Радужный мост (рассказ)
Автор я (Сократ) :)
Ахтунг - Много букв. Если желаете - будет продолжение.
Радужный мост.
Когда я впервые встретил Марка, я был молодым и глупым пацаном. Я помню - шел дождь, было холодно и промозгло. Я сидел у чадящего вонючего костерка, зябко кутаясь в рваный мокрый бушлат. Над огнем, на ржавой проволоке, я подвесил старый мятый котелок. Вода еще не закипела и, чтобы хоть как-то согреться, я почти засовывал руки в огонь. Нужно было высушить сапоги, но мне было больно стягивать кирзачи и я просто сел так, чтобы ноги в сапогах были возле костра - авось высохнут. По хорошему - надо было бы раздеться и капитально все просушить, но мерзкий мокрый ветер, который задувал в разбитые окна и дыры в стенах не давал мне этого сделать. Мне хотелось просто замереть, сжаться в комочек, съежиться у костра.
Я сидел у костра, изредка помешивая воду в котелке. Я туда бросил несколько чайных пакетиков и старый кубик сахара, который я нашел в кармане Сашки. Сашка лежал тут же - метрах в десяти - пятнадцати, за огрызком бетонной плиты. Около часа назад он перестал стонать. Он так и лежал там, окоченевший, застывший в нелепой позе руками в небо. Я перенес его вещи в свой угол подвала, под лестницу. Я хотел снять с него бушлат, но что-то меня остановило. Поэтому я сидел и мерз в своей мокрой одежде, изредка поглядывая в темный коридор, где за плитой лежал Сашка.
Когда я услышал шаги наверху, я встрепенулся и, тщетно отгоняя подступившую дремоту, потянулся за автоматом и гранатами. Где-то сверху, в дождливой холодной ночи, кто-то бродил, спотыкаясь о стулья, остатки кирпичной кладки и какие-то предметы домашней обстановки. Я замер, прижавшись к стене. Костерок мой догорел, дым чадными клубами скопился под лестницей, где я сидел. Я не боялся быть обнаруженным. Для меня это уже был вопрос времени. Я замерз и сильно устал. Уже прошла та паника, когда мы с Сашкой оказались в этом подвале. Прошла бессильная злоба на стонущего и дергающегося в агонии моего друга. Прошли слезы от ненависти к себе, когда я затыкал Сашке его окровавленный рот его же вязаной шапкой. Прошел страх того, что те, кто на улице, услышат нас и выволокут, избитых и измочаленных, под дождь, в грязь разбитых улиц.
Я сидел, стиснув автомат и направив его ствол вперед и вверх, туда, откуда мог в любой момент выйти незваный гость. Я помню, что я приготовился умереть. Умереть, но забрать с собой как можно больше врагов. Я не чувствовал в этом ничего героического, я просто устал.
Невидимый для меня гость подошел к спуску в подвал. Он зачем то остановился. Я слышал, как ветер хлопает полами его одежды. Сквозь шорох дождя я слышал, как человек несколько раз кашлянул.
- Кхм… Кхм… Молодой человек, можно вас попросить не стрелять?
Сказать, что я был удивлен, это не сказать ни чего. Я был уверен, что меня не видно и не слышно. Тем не менее, я убрал палец со спускового крючка.
- Отлично, - проговорил незнакомец. - Тогда, с вашего позволения, я спущусь к вам. Снаружи довольно мерзко.
С этими словами мой нежданный ночной гость начал спускаться по лестнице в подвал.
Это был пожилой человек, довольно бомжеватого вида. На нем были рваные джинсы и, насколько я смог рассмотреть в свете карманного фонарика, старый пиджак поверх засаленной майки. Мужик зябко кутался в пальто, поминутно дуя на длинные худые пальцы. Я заметил, что он был обут в какие-то рваные шлепанцы. Да уж - бедолага. Откуда он здесь взялся, подумал я.
- Не возражаете? - мужик присел напротив меня и простер руки над уже погасшим огнем.
Угли задымились. Ощутимо повеяло жаром. Рдеющие кусочки древесины покрылись язычками пламени и, буквально через минуту, мой жалкий костерок уже пылал вовсю.
- Уххх… Ну и холодина же там, молодой человек, - мужчина поерзал, устраиваясь поудобнее на полу. Потом он протянул мне руку.
- Ну что же, будем знакомы? Я - Марк.
Я пожал протянутую руку и назвал свое имя.
- Вы еврей? - я закурил сигарету и протянул гостю пачку. Он вытянул из нее сигарету, прикурил от пылающей веточки и затянулся.
- С чего вы взяли, что я - еврей?
- Нууу… Имя такое…
Марк выпустил струю дыма в потолок.
- Гмм… Технически да - я представитель этой народности.
- Странно. Как же вы тут, в таком случае выжили?
Я смотрел в лицо своему гостю и изучал его. Он выглядел несколько странным. Складывалось ощущение, что все это рванье, что было на нем, он одел для маскарада. Или для съемки фильма. Или еще для чего.
Резкие черты лица Марка были словно высечены резцом на дереве. Его грязная седая бородка была аккуратно подстрижена. Из-под прямых кустистых бровей на меня смотрели серые, внимательные глаза, в которых изредка вспыхивал огонь костра. Седые, тонкие усики, прямой нос и высокий лоб делали его похожим на капитана Гранта. Почему капитана Гранта? Я не знал. Это была ни чем не объяснимая ассоциация. Изредка Марк проводил указательным пальцем по переносице, что выдавало в нем лишившегося очков «очкарика». Я сидел на разбитом бетонном полу, сжав коленями автомат, и думал, что как такой человек мог оказаться здесь, в этом отвратительном и страшном месте.
Марк зябко запахнулся в рваное пальто. Потом, шмыгнув носом, выплюнул сигарету.
- Ну и гадость же! Кто додумался делать сигареты с ментолом? Как будто скушал леденец с табаком. Фу…
Совершенно по-хозяйски, Марк взял мой котелок и разлил нам чаю. Мне было лень тянуться к кружке, но я пересилил себя и принял из рук своего гостя горячую жестянку.
- Я - апостол, - совершенно неожиданно промолвил Марк.
Какое-то время я сидел и ждал продолжения.
- Я апостол Марк, - снова сообщил мне мой странный ночной гость.
- Ага, - совершенно по-идиотски резюмировал я. - Здорово. И каково это? Каково это быть нынче апостолом?
- Как всегда, - Марк отхлебнул чая и зачем-то погонял его во рту. - Как всегда. Кстати чай в пакетиках - вреден.
- А жить вообще вредно. От жизни умирают.
- Кстати о жизни, - апостол хлопнул себя по рваным джинсам, сквозь дырки в которых выглядывали грязные коленки, и поднялся. - Нам пора. Вставай.
Марк протянул мне руку.
- Пора куда?
- Вставай. Я покажу тебе кое-что. Я для этого здесь.
Мне казалось странным, что какой-то грязный бомж называет себя апостолом. Вдвойне странным было то, что я поднялся против своей воли и, не чувствуя боли в простреленных ногах, сделал шаг к гостю. Мои руки выпустили автоматный ремень и тот тихо звякнул об пол. Я сделал шаг. Потом еще один. Стреляные гильзы сухо прошелестели по полу.
Мы стояли на разбитых ступенях подъезда. Через дорогу застыл черной громадиной остов сгоревшего БМП. Вокруг меня вздымались уродливыми башнями разбитые, мертвые дома. Они смотрели на меня своими пустыми глазницами окон, словно в немом укоре. Было тихо и спокойно. Лишь шум дождя нарушал мертвую тишину.
- Пойдем, - апостол взял меня за руку и повлек назад. - Тут не далеко.
Я подчинился и вскоре мы вышли на проспект. То, что я увидел, поразило меня. Сразу за разбитым зданием магазина уличный асфальт сменялся мокрой брусчатой мостовой. Булыжники сияли в радужном свете фонарей. Дорога упиралась в огромный мост через широкую темную реку. Переплетения сверкающих и переливающихся нитей были настолько яркими, что слепили глаза. Радужный мост, казалось, уходил далеко за горизонт - настолько он был огромным. Он действительно потрясал воображение. Хотелось ступить на него, пройтись по нему до конца и узнать - что же там, вдали, за сияющей дымкой.
Мы стояли на Радужном Мосту и смотрели вдаль. И тут я все понял.
- Ты прав, - Марк посмотрел мне в глаза. Редкие пряди его волос слиплись от дождя и легли поперек лба. Морщины на его лице как будто бы даже стали глубже. - Это дорога, которую должны пройти все люди. Это дорога, которую проходят всего лишь раз в жизни. Этот мост - начало новой жизни.
Я увидел себя. Я лежал в подвале, на холодном полу в луже своей крови. Мои руки судорожно сжимали автомат. Вокруг меня валялись пустые магазины и стреляные гильзы.
- Я уйду по Радужному Мосту? - почему-то спросил я.
Марк ничего не ответил. На мгновение его лицо сделалось удивленным, а потом я очнулся.
- Братишка очнись, - резкий крик оглушил меня.
Лопасти вертолета с ревом рубили воздух надо мной. Сквозь гул и свист я слышал голоса людей. Надо мной появилось чье-то лицо.
- Все нормально, братишка. Ты летишь домой. Держись, ага?!
Мне показалось, что я моргнул. А потом провалился в забытье. Но перед тем, как уснуть, лицо говорившего выступило из тумана. Из-под стальной каски на меня участливо смотрело лицо Марка…
Ахтунг - Много букв. Если желаете - будет продолжение.
Радужный мост.
Когда я впервые встретил Марка, я был молодым и глупым пацаном. Я помню - шел дождь, было холодно и промозгло. Я сидел у чадящего вонючего костерка, зябко кутаясь в рваный мокрый бушлат. Над огнем, на ржавой проволоке, я подвесил старый мятый котелок. Вода еще не закипела и, чтобы хоть как-то согреться, я почти засовывал руки в огонь. Нужно было высушить сапоги, но мне было больно стягивать кирзачи и я просто сел так, чтобы ноги в сапогах были возле костра - авось высохнут. По хорошему - надо было бы раздеться и капитально все просушить, но мерзкий мокрый ветер, который задувал в разбитые окна и дыры в стенах не давал мне этого сделать. Мне хотелось просто замереть, сжаться в комочек, съежиться у костра.
Я сидел у костра, изредка помешивая воду в котелке. Я туда бросил несколько чайных пакетиков и старый кубик сахара, который я нашел в кармане Сашки. Сашка лежал тут же - метрах в десяти - пятнадцати, за огрызком бетонной плиты. Около часа назад он перестал стонать. Он так и лежал там, окоченевший, застывший в нелепой позе руками в небо. Я перенес его вещи в свой угол подвала, под лестницу. Я хотел снять с него бушлат, но что-то меня остановило. Поэтому я сидел и мерз в своей мокрой одежде, изредка поглядывая в темный коридор, где за плитой лежал Сашка.
Когда я услышал шаги наверху, я встрепенулся и, тщетно отгоняя подступившую дремоту, потянулся за автоматом и гранатами. Где-то сверху, в дождливой холодной ночи, кто-то бродил, спотыкаясь о стулья, остатки кирпичной кладки и какие-то предметы домашней обстановки. Я замер, прижавшись к стене. Костерок мой догорел, дым чадными клубами скопился под лестницей, где я сидел. Я не боялся быть обнаруженным. Для меня это уже был вопрос времени. Я замерз и сильно устал. Уже прошла та паника, когда мы с Сашкой оказались в этом подвале. Прошла бессильная злоба на стонущего и дергающегося в агонии моего друга. Прошли слезы от ненависти к себе, когда я затыкал Сашке его окровавленный рот его же вязаной шапкой. Прошел страх того, что те, кто на улице, услышат нас и выволокут, избитых и измочаленных, под дождь, в грязь разбитых улиц.
Я сидел, стиснув автомат и направив его ствол вперед и вверх, туда, откуда мог в любой момент выйти незваный гость. Я помню, что я приготовился умереть. Умереть, но забрать с собой как можно больше врагов. Я не чувствовал в этом ничего героического, я просто устал.
Невидимый для меня гость подошел к спуску в подвал. Он зачем то остановился. Я слышал, как ветер хлопает полами его одежды. Сквозь шорох дождя я слышал, как человек несколько раз кашлянул.
- Кхм… Кхм… Молодой человек, можно вас попросить не стрелять?
Сказать, что я был удивлен, это не сказать ни чего. Я был уверен, что меня не видно и не слышно. Тем не менее, я убрал палец со спускового крючка.
- Отлично, - проговорил незнакомец. - Тогда, с вашего позволения, я спущусь к вам. Снаружи довольно мерзко.
С этими словами мой нежданный ночной гость начал спускаться по лестнице в подвал.
Это был пожилой человек, довольно бомжеватого вида. На нем были рваные джинсы и, насколько я смог рассмотреть в свете карманного фонарика, старый пиджак поверх засаленной майки. Мужик зябко кутался в пальто, поминутно дуя на длинные худые пальцы. Я заметил, что он был обут в какие-то рваные шлепанцы. Да уж - бедолага. Откуда он здесь взялся, подумал я.
- Не возражаете? - мужик присел напротив меня и простер руки над уже погасшим огнем.
Угли задымились. Ощутимо повеяло жаром. Рдеющие кусочки древесины покрылись язычками пламени и, буквально через минуту, мой жалкий костерок уже пылал вовсю.
- Уххх… Ну и холодина же там, молодой человек, - мужчина поерзал, устраиваясь поудобнее на полу. Потом он протянул мне руку.
- Ну что же, будем знакомы? Я - Марк.
Я пожал протянутую руку и назвал свое имя.
- Вы еврей? - я закурил сигарету и протянул гостю пачку. Он вытянул из нее сигарету, прикурил от пылающей веточки и затянулся.
- С чего вы взяли, что я - еврей?
- Нууу… Имя такое…
Марк выпустил струю дыма в потолок.
- Гмм… Технически да - я представитель этой народности.
- Странно. Как же вы тут, в таком случае выжили?
Я смотрел в лицо своему гостю и изучал его. Он выглядел несколько странным. Складывалось ощущение, что все это рванье, что было на нем, он одел для маскарада. Или для съемки фильма. Или еще для чего.
Резкие черты лица Марка были словно высечены резцом на дереве. Его грязная седая бородка была аккуратно подстрижена. Из-под прямых кустистых бровей на меня смотрели серые, внимательные глаза, в которых изредка вспыхивал огонь костра. Седые, тонкие усики, прямой нос и высокий лоб делали его похожим на капитана Гранта. Почему капитана Гранта? Я не знал. Это была ни чем не объяснимая ассоциация. Изредка Марк проводил указательным пальцем по переносице, что выдавало в нем лишившегося очков «очкарика». Я сидел на разбитом бетонном полу, сжав коленями автомат, и думал, что как такой человек мог оказаться здесь, в этом отвратительном и страшном месте.
Марк зябко запахнулся в рваное пальто. Потом, шмыгнув носом, выплюнул сигарету.
- Ну и гадость же! Кто додумался делать сигареты с ментолом? Как будто скушал леденец с табаком. Фу…
Совершенно по-хозяйски, Марк взял мой котелок и разлил нам чаю. Мне было лень тянуться к кружке, но я пересилил себя и принял из рук своего гостя горячую жестянку.
- Я - апостол, - совершенно неожиданно промолвил Марк.
Какое-то время я сидел и ждал продолжения.
- Я апостол Марк, - снова сообщил мне мой странный ночной гость.
- Ага, - совершенно по-идиотски резюмировал я. - Здорово. И каково это? Каково это быть нынче апостолом?
- Как всегда, - Марк отхлебнул чая и зачем-то погонял его во рту. - Как всегда. Кстати чай в пакетиках - вреден.
- А жить вообще вредно. От жизни умирают.
- Кстати о жизни, - апостол хлопнул себя по рваным джинсам, сквозь дырки в которых выглядывали грязные коленки, и поднялся. - Нам пора. Вставай.
Марк протянул мне руку.
- Пора куда?
- Вставай. Я покажу тебе кое-что. Я для этого здесь.
Мне казалось странным, что какой-то грязный бомж называет себя апостолом. Вдвойне странным было то, что я поднялся против своей воли и, не чувствуя боли в простреленных ногах, сделал шаг к гостю. Мои руки выпустили автоматный ремень и тот тихо звякнул об пол. Я сделал шаг. Потом еще один. Стреляные гильзы сухо прошелестели по полу.
Мы стояли на разбитых ступенях подъезда. Через дорогу застыл черной громадиной остов сгоревшего БМП. Вокруг меня вздымались уродливыми башнями разбитые, мертвые дома. Они смотрели на меня своими пустыми глазницами окон, словно в немом укоре. Было тихо и спокойно. Лишь шум дождя нарушал мертвую тишину.
- Пойдем, - апостол взял меня за руку и повлек назад. - Тут не далеко.
Я подчинился и вскоре мы вышли на проспект. То, что я увидел, поразило меня. Сразу за разбитым зданием магазина уличный асфальт сменялся мокрой брусчатой мостовой. Булыжники сияли в радужном свете фонарей. Дорога упиралась в огромный мост через широкую темную реку. Переплетения сверкающих и переливающихся нитей были настолько яркими, что слепили глаза. Радужный мост, казалось, уходил далеко за горизонт - настолько он был огромным. Он действительно потрясал воображение. Хотелось ступить на него, пройтись по нему до конца и узнать - что же там, вдали, за сияющей дымкой.
Мы стояли на Радужном Мосту и смотрели вдаль. И тут я все понял.
- Ты прав, - Марк посмотрел мне в глаза. Редкие пряди его волос слиплись от дождя и легли поперек лба. Морщины на его лице как будто бы даже стали глубже. - Это дорога, которую должны пройти все люди. Это дорога, которую проходят всего лишь раз в жизни. Этот мост - начало новой жизни.
Я увидел себя. Я лежал в подвале, на холодном полу в луже своей крови. Мои руки судорожно сжимали автомат. Вокруг меня валялись пустые магазины и стреляные гильзы.
- Я уйду по Радужному Мосту? - почему-то спросил я.
Марк ничего не ответил. На мгновение его лицо сделалось удивленным, а потом я очнулся.
- Братишка очнись, - резкий крик оглушил меня.
Лопасти вертолета с ревом рубили воздух надо мной. Сквозь гул и свист я слышал голоса людей. Надо мной появилось чье-то лицо.
- Все нормально, братишка. Ты летишь домой. Держись, ага?!
Мне показалось, что я моргнул. А потом провалился в забытье. Но перед тем, как уснуть, лицо говорившего выступило из тумана. Из-под стальной каски на меня участливо смотрело лицо Марка…