письма...

[soleil_na]

Чувства!Я думаю, что способность чувствовать это один из смыслов жизни на земле. На эти мысли меня настроило любовное письмо Белинского к Орловой. Как тонко и красиво изъясняется он в любви к своей женщине, как томится ожиданием встречи, как радуется ее письмам.
....Вчера должны были вы получить первое письмо
мое к вам. Я знаю, с каким нетерпением, с каким волнением ждали вы его;
знаю, с какою радостью и каким страхом услышали вы, что есть письмо к А.
В., и какого труда стоило вам с сестрою принять на себя вид равнодушия.
Я не мог писать к вам тотчас же по приезде в Петербург, потому что жил
на биваках и был вне себя. Первое письмо мое на­писано кое-как. В
продолжение дней, в которые должно было идти оно в М., я только и думал о
том, когда вы получите .его; я мучился тем же нетерпением, как и вы;
мысль моя погоняла. ленивое время и упреждала его; с радостью видел я
наступление вечера и говорил себе: «днем меньше!» Но вчера я был, как на
углях, рассчитывая, в котором часу должны вы получить мое письмо. Я не
могу видеть вас, говорить с вами, и мне остается только писать к вам;
вот почему второе письмо мое полу­чите вы, не успевши освободиться
из-под впечатления от первого. Мысль о вас делает меня счастливым, и я
несчастен моим счастьем, ибо могу только думать о вас. Самая роскошная
мечта стоит меньше самой небогатой существенности; а меня ожидает
бо­гатая существенность: что же и к чему мне все меч­ты, и могут ли они
дать мне счастье? Нет, до тех пор, пока вы не со мной, - я сам не свой,
не могу ничего делать, ничего думать. После этого очень естественно, что
все мои думы, желания, стремления сосре­доточились на одной мысли, в
одном вопросе: когда же это будет? И пока я еще не знаю, когда именно,
но что-то внутри меня говорить мне, что скоро. О, если бы это могло быть
в будущем месяце!

Погода в Петербурге чудесная, весенняя. Она при­была сюда вместе со
мною, потому что до моего приезда здесь были дождь и холод. А теперь на
небе ни облачка, все облито блеском солнца, тепло, как в ясный
апрельский день. Вчера было туманно, и я думал, что погода переменится;
но сегодня снова блещет солнце, и мои окна отворены. А ночи? Если бы вы
знали, какие теперь ночи! Цвет неба густо-темен и в то же время ярко
блестящ усыпавшими его звездами. Не думайте, что я не берегусь,
обрадовавшись такой по­годе. Напротив: я и днем, как и вечером, хожу в
моем теплом пальто, чему, между прочим, причи­ною и то, что еще не
пришел в П. посланный по транспорту ящик с моими вещами, где и
обретается мое летнее пальто. Впрочем, днем нет никакой опас­ности
ходить в одном сюртуке, без всякого пальто, но вечером это довольно
опасно, и вот ради чего я и днем жарюсь... (в) зимнем пальто. Мне
кажется, что в Москве теперь должна быть хорошая погода. Не забудьте
уведомить меня об этом: московская погода очень интересует меня. Не
поверите, как жарко: окна отворены, а я задыхаюсь от жару. На небе так
(ярко) и светло, а на душе так легко и весело!

Без меня мои растения ужасно разрослись, а что больше всего
обрадовало меня, так это то, что без меня расцвела одна из моих олеандр.
Я очень люблю это растете, и у меня их целых три горшка. Одна олеандра
выше меня ростом. После тысячи мелких и ядовитых досад и хлопот, Боткин,
наконец, уехал за границу. Это было в субботу (4 сент.). Я провожал его
до Кронштадта. День был чудесный, - и мне так отрадно было думать и
мечтать о вас на море. Расстались мы с Б. довольно грустно, чему была
важная причина, о которой узнаете после. Странное дело! Я едва мог
дождаться, когда перейду на мою квартиру, а тут мне тяжела была мысль,
что я вот сегодня же ночую в ней. И теперь еще мне как-то дико в ней.
Впрочем, это будет так до тех пор, пока я вновь не найду самого себя,
т.-е., пока вы не воз­вратите меня самому мне. До тех пор мне одно
утешение и одно наслаждение: смотреть на стены и мысленно определять
перемещение картин и мебели. Это меня ужасно занимает.

Скажите: скоро ли получу я от вас письмо? Жду  - и не верю, что дождусь, уверен, что получу скоро -  и боюсь даже надеяться. О, не мучьте меня, но, ведь, вы уже послали ваше письмо, и я получу его сегодня, завтра! - не правда ли?

Прощайте. Храни вас Господь! Пусть добрые духи окружают вас днем,
нашептывают вам слова любви и счастья, а ночью посылают вам хорошие сны.
А я, - я хотел бы теперь хоть на минуту увидать вас, долго, долго
посмотреть вам в глаза, обнять ваши колени и поцеловать край вашего
платья. Но нет, лучше дольше, как можно дольше, не видаться совсем,
нежели увидеться на одну только минуту, и вновь расстаться, как мы уже
расстались раз. Прости­те меня за эту болтовню; грудь моя горит; на
глазах накипает слеза: в таком глупом состоянии обыкно­венно хочется
сказать много и ничего не говорится, или говорится очень глупо. Странное
дело! В мечтах я лучше говорю с вами, чем на письме, как некогда заочно
я лучше говорил с вами, чем при свиданиях. Что-то теперь Сокольники.
Что заветная дорожка, зеленая скамеечка, великолепная аллея? Как грустно
вспомнить обо всем этом, и сколько отрады и счастья в грусти этого
воспоминания!