детство
я часто слышал и слышу про счастливое детство, про то, что это самое лучшее и светлое время в жизни человека. но сам я таковым своё детство никогда не воспринимал. я ненавидел своё детство и хотел, чтобы оно поскорее закончилось. не для того, чтобы накупить себе мороженого и конфет - я не любил сладости, и вообще ни о чём материальном никогда не мечтал, а совсем по другой причине.
я не знаю, что такое было жизнь ребёнка в ссср в столице или в селе, или что такое было жизнь девочки, но жизнь мальчика в провинциальном городе была достаточно неприятной, чтобы её любить.
начнём с гопников. гопники, шпана, урла - эти названия появились уже после распада советского союза. но во времена заката социализма для обозначения этого класса не нужно было никакого особого имени, так как практически всё население было гопниками. по крайней мере, если говорить о подростках. мальчик подросток во времена позднего ссср в провинциальном городе не мог перемещаться по городу свободно. конечно, на центральных улицах, там, где много взрослых, днём находиться было вполне безопасно. но если уйти во дворы, углубиться в спальные районы или не дай бог в частный сектор, тем более после заката солнца, то без фингала под глазом оттуда можно было не выйти. легко было лишиться денег, каких-то ценных предметов одежды или велосипеда, а неценные для хулиганов вещи они могли просто испортить. просто так. просто потому что они сильнее, потому что им за этого ничего не будет, потому что им просто нравится издеваться, причинять страдания и демонстрировать свою силу и власть.
при этом обсуждать данную проблему было запрещено. не официально запрещено, а просто это было табу. во-первых, это было позорно сказать, что тебя кто-то побил или ограбил, унизил или оскорбил. признаться о таком в среде сверстников - это как официально разрешить остальным унижать и бить себя в дальнейшем. это как признаться в гомосексуальности в тюрьме. быть жертвой было позорно, а вот участвовать в издевательствах или нападении, наоборот - в этом виделась какая-то удаль и отвага.
во-вторых, об этом нельзя было говорить взрослым. потому что не поверят, проигнорируют или даже разозлятся. потому что "в ссср такого нет и быть не может". и если это и произошло, то это как бы какое-то очень редкое, невозможное событие, и вообще, "сам виноват", "наверное, спровоцировал", "надо уметь договариваться" и бла-бла-бла. в ссср взрослые подключались к таким случаям только, если кого-то убивали или делали инвалидом. и то все телодвижения происходили при минимальной огласке. поэтому, даже когда случалась беда, приходилось говорить "упал", "потерял", "сломалось", и терпеть из-за этого наказание.
кроме гопников в детстве бесило собственное бессилие и зависимость. всё нужно просить, во всём нужно придерживаться чужих правил, иногда ненавистных, но чаще просто тупых - и в семье, и в школе, и в общественной жизни. хотелось поскорее вырасти и самому начать зарабатывать себе на жизнь, самому строить свой комфорт, организовывать свой быт и труд. то, что будучи ребёнком не нужно заботиться о своём пропитании и комфорте, что эта обязанность лежит на родителях и обществе, не казалось мне чем-то ценным.
были ещё непрерывные ложь, двоемыслие, лицемерие, пустые, ничем не наполненные лозунги. но тогда это никак не раздражало и не мешало. это воспринималось как фоновое бззз, как шум ниагарского водопада, который не слышат коренные ниагарские племена, просто потому что привыкли.
и совершенно очевидно, что первое - разнузданное уличное насилие, и второе - ложь и лицемерие, были если не обратной стороной медали друг для друга, то как минимум условиями существования. не было бы насилия без лжи, так как о нём стали бы говорить и с ним пришлось бы что-то делать. и не было бы лжи без допуска и закрывания глаз на насилие.
и вот теперь, когда я достиг, как мне кажется, максимума своей взрослости и процветания, когда выросли мои дети, когда я выстроил сам своё тело и свою профессию, когда создал максимально конструктивные и нежные отношения с близким человеком, когда научился много творить даже в мелочах, когда, по идее, я мог бы наслаждать плодами собственно выстроенной жизни, детство стремительно возвращается в мою жизнь. возвращается тотальная ложь, лицемерие, разливается разнузданная злобная агрессивная волна, которая как будто только ждала какого-то разрешения, чтобы затопить земли, чтобы залить кровью и говном уютный и кропотливо созданный мир светлой и трудолюбивой жизни простых людей.
и я вижу, как толпы людей стоят в очередях в пункты приёма в детство, добровольно сдают свои паспорта взрослого человека, надевают короткие штанишки и шейную уздечку и исчезают за большим железным забором, растворяясь в пучине гигантского пионерлага.