Эпизоды войны... или... С днем победы!
Сначала было интересно изучать немцев, их форму, выправку, выражения лиц. Они шли не быстро, не медленно, но конца их рядам не было. Мой папа заскучал и посмотрел на свои ботинки, которые купили ему за неделю до войны, вспомнил как они скрипели, когда они с мамой почти ежедневно бегали под звуки сирены к метро "Красные ворота" в противоположную строну от "Кировской", которая была от них в минуте ходьбы. В этих же ботинках отправили его в эвакуацию в Бухару, где на сорокоградусной жаре узбеки в ватных халатах давали попробовать руками плов. В той же обуви он вернулся в Москву к своей маме, и теперь на ярком июльском солнышке 1944 года, смотрел, как гонят по Москве пленных немцев. Он глянул на свою мать снизу вверх и обомлел.
Странное эмоция пронизывала ее лицо и все ее тело, никогда он ее не видел такой. Фигуристая красотка, жизнерадостная танцовщица со светло-каштановыми локонами смотрела на проходивших по московской улице пленных немцев и повторяла "Очень хочется бросить камень. Бросить камень. Бросить камень". Конусообразные женские пальцы были сжаты в маленький кулачок, и напряжение, и электричество исходило от нее такое, что казалось, окажись у нее в руке булыжник, он точно со свистом полетел бы в висок проходившего мимо задумчивого высокого седого немца, который всем видом своим, не ведая того, говорил: "Да, я побежденный, да вот так, иду... вот так теперь". "Мам!" - сказал папа, и красавица в крепдешиновом платье будто стряхнула с себя что-то и сказала: "Ну, все, пойдем домой".
А через год, летом 1945 года московская девочка - моя мама, в такой же солнечный день шла со своей мамой по широкой площади, где было много озабоченных покупками приезжих и устройством новой жизни москвичей, где с одной стороны было что-то вроде импровизированного рынка, с другой стояли расслабленно и переговариваясь военные, недалеко кучкой стояли и ждали чего-то совсем уже потерявшую арийскую выправку пленные немцы. Одному из них женщина с рынка из жалости налила в железную кружку молока. Немец был худой, нелепый, в круглых очках, по всему видно "пролетарий умственного труда". Он сиял от счастья и кричал "Мильх! Мильх! Мильх!" и не бежал а скакал через площадь к своим, высоко поднимая коленки и ликуя от того какой дивный подарок послала ему судьба - молоко. Он не добежал чуть-чуть, когда от группы военных или солдат отошел один и, приблизившись к немцу, посмотрел, дымясь то ли от жаркого солнца, то ли от ненависти и сказал тихо: "Мильх тебе! На тебе мильх!" и с силой шарахнул прикладом снизу по кружке. Приклад ударил подбородок немца, молоко вылилось ему в лицо. Девочка - моя мама и ее мама, которая тогда была совсем молодой женщиной остановились и долго не могли сдвинуться с места.
Прошло еще два года. и произошло событие, о котором сейчас мало кто помнит - отмена карточек. В тот день бабушка, нет, все-таки язык не поворачивается сказать про молодую статную женщину - бабушка... лучше мамина мама пришла домой из издательства "Молодая гвардия", где проработала всю жизнь и всю войну художественным редактором и принесла в одной руке пару огромных бумажных свертков и двухлитровый бидон молока в другой. Оказалось, что в бумаге... невиданное дело - две большие буханки хлеба!!! У бабушки было две дочки, моя мама и тетя Люся, которая и сегодня, слава богу, живет в Москве на Пушкинской, в отличие, к сожалению, от моей мамы... В тот день тети Люси дома не было, и выходит, что за вечер мама с бабушкой вдвоем съели обе буханки и выпили все молоко. И было счастье, потому что можно было забыть про сирену и обстрелы, эвакуацию обеих девочек на Урал, где они заблудились в Тунгусской пещере, уже не было постоянных переживаний за них. Более или менее было пережито горе - смерть младшего брата бабушки, который в 30 лет был главным инженером большого московского завода, и конечно не должен был воевать, более того, его и не отпускали. Он должен был отправить завод на Урал и работать там. Он так и сделал, перевез завод, расставил всех по местам, сделал так, что завод начал выпускать продукцию, все закрутилось и пошло по накатанным рельсам. Запустив завод, он добровольцем ушел на войну. Погиб сразу. Именно тогда, в день отмены карточек они почувствовали, что наконец-то жизнь возвращается в нормальное мирное состояние, нет напряжения, и кончился кошмар.
Иногда, когда я вижу на столе молоко и свежий хлеб я вспоминаю детство моих родителей и того немца, что не смог попить молока из железной кружки и того, кому моя бабушка чуть не запустила камень в висок, и благодарю... благодарю.
С днем победы, люди! Оставайтесь сильными, великодушными, снисходительными, разумными и добрыми.
Странное эмоция пронизывала ее лицо и все ее тело, никогда он ее не видел такой. Фигуристая красотка, жизнерадостная танцовщица со светло-каштановыми локонами смотрела на проходивших по московской улице пленных немцев и повторяла "Очень хочется бросить камень. Бросить камень. Бросить камень". Конусообразные женские пальцы были сжаты в маленький кулачок, и напряжение, и электричество исходило от нее такое, что казалось, окажись у нее в руке булыжник, он точно со свистом полетел бы в висок проходившего мимо задумчивого высокого седого немца, который всем видом своим, не ведая того, говорил: "Да, я побежденный, да вот так, иду... вот так теперь". "Мам!" - сказал папа, и красавица в крепдешиновом платье будто стряхнула с себя что-то и сказала: "Ну, все, пойдем домой".
А через год, летом 1945 года московская девочка - моя мама, в такой же солнечный день шла со своей мамой по широкой площади, где было много озабоченных покупками приезжих и устройством новой жизни москвичей, где с одной стороны было что-то вроде импровизированного рынка, с другой стояли расслабленно и переговариваясь военные, недалеко кучкой стояли и ждали чего-то совсем уже потерявшую арийскую выправку пленные немцы. Одному из них женщина с рынка из жалости налила в железную кружку молока. Немец был худой, нелепый, в круглых очках, по всему видно "пролетарий умственного труда". Он сиял от счастья и кричал "Мильх! Мильх! Мильх!" и не бежал а скакал через площадь к своим, высоко поднимая коленки и ликуя от того какой дивный подарок послала ему судьба - молоко. Он не добежал чуть-чуть, когда от группы военных или солдат отошел один и, приблизившись к немцу, посмотрел, дымясь то ли от жаркого солнца, то ли от ненависти и сказал тихо: "Мильх тебе! На тебе мильх!" и с силой шарахнул прикладом снизу по кружке. Приклад ударил подбородок немца, молоко вылилось ему в лицо. Девочка - моя мама и ее мама, которая тогда была совсем молодой женщиной остановились и долго не могли сдвинуться с места.
Прошло еще два года. и произошло событие, о котором сейчас мало кто помнит - отмена карточек. В тот день бабушка, нет, все-таки язык не поворачивается сказать про молодую статную женщину - бабушка... лучше мамина мама пришла домой из издательства "Молодая гвардия", где проработала всю жизнь и всю войну художественным редактором и принесла в одной руке пару огромных бумажных свертков и двухлитровый бидон молока в другой. Оказалось, что в бумаге... невиданное дело - две большие буханки хлеба!!! У бабушки было две дочки, моя мама и тетя Люся, которая и сегодня, слава богу, живет в Москве на Пушкинской, в отличие, к сожалению, от моей мамы... В тот день тети Люси дома не было, и выходит, что за вечер мама с бабушкой вдвоем съели обе буханки и выпили все молоко. И было счастье, потому что можно было забыть про сирену и обстрелы, эвакуацию обеих девочек на Урал, где они заблудились в Тунгусской пещере, уже не было постоянных переживаний за них. Более или менее было пережито горе - смерть младшего брата бабушки, который в 30 лет был главным инженером большого московского завода, и конечно не должен был воевать, более того, его и не отпускали. Он должен был отправить завод на Урал и работать там. Он так и сделал, перевез завод, расставил всех по местам, сделал так, что завод начал выпускать продукцию, все закрутилось и пошло по накатанным рельсам. Запустив завод, он добровольцем ушел на войну. Погиб сразу. Именно тогда, в день отмены карточек они почувствовали, что наконец-то жизнь возвращается в нормальное мирное состояние, нет напряжения, и кончился кошмар.
Иногда, когда я вижу на столе молоко и свежий хлеб я вспоминаю детство моих родителей и того немца, что не смог попить молока из железной кружки и того, кому моя бабушка чуть не запустила камень в висок, и благодарю... благодарю.
С днем победы, люди! Оставайтесь сильными, великодушными, снисходительными, разумными и добрыми.