4.1. Историческая память об Освободительной миссии: механизмы формирования и трансформации (I)
Ликующие болгары встречают освободителей
Глава 4.
Историческая память об Освободительной миссии
Красной Армии:
формирование, эволюция, состояние
4.1. Историческая память об Освободительной миссии:
механизмы формирования и трансформации
Историческая память представляет собой важнейший социальный феномен.
Простые люди в целом мало интересуются прошлым. Однако в современных обществах и даже на мировой арене идет борьба за память о нём, потому что его образы, символы, смыслы, особенно связанные с судьбоносными, прежде всего, военными событиями, формируют самосознание целых народов. Прошлое интересует преимущественно политические классы потому что они осознают: история мощно воздействует на настоящее, и не только потому, что настоящее естественным образом «вырастает» из прошлого, но и потому, что, определенным образом оперируя представлениями о прошлом, можно влиять на настоящее, прежде всего - через политику. И прежде всего - значимым прошлым, судьбоносным для данного народа или даже мира в целом.
Историческая память - весьма сложный феномен общественного сознания. В ней много пластов, формирующихся разными путями. С одной стороны, она принадлежит области массовой социальной психологии, причем во многом стихийной; с другой, - идеологической сфере, а значит, как правило, является предметом особой заботы государства, общества и их официальных институтов (политических организаций, структур образования и воспитания, средств массовой информации, религиозных организаций и др.). За соответствующее отражение важных исторических событий и явлений в исторической памяти народов всегда борются идеологи, поскольку оно становится одним из средств в решении внутриполитических и идеологических задач, а также инструментом международной политики и дипломатии.
Но что такое «историческое прошлое»? Прошлое «как оно было» - остается в прошлом. А вот «прошлое в настоящем» - это не то, что реально происходило, а то, как мы его себе представляем, как интерпретируем, какие операции с ним производим. И это уже операции, формирующие историческую память. Есть и вполне сознательное формирование образов, символов и смыслов прошлого. И это уже историческая политика, преследующая конкретные цели, иногда вполне открытые, а чаще завуалированные. И историческая политика всегда служит большой политике. Есть еще и третий аспект: это соединение психологических механизмов в формировании исторической памяти с политикой, целенаправленное использование массовых чувств и настроений, даже коллективного бессознательного в выстраивании политически выгодных конструктов прошлого. Вот об этих трех элементах исторической памяти (и политики) и пойдет речь применительно к одному из важнейших этапов и явлений Второй мировой войны - Освободительной миссии Красной Армии в Европе в 1944-1945 гг.
Историческая память формируется разными путями, в том числе и путем прямой передачи «исторических образов» на личностно-семейном уровне. Но в ХХ веке решающее значение имели институционализированные формы (идеология, культура, СМИ, система образования, наука и др.). Историческая наука является «институциональным» хранителем (и «производителем») исторической памяти. От неё (хотя и далеко не всегда) зависит, какой образ истории будет донесен до массового сознания через систему образования, СМИ, другие социокультурные институты общества. Эти информационные каналы сами имеют искажающие «фильтры», но качество «исходного материала», - т.е. научных образов - безусловно имеет большое значение.
Механизмы формирования исторической памяти включают как институционализированные формы передачи информации, так и языковые формулы, устную традицию, фольклор, семейные предания и т.п. Историческая память - основа национального самосознания, которое, в свою очередь, имеет решающее влияние на развитие страны, жизнеспособность народа и государства особенно в условиях тяжелых национально-государственных кризисов. Травмированное и дезориентированное массовое сознание, в том числе в отношении исторического прошлого своей страны, - один из сильнейших факторов подрыва национальной безопасности, способный привести к катастрофе. Историческая память подразделяется на документальную, зафиксированную в источниках своей эпохи и интерпретационную, в виде различных ретроспективных толкований (от мемуаров участников и очевидцев до учебников истории, исторической публицистики и т.д.), на память нарратива и актуализированную память массового сознания.
В определенных условиях для исторической памяти характерен механизм актуализации, то есть избирательного интереса к событиям прошлого, вызывающий ассоциации с настоящим. Например, при новой войне с тем же историческим противником актуализируются даже плохо зафиксированные в исторической памяти войны: в Великую Отечественную часто вспоминали Первую мировую, события в Чечне на рубеже XX-XXI веков вызвали повышенный интерес к Кавказским войнам XIX века, и т.д.
Так ли много помнят наши современники, особенно молодые россияне, о своем военном прошлом? И откуда они черпают эту информацию? Сегодня немногим из оставшихся в живых самым молодым фронтовикам - участникам Великой Отечественной войны - уже за 90. Что говорить о более давних войнах… Всё это - поле деятельности профессиональных историков, изучающих исторические источники. Но они - лишь «производители» более или менее достоверного научного продукта. Однако не они производят образы прошлого, поступающие в «массовое потребление». Здесь важнее авторы школьных учебников, журналисты и публицисты, создатели документальных, а еще важнее - художественных фильмов, сценаристы и режиссеры информационно-комментаторских программ. Ведь средний человек не читает исторических монографий и научных статей, не мыслит цифрами и фактами, а оперирует предельно обобщенными образами. А их легко сконструировать в угоду политической конъюнктуре так, что они будут правдоподобными, но противоположными исторической правде.
Представления о прошлом формируются разными путями. Подавляющую часть исторической информации население получает через систему образования, наиболее массовое искусство и самый распространенный вид СМИ - телевидение. Всё это в основном институционализированные и пассивные формы потребления.
Доминирующая роль институциональных механизмов формирования исторической памяти общества Нового и Новейшего времени предопределяет особую значимость идеологии и политики в отборе и интерпретации событий, явлений и персонажей истории, закрепляемых в массовом сознании. Государство и власть влияют на этот процесс либо непосредственно (через учебные программы), либо косвенно (через культуру и СМИ).
Любая война после своего окончания продолжает существовать в памяти многих людей - непосредственных участников, современников, ближайших потомков носителей экстремального военного опыта. Если война оказывается значимым для социума событием, то память о ней сохраняется не только в индивидуальном, но и в коллективном сознании, может закрепляться в официальном (идеологическом, политическом и т.д.) дискурсе на протяжении жизни нескольких послевоенных поколений.
При этом образ войны, то есть комплекс представлений о ней, включает в себя как интеллектуальные, так и эмоциональные компоненты. Интеллектуальные - это попытки рационально, логически осмыслить само явление. Эмоциональные представляют собой совокупность чувств, эмоциональных отношений к данной войне. Эмоциональная компонента присутствует лишь тогда, когда образ формируется под влиянием личностно-значимой информации, непосредственно влияющей на чувства людей. Как правило, это либо результат личного опыта («живая история»), либо прямая передача впечатлений и образов от человека к человеку (в семье, при общении с живыми участниками событий), либо восприятие талантливых художественных образов (художественная литература, киноискусство, продуманные и яркие экспозиции музеев и т.п.). То есть воздействие на подсознание оказывается сильнее рациональных элементов воспринимаемой информации. (Здесь есть опасность, особенно при уходе поколений участников и свидетелей событий, в целенаправленной манипуляции сознанием, в формировании нужных интерпретаторам истории образов, которые, будучи талантливо сконструированными, могут не иметь с исторической реальностью ничего общего.)
Военное прошлое и военный опыт занимают в исторической памяти особое место. Войны - это всегда экстремальное состояние для страны и государства, причем, чем масштабнее военные события и их влияние на развитие общества, тем они потенциально занимают более значительное место в структуре общественного сознания. А наиболее важные из войн, «судьбоносные» для конкретных стран и народов, превращаются в важнейший элемент «опорного каркаса» национального самосознания, предмет гордости и источник, из которого народы черпают моральные силы в периоды новых тяжелых исторических испытаний.
Важный пласт проблем, связанных с исторической памятью о войне, заключен в теме «Война глазами победителей и побежденных». Историю войн с древности, как правило, писали победители. Однако после войн Нового и Новейшего времени обычно сохранялись побежденные страны, государства и народы с их самосознанием, культурой и т.д. Естественно, они тоже пытались осмыслить проигранную войну. И образы одной и той же войны у победителей и побежденных всегда существенно отличались.
Память о войне весьма дифференцирована. В случае победы война обычно ложится в «копилку» национальной памяти, становясь предметом гордости за свою армию, страну, государство и т.д. Есть и иная категория войн, являющихся для страны и ее народа источником психологической фрустрации (в ряде случаев - национальным позором), - войны, которые стараются вытеснить из исторической памяти или трансформировать, исказить их образ, «переписать историю» с тем, чтобы избавиться от неприятных эмоций, травмирующих массовое сознание, вызывающих чувство вины, активизирующих комплекс «национальной неполноценности» и т.п.
В случае поражения о войне стараются либо забыть, либо переставить акценты так, чтобы отсечь вызываемые ею отрицательные эмоции и, напротив, вызвать положительные. Для этого используются разные средства: акцентирование внимания на героических или победоносных эпизодах войны, героизация отдельных воинов и военачальников, поиски «объективных причин» поражения, включение оправдательных аргументов, например, «за счет такого представления победившей стороны, которое дезавуирует значение и смысл самой победы, приравнивает в каких-то отношениях “победителя” и “побежденного”, палача и его жертву» (1). Воспоминания о войне изменяются со временем, переставляются акценты, «забывается» и вытесняется из памяти многое «неудобное» для национального сознания: люди в массе своей и целые народы отнюдь не хотят узнать правду о прошлом, а стремятся к комфортной жизни сегодня. Когда эти психологические закономерности дополняются государственными интересами, оценочные инверсии становятся вполне объяснимыми: политика смыкается с массовыми общественными настроениями и опирается на них, даже если «новые интерпретации» полностью противоречат исторической правде.
* * *Рассмотрим истоки и механизмы формирования исторической памяти об Освободительной миссии Красной Армии во Второй мировой войне.
Вторая мировая война явилась центральным событием ХХ века, которое определило судьбы всего мира. В ней в смертельной схватке сошлись три модели развития - фашистская (с доминированием германского нацизма), либеральная (западные «демократии») и коммунистическая (СССР). Бросивший человечеству вызов нацизм (в союзе с итальянским фашизмом и японским милитаризмом) в случае победы обрекал многие страны и народы на уничтожение, другие - на вечное рабство, третьи - на «второсортность» в германо-«арийской» расистской иерархии под сапогом Третьего рейха. Военные преступления и преступления против человечности гитлеровской Германии с ее сателлитами потрясли Европу и Азию. Поэтому память о той войне оказалась весьма значимой для многих поколений, став для граждан одних стран источником гордости за проявленную стойкость в борьбе с коричневой угрозой, для других - причиной психологических фрустраций. И в случае травмированного национального сознания (участие на стороне Гитлера, массовый коллаборационизм и т.д.) одни из них в противовес политике правящих в то время режимов стараются подчеркнуть борьбу своих антифашистов, другие, напротив, пытаются завуалировать и даже оправдать преступления своих соотечественников, сотрудничавших с нацистами. Таким образом, формирование памяти о той войне в целом и об освобождении Европы Красной Армией определялось многими факторами и обстоятельствами, что затем сказалось и на эволюции и даже трансформации этой памяти.
Крайне болезненными для национального сознания многих стран и народов, а тем более - для их элит и политиков - оказалась решающая роль СССР в разгроме гитлеровской Германии и ее сателлитов, главный вклад в Победу. Особенно раздражающим является решающая роль СССР в освобождении многих стран Европы, Освободительная миссия Красной Армии. Для союзников СССР «раздражающим» фактором была его ключевая роль в антигитлеровской коалиции, и оба партнера уже в конце войны стремились приписать главные лавры победителя себе. Для противников доминирующими чувствами были ненависть и неприязнь к СССР. Для освобожденных стран к чувствам благодарности изначально примешивалось чувство собственной ущербности, неспособности самостоятельно дать отпор врагу, тем более, что многие оказались замешаны в коллаборационизме в разных формах.
Свой опыт Второй мировой войны был у каждого из участвовавших в ней народов. Для всех участников она имела разный смысл в зависимости от стороны, на которой страна воевала; какую роль (агрессивную или оборонительную) играла; пострадала ли и если да, то в какой степени от боевых действий и от оккупации; какие жертвы и ради чего были ею принесены, и от многих других моментов. Война была особой по числу вовлеченных стран (практически весь мир) и по масштабам жертв (одних убитых, включая Азию, около сотни миллионов). По ее итогам впервые руководство стран-агрессоров было осуждено в рамках международного права, осужден сам нацистский режим Германии - страны-инициатора агрессивной войны, преследовавший бесчеловечные цели и использовавший преступные методы ведения войны. Конечно, Вторая мировая война была очень разной для разных стран, а значит, разной была и память.
И сразу после окончания Второй мировой войны (а частично и в ходе самой войны) началось формирование памяти народов о ней. Страны оказались в разных категориях, в зависимости от сыгранных в войне исторических ролей и от той ситуации, в которую они попали после войны. Они разделились на страны-агрессоры и страны-жертвы агрессии; страны, на территории которых велись боевые действия, и страны, избежавшие такой участи; страны, подвергшиеся оккупации, и прочие; страны-победители и страны-побежденные. Поскольку все страны - активные участники войны - понесли военные потери (качественно различающиеся и по количеству, и относительно численности населения), психотравмирующие факторы войны затронули всех, хотя и в разной степени.
Наибольшие совокупные потери (и боевые, и от оккупации) понес Советский Союз - жертва немецко-фашистской агрессии (около 27 млн жертв войны, десятки миллионов раненых, искалеченных, переживших зверства и унижения нацистского режима оккупации, угнанных на принудительные работы в Германию; практически каждая семья лишилась как минимум одного из своих членов; европейская часть страны лежала в руинах - сотни городов, десятки тысяч сел и деревень были разрушены; и т.д.). Более миллиона жизней отдала советская страна ради освобождения других народов от немецко-фашистского ига. И все это вошло в историческую память нескольких поколений советских людей.
На втором месте по масштабам жертв и страданий оказались немцы: они составляли основную ударную силу Третьего рейха, несли огромные боевые потери в войне, особенно на заключительных ее этапах; война закономерно вернулась туда, откуда она началась, в Германию, где велись боевые действия со всеми вытекающими последствиями; ее города подверглись массированным (и с точки зрения военной целесообразности не всегда оправданным) бомбардировкам англо-американской авиации, а также неизбежным штурмам наземных армий; на многие годы ее территория оказалась разделена на зоны оккупации стран антигитлеровской коалиции. Но именно Германия стала поджигателем мировой войны, источником агрессии и огромных страданий сотен миллионов людей на нескольких континентах. В отличие от народов СССР и целого ряда народов Европы, ставших жертвой агрессии, немецкий народ поддержал утверждение у власти национал-социализма, а значит фактически взял на себя коллективную ответственность за установление бесчеловечного нацистского режима, за массовую поддержку диктатуры Гитлера, за брошенный вызов всему человечеству, за развязывание агрессивной войны против европейских народов (хотя, даже высшие руководители Третьего рейха и его военная верхушка, оказавшись на скамье подсудимых Нюрнбергского процесса, пытались откреститься от преступлений режима, свалить всю вину на Гитлера, ссылаясь на то, что они «всего лишь исполняли приказы»).
На третьем месте по масштабам жертв (около 6 млн) оказалась Польша - первая из стран, агрессия против которой со стороны нацистской Германии была признана мировым сообществом (до этого были Австрия и Чехословакия) и стала формальным началом Второй мировой войны. Польша понесла основные потери в результате не только ведения на ее территории боевых действий (в 1939, 1944-1945 гг.), но и многолетнего и жестокого германского оккупационного режима 1939-1945 гг. Польша оказалась одной из стран, в которой наиболее последовательно проводилась политика освоения «жизненного пространства» для «высшей германской расы» (основанная на расовой идеологии, отношения «арийцев» к славянам как к «недочеловекам», «окончательного решения еврейского вопроса»): уничтожалась польская элита, прежде всего интеллигенция, офицерство, дворянские роды, политически активные категории; жестко подавлялось малейшее сопротивление; население подвергалось жестокой эксплуатации, в том числе насильственному перемещению на территорию Германии; происходило выкачивание ресурсов, в том числе продовольственных, что вело к массовому голоду, болезням, повышен- ной смертности, ускоренному вымиранию; ликвидации подлежало все еврейское население (по оценкам, было уничтожено около 3 млн польских евреев).
Чехи дольше всех были под немецкой оккупацией, как славяне подвергались унижениям и преследованиям, но усердно работали на немецкую военную машину (треть бронетанковой техники производилось на чешских предприятиях, причем производительность труда была выше, чем на немецких заводах).
Словакия была союзницей Гитлера, но ближе к концу войны в стране развернулось довольно сильное антифашистское движение сопротивления, под влиянием приближения Красной Армии к ее границам росли просоветские и прокоммунистические настроения, с лета 1944 г. начали быстро создаваться и расти партизанские отряды, которые поддерживало население. К концу августа возникло несколько освобожденных районов. Но 29 августа немцы начали оккупацию Словакии, разоружив в том числе братиславский гарнизон. 30 августа началось словацкое восстание против немецких оккупантов. Фактически оно же являлось началом национальной и демократической революции под руководством левых сил. Однако немецкие войска к концу октября подвергли повстанческую армию жестокому разгрому. Борьба продолжилась партизанскими методами. Советские войска пришли восставшим словакам на помощь в тяжелых условиях, в частности, при отсутствии времени на подготовку наступления, меньшей численности в живой силе по сравнению с противником в 1,2 раза, то есть фактически способности лишь к оборонительным боям, при неукомплектованности боеприпасами и материальными средствами, и др. Начавшим Восточно-Карпатскую операцию советским войскам пришлось вести тяжелейшие бои и потерять более трети личного состава, а численно - намного больше, чем было всех участников Словацкого национального восстания. То есть помощь Красной Армии повстанцам была оплачена огромной ценой. К тому же из-за политических соображений западных союзников помощь повстанцам шла исключительно со стороны СССР (оружием, боеприпасами, людьми, медикаментами). Все это привело к просоветским настроениям в широких словацких слоях, к лояльности их Красной Армии и восторженной встрече советских освободителей.
Румыния активно участвовала в войне на стороне Германии (в частности, выставив против СССР войск больше остальных сателлитов Германии - свыше 30 дивизий и отдельных бригад, участвуя в оккупации и разграблении его южных регионов - Украины, Северного Кавказа и др., на 2/3 потребностей снабжая Германию нефтью и нефтепродуктами, и т.д.). На заключительном этапе войны, после того, как советские войска 26 марта 1944 г. вышли на румынскую границу и продолжили (до начала мая) успешное наступление, им противостояла группа армий «Южная Украина», для которой было характерно смешение немецких и румынских дивизий примерно в равном соотношении. Начавшееся 20 августа новое наступление Красной Армии вызвало полную деморализацию румынских частей, разгром многих из них, так что сопротивление оказывали в основном немецкие части, а главные силы вражеской группировки, численностью около полумиллиона солдат, были окружены и вынуждены спешно отступать. Успехи советского наступления в Ясско-Кишиневской операции привели к свержению режима Антонеску 23 августа 1944 г., а на другой день Румыния объявила войну Германии, переметнувшись на сторону победителей. Поэтому Румыния понесла в войне в основном боевые потери, а также потери от англо-американских бомбардировок. Двойственным было и более позднее восприятие войны, большую часть которой Румыния провоевала на стороне гитлеровской Германии, но в конце всё же оказалась в рядах союзников победителей.
Болгария, союзник Германии, не участвовала своими вооруженными силами в агрессии против СССР, однако предоставляла свою территорию, порты и аэродромы для германских вооруженных сил, строила для Германии военно-морские суда, поставляла различные ресурсы, болгарский экспедиционный корпус использовался на территории Югославии и Греции. Выход из войны Румынии и приближение советских войск к границам Болгарии позволили оказать давление на ее правящие круги, стимулировать успех вооруженного восстания и вывести страну из войны. 6 сентября болгарское правительство объявило о разрыве отношений с Третьим рейхом, а после попыток разоружения немцами частей болгарского экспедиционного корпуса в Югославии и начавшихся вооруженных столкновений с немецкими частями - о войне с Германией. Советские войска перешли границу, народ и болгарская армия восторженно встречали советских воинов. И.В. Сталин отдал приказ, запрещающий разоружать болгарские войска. В данном контексте в ночь с 8 на 9 сентября левым Отечественным фронтом было осуществлено вооруженное восстание и власть перешла в его руки. Болгарские войска были быстро реорганизованы, подчинены 3-му Украинскому фронту для ведения боевых действий против Германии. Потеря продовольственно-сырьевых ресурсов, портов Болгарии, ее войск имели для Германии стратегическое значение, заставив начать эвакуацию из Греции и Южной Югославии.
Мощное антифашистское сопротивление под руководством коммунистов развернулось в Югославии, хотя там же влиятельны были и профашистские организации (хорватские «усташи»). Выведение Италии, а затем Болгарии из войны, упрочило положение национально-освободительного движения Югославии во главе с КПЮ и его лидером И.Б. Тито, чье правительство де-факто было признано советским руководством. Югославские партизаны превратились в регулярную вооруженную силу, оттягивая на себя существенную часть немецкого военного потенциала на Балканах. Но соотношение сил было не в пользу югославского сопротивления: немцы, венгры и др. части превосходили их в 1,4 раза в живой силе, а тяжелого вооружения югославские войска почти не имели и вынуждены были вести партизанскую войну, преимущественно в горах (2). Руководство Югославии обратилось за помощью в Москву, заключив соглашение о вступлении Красной Армии и ее совместных действиях по освобождению Сербии и ее столицы Белграда (с последующим выводом советских войск после выполнения боевых задач). Было также заключено соглашение об участии в борьбе с оккупантами частей болгарской армии. 28 сентября с территории Болгарии началась белградская операция. 14 октября начался штурм Белграда совместными советско-югославскими силами, длившийся неделю. Освобождение остальной части Югославии взяла на себя НОАЮ, чья численность выросла к весне 1945 г. до 800 тыс. чел., а СССР оказывал материально-техническую помощь (в том числе вооружив 12 пехотных дивизий), формировал на своей территории югославские пехотные, танковые и авиационные части, отдал в оперативное подчинение югославскому командованию авиационную группу в составе двух авиационных дивизий. В ходе освобождения утверждалась новая государственная власть, основу которой составили участники НОАЮ. Активное участие югославов в освобождении страны своими силами (при боевом содружестве с Красной Армией) оказало существенное влияние на национальную память о Второй мировой войне.
Венгрия являлась надежным и активным союзником Гитлера, участвовала в агрессии против СССР. Германия сделала все, чтобы не допустить вывода из войны своего последнего союзника. Почувствовав колебания в венгерском руководстве, поиск поддержки в США и Англии, нацистская Германия оккупировала страну 19 марта 1944 г. Гестапо произвело массовые аресты, что вызвало массовое недовольство. Хорти оставался правителем Венгрии и продолжил поиск контактов с союзниками, в том числе с СССР. 15 октября он выступил по радио с объявлением о выходе Венгрии из войны. Однако немецкие коммандос в тот же день совершили государственный переворот, Хорти отрекся от власти, был установлен фашистский режим Ф. Салаши, произведены аресты среди генералитета, массовые аресты антифашистов. Немцы установили полный контроль над венгерскими вооруженными силами, была проведена тотальная мобилизация. По всем направлениям укреплялась оборона против ожидаемых ударов советских войск. Подготовленное антифашистское восстание было сорвано арестом и казнью его руководства, поэтому венгерское сопротивление ограничилось действиями разрозненных партизанских групп и не оказало существенного влияния на ход вооруженной борьбы. Венгерские войска вместе с немецкими оказывали ожесточенное сопротивление. На завершающем этапе войны на стороне немцев воевало 11 венгерских дивизий, и массовая сдача венгров в плен началась лишь по завершению освобождения территории Венгрии (3). Активное участие Венгрии в войне на стороне нацистской Германии привело к закономерному возмездию. В результате войны Венгрия лишилась значительных территорий, а в современных границах потеряла около 1 млн человек (4), вынуждена была выплачивать значительные репарации в счет ущерба, нанесенного СССР агрессией и режимом оккупации со стороны ее войск. Население вело себя лояльно по отношению к советским войскам, занявшим Венгрию, но лишь из-за сознания своего бессилия, а политические настроения венгров советские военные аналитики считали негативными для советской стороны. Таким был сложный контекст, оказавший влияние на дальнейшее формирование исторической памяти венгров о войне.
Лояльное нацизму австрийское население всю войну преданно служило Гитлеру, и лишь в конце войны, разочаровавшись в вожде «всех немцев», изменило настроения. Однако, будучи запуганными фашистскими репрессиями, австрийцы и не думали оказать сопротивления нацистам. Освобождение Австрии в решающей степени стало заслугой Красной Армии, заплатившей за это огромными потерями.
Таким образом, у всех стран был свой опыт войны, свои воспоминания, свои мотивы так или иначе воспринимать происходившее. Какова же была логика формирования памяти о войне в разных странах?
Участие разных стран во Второй мировой войне на стороне гитлеровской Германии относится в современной Европе к категории событий, травмирующих национальное сознание. У народов стран гитлеровского блока было травмированное сознание не только как у побежденных в войне, но и как у оказавшихся ответственными за преступления против человечности. И заработали все механизмы психологической защиты. Народы стран побежденных, публично каявшиеся, естественно, стремились избавиться от психологического дискомфорта, вызванного характером участия в войне, осужденным мировым сообществом в качестве преступления, а также поражением в ней. Чувства были, конечно, разные (сожаление о том, что их народ совершил преступную агрессию, или о том, что не удалось победить, хотя победа казалась так близка), но психологические стремления едины: снять с себя груз ответственности, избавиться от чувства вины, вернуть себе высокую самооценку.
Эти задачи решаются средствами психологической защиты. Например, механизм вытеснения означает устранение в бессознательное неприемлемых мыслей, побуждений или чувств (нация как бы «забывает» позорные страницы своей истории), механизм отрицания - это уже активное вытеснение мыслей, чувств, реальности, в практике интерпретации войны - попытки отрицания преступлений и т.д. Механизм рационализации оправдывает мысли, чувства, поведение, которые на самом деле неприемлемы (например, обычное самооправдание военных преступников - «мы выполняли приказы»), возлагает ответственность на другого (фюрера, руководителей государств, военачальников, противника и т.д.). Механизм проекции - отнесения к другому лицу или объекту мыслей, чувств, мотивов и желаний, которые на сознательном уровне индивид у себя отвергает (так французы, в большинстве запятнавшие себя коллаборационизмом, «отыгрались» на женщинах, вступавших в интимную связь с немецкими оккупантами; так немцы сегодня активно разжигают тему якобы массовых изнасилований советскими солдатами немецких женщин). Сегодня, прежде всего, в Германии, особенно распространено отделение себя от поколений виновных предков (это не мы, это они, и нам не за что каяться и незачем помнить), и т.п.
В русле психологической защиты можно рассматривать такие тенденции в интерпретации Освобождения Красной Армией Европы, как попытки приравнять агрессора и защищающегося, советское освобождение к оккупации, свои массовые преступления прикрыть, преуменьшить попытками обвинений в военных преступлениях освободителей.
Однако обычная логика формирования памяти о войне по линии «победители - побежденные» осложнилась действием мощных политико-идеологических факторов.
Все усугубилось и осложнилось практически немедленным новым расколом мира на две системы, новым противостоянием стран и народов в «холодной войне». А раскол произошел не только по линии «победители - побежденные»: часть и тех, и других оказались «по одну сторону баррикад», вместе с США (союзники Гитлера - в том числе Западная Германия, Италия, и жертвы агрессии - Бельгия, Франция, Норвегия, Дания и др.), а часть других - по другую, вместе с СССР (в том числе страны нацистского блока - Восточная Германия, Венгрия, Румыния, и др., и жертвы агрессии - Польша, Чехословакия, Югославия). И все это - «в одном флаконе». Да еще и в контексте, с одной стороны, созданной по итогам войны Ялтинско-Подсдамской системы, призванной предотвратить новый мировой конфликт, а с другой - реалий геополитического, идеологического, экономического и пр. противоборства формировавшихся двух общественно-политических систем, военно-политических блоков, региональных и глобальных экономических организаций, в контексте жесткой конкуренции двух проектов мироустройства, условно обозначавшихся как «мир капитализма» и «мир социализма».
Вот в этом сложнейшем контексте и формировалась память о Второй мировой войне, роли в ней СССР, и, в частности, апогея всей войны - освобождения Красной Армией ряда европейских стран.
Конечно, в каждой из стран бытовала своя живая память участников и свидетелей событий (пока они были живы), но официальная память во многом подстраивалась под общую линию идеологии и политики, доминировавшей в каждом из военно-политических блоков.
_______________________________________________________________________________
1. Здравомыслов А.Г. Немцы о русских на пороге нового тысячелетия. Беседы в Германии: 22 экспертных интервью с представителями немецкой интеллектуальной элиты о России - ее настоящем, прошлом и будущем - контент-анализ и комментарий. М.: РОССПЭН, 2003. С. 485.
2. Великая Отечественная война. 1941-1945. Военно-исторические очерки. Кн. 3. Освобождение. М., 1999. С. 109.
3. Там же. С. 139.
4. Там же. С. 141.
3.8. Историческая память об Освободительной миссии Красной Армии на Дальнем Востоке в 1945 г. (III)
3.8. Историческая память об Освободительной миссии Красной Армии на Дальнем Востоке в 1945 г. (II)
3.8. Историческая память об Освободительной миссии Красной Армии на Дальнем Востоке в 1945 г. (I)