Мифы о западном опыте публичных кампаний в защиту детства: «какие грезы в этом мертвом сне» часть 1
Публичные кампании в защиту детей за последние пять лет стали фирменной чертой российской общественной сферы - сборы подписей против ограничения патроната, против ЮЮ, против усыновления иностранцами и против запрета на усыновление, скандальные истории вокруг детей из детских домов (история с насильственным помещением в психиатрическую клинику детей из Павловского детского дома, многочисленные случаи нарушения прав детей в Разночиновке) создали то медийное поле, которое заряжает обывателя определенным представлением о (не)должном в сфере семьи и детства. Ни одна из этих кампаний не обходилась без апелляции к западному опыту, или как источнику зла или как образцу для подражания.
Конструирование западного опыта в российских кампаниях «во имя детей» отличается значительным числом мифов. Отдаленному наблюдателю они могут показаться невероятными - но при ближайшем рассмотрении в них усматриваются не только механизмы формирования мифов, но и последствия того «сказочного» представления, которое транслируется. Основанное в минимальной степени на критическом осмыслении различий и сходств в российской и западной практике мифотворчество обслуживает интересы определенных групп - даже если те, кто мифы генерируют и распространяют, в их число и не входят. Главным интересантом в защите детей остается власть - которая решает как задачи своего имиджа (публичный капитал на теме детства сделал не один политик), так и экономические трудности (сокращение расходов на социальную сферу). И ничто не работает на интересы власти так, как убедительные мифы - которые вытесняют критическое понимание происходящего с детской сферой в России.
Мифы о западном опыте в каждой из кампаний выполняют функцию того, чего в практике и теории российской защиты детей нет - последовательной позиции относительно целей и стратегий трансформации защиты детей. Достаточно верить в пару мифов, чтобы сформировать исчерпывающее мнение и уверенно идти в бой - разумеется, не в детский дом или дневной центр пребывания, а на просторы публичной политики. Зарубежный опыт остается тем монолитным Зазеркальем, в котором все не так - но не так в противопоставлении привычной российской рутине. Мифы о западном опыте остаются таким же сильным средством аргументации, как и представление о вкладе советского периода - но если советский опыт кажется однозначно ужасным, что не предполагает разнообразные интерпретации, то западный опыт неизвестен настолько, что видимость знания о нем располагает общественность безоговорочно верить в самые нелепые домыслы.
Конструкция мифического сознания проста - один миф конструирует представление о том, как «там» все происходит, а второй о том, почему так происходит, в чем состоит запускающий механизм «тамской» защиты детей. Два типа кампаний: против ювенальной юстиции и в пользу расформировывания детских домов генерировали наибольшее количество мифов относительно западного опыта. Их анализ позволяет обнаружить общность позиций тех, кто в политическом пространстве противостоит друг другу - например, противников зарубежного усыновления и тех, кто требует: «отдавать детей за рубеж или реформировать систему». Эта общность становится одним из блоков, которые препятствуют возможности трансформировать сферу защиты детей.