Поднявшись в горы, мы подумали, что оказались не на камнях, покрытых ослепительным снегом у вершин, и многоцветной живностью у основания, и вздымающих это своё великолепие выше самых высоких дворцов и башен любимого нашего Сайгона, но в другой стране, так как различие между порядками в горах, и порядками, которые царили внизу, были неимоверны. В то время, как среди часто посещяемых нами болот, джунглей, посёлков и всего, что было достаточно низко для того, чтобы можно было разглядеть его вершины, мы не старались вести себя тихо, но тем не менее шумели не больше, чем спящая змея, то здесь, даже после того, как несколько раз разбуженные нашими криками камни и снег бросались вниз на потревоживших их путников, мы не могли унять наши восторженные голоса достаточно, чтобы не повторять столь прискорбного события. В то время, как там, откуда мы пришли, миновав уже неведомые нам до того джунгли, было много растений, много животных и много духов, то здесь растения , хоть порой и многочисленные, не были похожи на те зелёные дворцы, которые рисовали нам деревья и травы внизу, животные в горах были большими и сильными, и не раз угрожали нам, но их было так мало, что мы специально отыскивали их среди скал и пещер, боясь оказаться в полном одиночестве, а духи тут не были ни злыми, не весёлыми, но скитались среди нежно любимых ими гор, изредка успокаивая черезчур ретиво бросавшиеся вниз камни и черезчур больших и опасных животных. И мы шли черех этот край, оберегаемые временами его духами, временами - собственными знаниями, накопленными за долгое присутствие во Вьетнаме, пока ,наконец, мы не поднялись на самую высокую и последнюю гору, и не увидели огромной дворец, блещущий червлёным золотом.