Mes souvenirs
Первый курс. Расселение по комнатам. Море иностранных студентов изо всех закоулков третьего мира: разноцветные и разнообразные… Очень хочется поселиться вместе с ребятами, с которыми успел сдружиться на экзаменах, но не тут-то было. Селят по трое: двое иностранцев, один - наш. Для быстрого освоения языка, интернациональной дружбы и прочих благ.
Никто, конечно, не в восторге, ибо комбинации подбираются самые невероятные… Араб, латинос, наш. Негр, латинос, наш… Старший преподаватель старательно контролирует процесс, но иногда удается его обдурить. Так, араб меняется с индусом, и в итоге в одной комнате оказываются два араба и наш, а в другой - два индуса и наш. Для отвода глаз на дверь с внешней стороны вешаются бумажные флаги Индии и Палестины и пишутся имена всех, кто должен там жить…
Я оказываюсь в обществе двух негров. Неграми их именовать строго воспрещено - обидятся! Только «африканские студенты» и никак иначе. Оба - гораздо старше меня, лет по 25.
Один - огромный, хромой, бывший боксер, копия, если кто видел, того огромного негра из «Полицейской Академии»… Говорит на французском и английском. Страна Нигер, звать его Мосси Гарба Хамаду. Мы его зовем Муса, конечно. Он привез с собой огромную коробку пакетиков растворимого Nescafe. Мы начинаем бессовестно красть у него пакетики и пить утренний кофе в комнате по соседству. Муса догадывается, но пока молчит. По свойственной всем неграм привычке он начинает загромождать комнату купленной мебелью и бытовой аппаратурой и техникой. Осень выдалась холодная и уже в ноябре он спит в шапке-ушанке и (почему-то) при включенном свете. Я недоуменно терплю, благо намертво засыпаю под утро после посиделок с друзьями этажом ниже и песен под гитару и бутылочку…
Другой - наоборот, мозгляк какой-то… Экваториальная Гвинея, зовут Хосе Бибанг Эбанега. В просторечии Хосе_Бибано. Неимоверный любострастник. Но это я отчетливо пойму только потом… В первые же дни прославился тем, что соорудил над кроватью просторный шатер. За неимением пальмовых листьев использовал жатую цветную бумагу. Сломанная тумбочка приспособлена под стол для занятий, вместо ножек к ней скотчем прикреплены четыре пустые пивные бутылки. Шатер мы называем «бибановка». Всем гостям комнаты почему-то очень нравится это слово, и они начинают звать им хозяина шатра. Тот не против.
Шатер задергивается, когда он спит, а в остальное время служит предметом его гордости у приходящих гостей-негров и неослабного внимания моих товарищей. Они мечтают сжечь его во время первой же попойки… Я протестую, но, видимо, неуверенно… Уже через день в стенке шатра появляется дырка, проделанная бычком.
Бибано тоже закупает аппаратуру. В проигрывателе пластинок есть функция бесконечного повторения одной и той же стороны. У Хосе всего одна пластинка модного гвинейского певца Бессоссо, и через месяц я, не зная его племенного языка «фанг», уже дословно могу спеть все произведения с этой стороны. Пластинка в день проигрывается по 10-20 раз. Он под нее делает уроки.
Чуть в комнате стало действительно очень весело жить… Об этом в другой раз.
Никто, конечно, не в восторге, ибо комбинации подбираются самые невероятные… Араб, латинос, наш. Негр, латинос, наш… Старший преподаватель старательно контролирует процесс, но иногда удается его обдурить. Так, араб меняется с индусом, и в итоге в одной комнате оказываются два араба и наш, а в другой - два индуса и наш. Для отвода глаз на дверь с внешней стороны вешаются бумажные флаги Индии и Палестины и пишутся имена всех, кто должен там жить…
Я оказываюсь в обществе двух негров. Неграми их именовать строго воспрещено - обидятся! Только «африканские студенты» и никак иначе. Оба - гораздо старше меня, лет по 25.
Один - огромный, хромой, бывший боксер, копия, если кто видел, того огромного негра из «Полицейской Академии»… Говорит на французском и английском. Страна Нигер, звать его Мосси Гарба Хамаду. Мы его зовем Муса, конечно. Он привез с собой огромную коробку пакетиков растворимого Nescafe. Мы начинаем бессовестно красть у него пакетики и пить утренний кофе в комнате по соседству. Муса догадывается, но пока молчит. По свойственной всем неграм привычке он начинает загромождать комнату купленной мебелью и бытовой аппаратурой и техникой. Осень выдалась холодная и уже в ноябре он спит в шапке-ушанке и (почему-то) при включенном свете. Я недоуменно терплю, благо намертво засыпаю под утро после посиделок с друзьями этажом ниже и песен под гитару и бутылочку…
Другой - наоборот, мозгляк какой-то… Экваториальная Гвинея, зовут Хосе Бибанг Эбанега. В просторечии Хосе_Бибано. Неимоверный любострастник. Но это я отчетливо пойму только потом… В первые же дни прославился тем, что соорудил над кроватью просторный шатер. За неимением пальмовых листьев использовал жатую цветную бумагу. Сломанная тумбочка приспособлена под стол для занятий, вместо ножек к ней скотчем прикреплены четыре пустые пивные бутылки. Шатер мы называем «бибановка». Всем гостям комнаты почему-то очень нравится это слово, и они начинают звать им хозяина шатра. Тот не против.
Шатер задергивается, когда он спит, а в остальное время служит предметом его гордости у приходящих гостей-негров и неослабного внимания моих товарищей. Они мечтают сжечь его во время первой же попойки… Я протестую, но, видимо, неуверенно… Уже через день в стенке шатра появляется дырка, проделанная бычком.
Бибано тоже закупает аппаратуру. В проигрывателе пластинок есть функция бесконечного повторения одной и той же стороны. У Хосе всего одна пластинка модного гвинейского певца Бессоссо, и через месяц я, не зная его племенного языка «фанг», уже дословно могу спеть все произведения с этой стороны. Пластинка в день проигрывается по 10-20 раз. Он под нее делает уроки.
Чуть в комнате стало действительно очень весело жить… Об этом в другой раз.