещи) выйти на улицу через ближайшую дверь, как можно быстрее, но не бегом, все должны собраться на площадке перед зданием и ждать дальнейших распоряжений.
- Все понятно?
- Все понятно!
- Проводим учебную тревогу!
Дети разошлись по своим комнатам, взревела сирена, и все пятьдесят негодяев с визгом и хохотом кинулись бежать к дверям, причем вовсе не ближайшим к их комнатам, а почему-то всей толпой к центральным. Прошло минут 15, пока толпа у выхода рассосалась и наши золотые детки оказались на заветной площадке. Дэйв со скрещенными на груди руками хмуро посмотрел на них, покачал головой и снова повторил, что бежать нельзя, что выходить следует через ближайшую к комнате дверь и что ничего смешного в пожарной тревоге нет. На этом учеба завершилась.
Мы собрали всех в комнате отдыха и провели воспитательную работу. Вообще воспитательную работу мы проводили ежевечерне и в общем и целом довольно успешно. Мы панически боялись Дэйва (вот интересный вопрос - почему?). Нет, неправильно. Мы его в первую очередь обожали, причем как дети, так и взрослые. Необыкновенный умница, очень спокойный и терпеливый, он нес на себе немалый груз управления этой сложной структурой, обходясь совсем небольшим штатом сотрудников, которые слушались его беспрекословно, никогда не выходил из себя, не путался в предварительных заказах и не впадал в отчаяние, когда группа в последний момент отказывалась от поездки, подвергая финансовое положение центра нелегкому испытанию. Его жена, как, впрочем, и жена повара Рича, часто помогала на кухне. После завтрака, когда дети собирали ланч, за кухонную стойку вставали все сотрудники, включая Дэйва. Никто в Хитром доме не чурался никакой работы, и нас с первого же дня предупредили, что здесь самообслуживание. Мы сами накрывали на столы и убирали с них (тоже совершенно определенная, четко продуманная процедура), мыли посуду, стирали одежду (а одежды было, поверьте мне, страшное множество) и поддерживали чистоту в комнатах, коридорах и столовой. Почти все полы в здании были затянуты ковролином - кроме столовой и кухни, прачечной, раздевалки-сушилки и входных коридоров. Нас научили пользоваться стиральной и сушильной машинами, пылесосом и посудомойкой - не той изящной красавицей, которая обычно скромно украшает собой кухню, а промышленным монстром, к которому мы предпочитали не подпускать детей, потому что сами его боялись. Кстати, в первую пару дней мы, взрослые, сдуру решили, что будем мыть посуду сами, но к концу второго дня сообразили, что эдак мы помрем, не дожив до заветного дня - визита в Лондон, поэтому быстренько разбили детей на дежурные по кухне группы. Дети попытались было ворчать, дескать, не за этим они сюда приехали, но революционные настроения мы жестко пресекли на корню, и проблем больше не возникало. А чтобы их не возникало совсем, мы каждый вечер после чтения Библии устраивали профилактическую головомойку, потому что больше всего боялись, что Дэйв посмотрит на нас неодобрительно и скажет свое знаменитое: "Rules are rules". Нам казалось, что его неодобрения мы просто не переживем. Поразительный эффект, между прочим, и мы быстро научились им пользоваться - наши дети уже к концу третьего дня пребывания в Heatree готовы были отдать все на свете за снисходительную улыбку не только Дэйва Смита, но и нашу…
Да, так что вечером мы собрали этих паразитов в комнате отдыха и провели среди них воспитательную работу. Плоды она дала невероятные.
В Хитром доме курить было нельзя. Впрочем, там вообще никто не курил, поэтому мы проявляли чудеса изобретательности - почему-то нам казалось, что персонал, застав нас с сигаретой в зубах, обязательно нас осудит. Сначала курящих было только двое - я и один из водителей. Но график работы был чрезвычайно напряженным, день рассчитан не по минутам, а буквально по секундам, соответственно и напряжение возрастало не по дням, а по часам, и через два дня не курили только Сергей (очень восторженный христианин-евангелист) и Наталья. Ну, описывать Наталью вообще можно только с отрицательной частицей "не". Она НЕ курила, водку с нами НЕ пьянствовала, по-английски разговаривать НЕ умела, activities терпеть НЕ могла, и мы все ее в расчет НЕ принимали и НЕ любили. Олька же и Анфиса пополнили наши ряды очень быстро, сначала стреляя сигареты у меня, а во время первой же экскурсии купив заветные курительные палочки и себе. Мы прятались в глубоких арках-проходах, ходили к нашему автобусу на стоянку и укрывались за его огромными бортами, выходили за пределы угодий, на дорогу, а вечером, когда персонал уходил к себе домой, укладывали детей спать и с облегченным вздохом садились на лавочку перед Хитрым домом, чтобы умиротворенно покурить в тишине и покое. А бычки старательно закапывали в землю или спускали в речушки, внимательно отслеживая их исчезновение с потоком воды. А в самом Хитром доме с его чувствительной пожарной сигнализацией мы боялись вытаскивать даже сигаретные пачки. Так, на всякий случай - мало ли что?
И вот однажды ночью, часов эдак в двенадцать, сидим мы, стало быть, на лавочке, наслаждаемся тишиной и табачным дымом - даже разговаривать уже не хотелось - и вдруг слышим дикий вой пожарной сигнализации. Верещала она омерзительно и очень, ОЧЕНЬ громко. Мы вскочили на ноги, в доме вспыхнул свет, и наши дети, наши замечательные детки посыпались из всех дверей. Из всех!!! В халатиках и ночных рубашках!!! Молча, быстро и очень организованно!!! Через две минуты на площадке перед Хитрым домом стояли все пятьдесят детей (для меня до сих пор загадка, как они сумели это сделать - ведь большинство уже честно спало), в самых разнообразных одежках - кто-то успел схватить халат или влезть в джинсы, а кто-то не успел, кто-то нацепил на ноги тапочки, а кто-то выскочил босиком, а один 15-летний юноша стоял, завернувшись в мокрое банное полотенце - сирена застала его в душе. Хотя в тот год нам необыкновенно повезло с погодой - дождей почти не было, светило солнышко и было непривычно тепло (англичане говорили нам, что Иисус был в тот год на нашей стороне), все же конец марта есть конец марта, тем более в 12 ночи. Сказать, что было прохладно - значит, ничего не сказать. И вот наши детки, все 50, стоят почти раздетые, многие босиком, на улице, и не жалуются. Не скулят и не ворчат. Они стоят, хлопая сонными глазами, и ждут команды. Мы их пересчитали. И еще раз пересчитали. И еще раз - все 50 на месте. Босиком, в ночнушках, дрожат от холода, но все целы и невредимы. И вышли по тревоге так, будто репетировали это ежедневно раз по двадцать, а не единожды вывалились из единственной входной двери, умирая от смеха.
Еще через две минуты примчались ночные дежурные Рич и Джоно, уточнили, все ли дети на месте, и скрылись в здании. Еще через пять минут они вышли, пожав плечами, сообщили, что тревога оказалась ложной, никакого пожара нет и можно ложиться спать. Дрожавшие перепуганные дети побрели назад, в комнаты, а нам навстречу неторопливо вышла Наталья в махровом халате и недовольным тоном поинтересовалась, что за шум среди ночи. Наши нервы не выдержали, и мы еще долго оглашали окрестности истерическим хохотом. Нет, ну скажите, как можно ничего не заметить, если воет пожарная сигнализация, из ее же комнаты выбегают три испуганные девочки, топочет пятьдесят пар ног и вообще - вот-вот все сгорит нафик? Самое забавное, что никто - никто из нас, включая и выбежавших на улицу по тревоге водителей!! - не заметил отсутствия пятой сопровождающей. Вот это, я понимаю, мимикрия, то бишь умение напрочь сливаться с местностью. Или мебелью.
Дети улеглись, мы с англичанами еще раз тщательно прочесали здание, никаких "очагов возгорания" не обнаружили, и наивный Джоно высказал предположение, что кто-то из детей воспользовался слишком крепким дезодорантом. "Датчики очень чувствительные, - объяснял он, - и могли среагировать на сильный запах". Мы согласно покивали, а когда англичанцы ушли досыпать, кровожадно поклялись, что на завтрашней головомойке конфискуем все табачные запасы у наших очаровательных деток. И всыпем им по первое число.
Впрочем, контрабанду они добровольно сдали еще утром, не дожидаясь вечернего воспитательного момента. Просто принесли в мою комнату и, понурившись, признались, что не ожидали такого эффекта. "Мы ж и окошко открыли, - горячечным шепотом рассказывали правонарушители. - Кто ж знал, что эти дурацкие датчики все чувствуют?"
-Мы знали, - сурово отрезала я. - И вообще - маленькие вы еще, чтобы курить. Справка от мамы есть?
Справки от мамы не было, и с курением было покончено до самого возвращения домой.
А пожарных тревог у нас больше не было. Ни ложных, ни настоящих.
часть пятая здесь
Часть 3 - здесь
Как мы спасались от пожара.
На следующий же день Дэйв провел учебную пожарную тревогу. Сказал, что это обязательное условие пребывания в центре, показал все двери на улицу (а их там было бессчетное количество), объяснил, что, заслышав рев пожарной сирены, каждый должен мгновенно (не теряя времени на то, чтобы одеться или взять вещи) выйти на улицу через ближайшую дверь, как можно быстрее, но не бегом, все должны собраться на площадке перед зданием и ждать дальнейших распоряжений.
- Все понятно?
- Все понятно!
- Проводим учебную тревогу!
Дети разошлись по своим комнатам, взревела сирена, и все пятьдесят негодяев с визгом и хохотом кинулись бежать к дверям, причем вовсе не ближайшим к их комнатам, а почему-то всей толпой к центральным. Прошло минут 15, пока толпа у выхода рассосалась и наши золотые детки оказались на заветной площадке. Дэйв со скрещенными на груди руками хмуро посмотрел на них, покачал головой и снова повторил, что бежать нельзя, что выходить следует через ближайшую к комнате дверь и что ничего смешного в пожарной тревоге нет. На этом учеба завершилась.
Мы собрали всех в комнате отдыха и провели воспитательную работу. Вообще воспитательную работу мы проводили ежевечерне и в общем и целом довольно успешно. Мы панически боялись Дэйва (вот интересный вопрос - почему?). Нет, неправильно. Мы его в первую очередь обожали, причем как дети, так и взрослые. Необыкновенный умница, очень спокойный и терпеливый, он нес на себе немалый груз управления этой сложной структурой, обходясь совсем небольшим штатом сотрудников, которые слушались его беспрекословно, никогда не выходил из себя, не путался в предварительных заказах и не впадал в отчаяние, когда группа в последний момент отказывалась от поездки, подвергая финансовое положение центра нелегкому испытанию. Его жена, как, впрочем, и жена повара Рича, часто помогала на кухне. После завтрака, когда дети собирали ланч, за кухонную стойку вставали все сотрудники, включая Дэйва. Никто в Хитром доме не чурался никакой работы, и нас с первого же дня предупредили, что здесь самообслуживание. Мы сами накрывали на столы и убирали с них (тоже совершенно определенная, четко продуманная процедура), мыли посуду, стирали одежду (а одежды было, поверьте мне, страшное множество) и поддерживали чистоту в комнатах, коридорах и столовой. Почти все полы в здании были затянуты ковролином - кроме столовой и кухни, прачечной, раздевалки-сушилки и входных коридоров. Нас научили пользоваться стиральной и сушильной машинами, пылесосом и посудомойкой - не той изящной красавицей, которая обычно скромно украшает собой кухню, а промышленным монстром, к которому мы предпочитали не подпускать детей, потому что сами его боялись. Кстати, в первую пару дней мы, взрослые, сдуру решили, что будем мыть посуду сами, но к концу второго дня сообразили, что эдак мы помрем, не дожив до заветного дня - визита в Лондон, поэтому быстренько разбили детей на дежурные по кухне группы. Дети попытались было ворчать, дескать, не за этим они сюда приехали, но революционные настроения мы жестко пресекли на корню, и проблем больше не возникало. А чтобы их не возникало совсем, мы каждый вечер после чтения Библии устраивали профилактическую головомойку, потому что больше всего боялись, что Дэйв посмотрит на нас неодобрительно и скажет свое знаменитое: "Rules are rules". Нам казалось, что его неодобрения мы просто не переживем. Поразительный эффект, между прочим, и мы быстро научились им пользоваться - наши дети уже к концу третьего дня пребывания в Heatree готовы были отдать все на свете за снисходительную улыбку не только Дэйва Смита, но и нашу…
Да, так что вечером мы собрали этих паразитов в комнате отдыха и провели среди них воспитательную работу. Плоды она дала невероятные.
В Хитром доме курить было нельзя. Впрочем, там вообще никто не курил, поэтому мы проявляли чудеса изобретательности - почему-то нам казалось, что персонал, застав нас с сигаретой в зубах, обязательно нас осудит. Сначала курящих было только двое - я и один из водителей. Но график работы был чрезвычайно напряженным, день рассчитан не по минутам, а буквально по секундам, соответственно и напряжение возрастало не по дням, а по часам, и через два дня не курили только Сергей (очень восторженный христианин-евангелист) и Наталья. Ну, описывать Наталью вообще можно только с отрицательной частицей "не". Она НЕ курила, водку с нами НЕ пьянствовала, по-английски разговаривать НЕ умела, activities терпеть НЕ могла, и мы все ее в расчет НЕ принимали и НЕ любили. Олька же и Анфиса пополнили наши ряды очень быстро, сначала стреляя сигареты у меня, а во время первой же экскурсии купив заветные курительные палочки и себе. Мы прятались в глубоких арках-проходах, ходили к нашему автобусу на стоянку и укрывались за его огромными бортами, выходили за пределы угодий, на дорогу, а вечером, когда персонал уходил к себе домой, укладывали детей спать и с облегченным вздохом садились на лавочку перед Хитрым домом, чтобы умиротворенно покурить в тишине и покое. А бычки старательно закапывали в землю или спускали в речушки, внимательно отслеживая их исчезновение с потоком воды. А в самом Хитром доме с его чувствительной пожарной сигнализацией мы боялись вытаскивать даже сигаретные пачки. Так, на всякий случай - мало ли что?
И вот однажды ночью, часов эдак в двенадцать, сидим мы, стало быть, на лавочке, наслаждаемся тишиной и табачным дымом - даже разговаривать уже не хотелось - и вдруг слышим дикий вой пожарной сигнализации. Верещала она омерзительно и очень, ОЧЕНЬ громко. Мы вскочили на ноги, в доме вспыхнул свет, и наши дети, наши замечательные детки посыпались из всех дверей. Из всех!!! В халатиках и ночных рубашках!!! Молча, быстро и очень организованно!!! Через две минуты на площадке перед Хитрым домом стояли все пятьдесят детей (для меня до сих пор загадка, как они сумели это сделать - ведь большинство уже честно спало), в самых разнообразных одежках - кто-то успел схватить халат или влезть в джинсы, а кто-то не успел, кто-то нацепил на ноги тапочки, а кто-то выскочил босиком, а один 15-летний юноша стоял, завернувшись в мокрое банное полотенце - сирена застала его в душе. Хотя в тот год нам необыкновенно повезло с погодой - дождей почти не было, светило солнышко и было непривычно тепло (англичане говорили нам, что Иисус был в тот год на нашей стороне), все же конец марта есть конец марта, тем более в 12 ночи. Сказать, что было прохладно - значит, ничего не сказать. И вот наши детки, все 50, стоят почти раздетые, многие босиком, на улице, и не жалуются. Не скулят и не ворчат. Они стоят, хлопая сонными глазами, и ждут команды. Мы их пересчитали. И еще раз пересчитали. И еще раз - все 50 на месте. Босиком, в ночнушках, дрожат от холода, но все целы и невредимы. И вышли по тревоге так, будто репетировали это ежедневно раз по двадцать, а не единожды вывалились из единственной входной двери, умирая от смеха.
Еще через две минуты примчались ночные дежурные Рич и Джоно, уточнили, все ли дети на месте, и скрылись в здании. Еще через пять минут они вышли, пожав плечами, сообщили, что тревога оказалась ложной, никакого пожара нет и можно ложиться спать. Дрожавшие перепуганные дети побрели назад, в комнаты, а нам навстречу неторопливо вышла Наталья в махровом халате и недовольным тоном поинтересовалась, что за шум среди ночи. Наши нервы не выдержали, и мы еще долго оглашали окрестности истерическим хохотом. Нет, ну скажите, как можно ничего не заметить, если воет пожарная сигнализация, из ее же комнаты выбегают три испуганные девочки, топочет пятьдесят пар ног и вообще - вот-вот все сгорит нафик? Самое забавное, что никто - никто из нас, включая и выбежавших на улицу по тревоге водителей!! - не заметил отсутствия пятой сопровождающей. Вот это, я понимаю, мимикрия, то бишь умение напрочь сливаться с местностью. Или мебелью.
Дети улеглись, мы с англичанами еще раз тщательно прочесали здание, никаких "очагов возгорания" не обнаружили, и наивный Джоно высказал предположение, что кто-то из детей воспользовался слишком крепким дезодорантом. "Датчики очень чувствительные, - объяснял он, - и могли среагировать на сильный запах". Мы согласно покивали, а когда англичанцы ушли досыпать, кровожадно поклялись, что на завтрашней головомойке конфискуем все табачные запасы у наших очаровательных деток. И всыпем им по первое число.
Впрочем, контрабанду они добровольно сдали еще утром, не дожидаясь вечернего воспитательного момента. Просто принесли в мою комнату и, понурившись, признались, что не ожидали такого эффекта. "Мы ж и окошко открыли, - горячечным шепотом рассказывали правонарушители. - Кто ж знал, что эти дурацкие датчики все чувствуют?"
-Мы знали, - сурово отрезала я. - И вообще - маленькие вы еще, чтобы курить. Справка от мамы есть?
Справки от мамы не было, и с курением было покончено до самого возвращения домой.
А пожарных тревог у нас больше не было. Ни ложных, ни настоящих.
часть пятая здесь