Французская полиция в годы Третьей республики - 2
Продолжить!
Непривлекательное наследство - история полиции в годы Третьей республики
В истории французской полиции есть одно специфическое понятие, которое ярко характеризует практически все периоды ее существования - "Guerre des Polices" (Война полиций). Вас не должно удивлять и то, что этот термин применяется французскими историками достаточно вольно. Вольно - потому что относится не к конкретному явлению, как например "феодализм", "бюргерство" или "нация", а к целой группе явлений онтологически пронизывающей жизнь французской полиции. В этом есть что-то историософское. Разного рода противостояния внутри силовых структур встречаются далеко не только во Франции. Но именно во Франции guerre de police обрела характер морового поветрия.
Первое ее упоминание относится к войне между жандармерией и специальной полицией еще на заре Третьей республики. На позиции существования подобного конфликта стоит большинство французских историков (самый яркий - Жан-Марк Берльер). Подобное противостояние объяснялось с одной стороны, гонкой за обладание информационным ресурсом (специальная полиция в этом разрезе обладала исключительными сведениями), с другой - кто возглавит разведывательные и контрразведывательные службы Франции. На этой почве Миниобороны и Сюрте неоднократно пытались откусить друг другу головы, и, как я уже упоминала, 2-е бюро Генерального штаба искало прямых контактов с агентами полиции, минуя их руководство.
Впрочем, во французском научном сообществе есть иная точка зрения - историк Лоран Лопез (Сорбонна-4) считает, что "война полиций" - миф, по крайней мере в поле взаимоотношений полиции и жандармерии в годы Третьей республики. Объясняет он это тем, что конец 19 - начало 20 века - время становления полицейских структур в целом, время их глобальной реорганизации и поиска ответа на вопрос "что есть полиция?", в связи с чем между силовыми ведомствами возникало разного рода непонимание и конкуренция. Однако - говорит Лопез - существовало огромное количество примеров эффективной кооперации между полицией (муниципальной, специальной) и жандармерией, а вопросы подчинения улаживались без особых трудностей (в зависимости от выполняемых задач принималось главенство того или иного подразделения). Более того, он относит термин "война полиций" к бытованию вполне конкретной ситуации - отсутствие комиссара полиции тогда, когда вопрос поддержания общественного порядка стоит особенно остро, в этом случае жандармерия была вынуждена обращаться к местным органам власти (во французской традиции вопрос применения силы для обеспечения общественной безопасности решался сообща - силами военных - т.е. жандармерии и силами гражданских - то есть комиссаром полиции. Комиссар решал вопрос о необходимости применения силы, жандармерия эту силу предоставляла); к этой же ситуации относились и разного рода бюрократические проволочки, особенности делопроизводства в каждом конкретном ведомстве - они периодически вызывали разные неприятные ситуации внутри силовых структур.
Второе ее упоминание относится ко временам Belle epoque. Начало XX века ознаменовалось разгулом преступности и активизацией общественного мнения по этому поводу. Из самых жестоких и известных - "кочегары" из Дрома - четверо отморозов, просившихся в дома на ночлег и пытавшие хозяев раскаленными углями. Когда несчастные жертвы под пыткой рассказывали им о местонахождении денег или иных ценностей, "кочегары" безжалостно убивали их; банда Полле, более 30 человек, промышлявшая грабежами, убийствами и вымогательствами; цыганские банды и банды бродяг также доставляли немалое беспокойство. Не то, чтобы раньше во Франции преступности не было. По всей видимости, появление массового субъекта и республиканского строя (следовательно, как любят подчеркивать французские историки - демократического) оживило голос обывателя. Не менее усердно на этой ниве трудилась пресса, смаковавшая подробности налетов, разбоев и убийств. Существующая полиция с этими задачами не справлялась, муниципальные структуры были бессильны против крупых криминальных воротил. В связи с этим в 1907 году Жорж Клемансо, прислушиваясь к совету директора Сюрте Женераль Селестина Энниона, создает 12 "мобильных бригад" (их также называют "бригады Тигра"), ответственных за борьбу с организованной преступностью на всей территории страны. Главным комиссаром мобильных бригад был назначен Жюль Себий. Идея создания подобных бригад впервые стала витать в воздухе еще в 1903 году, когда Сюрте начало уставать от регулярных просьб провинциальной полиции "прислать немножечко полицейских", так как с местным криминалом они справлялись не на ура. Сюрте периодически высвобождало людей, но удовольствия это никому не приносило, только раздражение от очередного "отрыва" сотрудника Сюрте или Префектуры "от производства".
Распределялись бригады Тигра следующим образом:
1-ая - Париж, 2-ая - Лилль, 3-я - Кайен, 4-ая - Нант, 5-ая - Тур, 6-ая - Лимож, 7-ая - Бордо, 8-ая - Тулуза, 9-ая - Марсель, 10-ая - Лион, 11-ая - Дижон и 12-ая - Шалон-сюр-Марн. Через 4 года мобильных бригад было уже 15 - к ним добавились подразделения в Нанси, Ренне и Монпелье, а некоторые из уже существующих были реорганизованы.
Селестен Эннион
К 1911 году мобильные бригады обладали четырьмя автомобилями (Дион-Бутон и Панар Левассор). В остальном полиция пользовалась велосипедами и железными дорогами. И это не праздное утверждение. Когда в 1911 году в Париже появилась банда Бонно, удирающая от полиции на ворованных "делоне-бельвиль", общественное мнение взбунтовалось - выражение hirondelles ("ласточки") по отношению к полицейским, передвигавшимся на велотранспорте, и появившееся в преступном мире, быстро проникло в толщу народного сознания. Обыватель считал, что если Жюль Бонно после дерзкого ограбления скрывается на авто, полиция не имеет морального права пользоваться велосипедом. Михаил Трофименков отметил следующее: "Авто часто глохли, но у «фликов» были только лошади и велосипеды <...>. Самые находчивые из них не бросались в погоню, а ждали авто, водитель которого, быть может, согласится помочь. Да, ещё: между полицейскими участками тогда не было телефонной связи. 1 марта 1912 года префект Лепин предписал подчинённым дырявить шины бандитских авто саблями. У полиции появилась и новая головная боль: спасать от самосудов буржуа, имевших несчастье владеть авто любимых марок Бонно".
Образ как банды, так и полицейского-hirondelle стал настолько популярен, что Джо Дассен посвятил этому сюжету песню: "они удирали со скоростью 35 км/ч", "на дорогах Франции - "ласточки" и жандармы":
На самом деле шквал недовольства полицией вокруг дела Бонно кажется натянутым - чтобы поймать бандита совсем необязательно иметь автопарк из десятка "делоне-бельвиль". Бонно не колесит по улочкам французской столицы 24/7, вопрос его поимки в большей степени зависит от эффективности розыскных мероприятий. Если читатель обратиться к истории "мобильной банды", он узнает, что ее главарь был убит в Шуази-Ле-Руа (а некоторые головорезы были застигнуты в Ножен-Сюр-Мар), и, что характерно - вовсе не в салоне авто (хотя история с его поимкой заслуживает поста не меньшего объема, чем этот). Однако в демократическом государстве вопрос оснащения мобильных бригад автомобилями стал политическим: полиция должна не только защищать, но и делать вид, что защищает граждан, имея в своем распоряжении все те средства, которые обыватель считает необходимыми. По "настоянию" прессы Префектура Парижа была "вынуждена" связать телефонными коммуникациями комиссариаты столицы.
Тем не менее, после дела Бонно, французское руководство всерьез озаботилось проблемой поддержания общественного порядка: был существенно увеличен полицейский парк автомобилей, выросли бюджетные отчисления на полицейские службы, проведено более масштабное и качественное оснащение полиции оружием. Более того - на повестку дня встает централизация усилий полиции и жандармерии под эгидой МВД - и СМИ, и собственно руководство страны осознают необходимость централизации усилий и более эффективной кооперации. Вообще, изначально, "бригады Тигра" создавались именно как "полиция нового типа", противопоставленная прошлой архаике. Новизна подразумевала, прежде всего, опору на новые методы в криминалистике, техническое оснащение, эффективную кооперацию. Не в меньшей степени это повлекло за собой и другие атрибуты "модерности": уже обозначенное мной желание выглядеть красиво для пресс-служб и... гонка за судебной статистикой - атрибут, ставший на повестку дня именно в Третьей республике. Исследователи отмечают, что новые судебные показатели наводили ужас - если в 1825 году количество нераскрытых преступлений составляло цифру в 9.000, то к концу 1880-х годов это число воросло до 74 тысяч. Пытливый и умный читатель усомнится в качественности приводимой мной цифири - мол, что за дешевый эффект - показать увеличение количества висяков без приведения показателей по общему числу зарегистрированных преступлений? Но эта претензия не ко мне - французские исследователи, переписывающие философа Анри Жоли (за дремучий год) не удосужились сличить эти показатели. Впрочем, кое-что более достоверное о судебной статистике сказать можно: впереди планеты всей шагали жандармы - они больше всех передавали дел в прокуратуру, больше всех работали и больше всех раскрывали. Только не думайте, что старая жандармская закалка - это ого-го! Секрет успеха прост: во-первых, Жандармерия - национальная служба, соответственно могла стяжать себе результатов со всей Франции, в отличие от местечковых, замкнувшихся в себе городских полиций. Во-вторых, малые города и села, где работали жандармы всегда кишели разного рода мелкими воришками, мошенниками и прочими "охотниками за курицами", мобильные бригады работали только на "громких преступлениях".
Полиция, казалось, разделилась на "до Бонно" и "после". Если "до" - она ассоциировалась в основном с низкоквалифицированными шпиками, осуществлявшими мелкий политический шпионаж, то сейчас - полиция - сонм невоспетых героев, умных, активных, предприимчивых. Прогремевшие на всю страну "мобильные бригады" позволили Луи Лепину создать в 1912 году "Brigade du chef" или "Brigade criminelle" - 200 лучших полицейских против оголтелой столичной преступности, располагавшиеся на Набережной Ювелиров, 36 и подчинявшиеся Префектуре.
Первое фото brigades criminelles, 1921 г.
Современный вид на криминальную службу Орфевр, 4 этаж
"Бригады Тигра", созданные как "алармистская структура" (в напряженное для страны время) после завершения сюжета с Бонно стали ловить - как выражаются некоторые исследователи - "охотников за курицами" и патрулировать рынки (в качестве примера - дижонская мобильная бригада занималась цыганами, установкой их личности, заведением картотек и вела рутинную работу, обычно исполняемую местными органами полиции). Правда некоторые говорят, что мобильные бригады сумели стяжать себе славу и после Первой мировой, проведя, как минимум, два громких ареста: Ландрю-Синей-Бороды и Саши Ставиского.
Не один раз я упоминала некие таинственные "новые методы ведения расследования". Настал черед поговорить и о них.
Во-первых, новые методы были своего рода революцией в криминалистике в принципе и не являлись прерогативой только новых подразделений (хотя существовало немало проволочек в распространении этих методов - Жандармерия долгое время сопротивлялась новациям в виду специфики своей зоны обслуживания).
Во-вторых, автором этих уважаемых преобразований был Альфонс Бертийон (или Бертильон, как принято переводить на русский). Вся совокупность его идей, реализованных в уголовной практике стала носить название бертильонажа.
Если вы хотите понять глубокую философскую подоплеку вышеупомянутого явления - можете начать с жуткой на вид (и по содержанию) - "Seine du crime" Филиппа Шарлье.
Жуткая обложка с названием, составляющим игру слов: "Сен дю крим" - если воспринимать на слух - можно перевести как "Сена преступлений" (Seine) и как "Сцена преступлений" (scene). Внутри нее - фотографии трупов, предоставленных архивом префектуры полиции Парижа.
Но не сказать, чтобы пачка фотографий была лишена своей логики. Автор подобрал наиболее "говорящие" изображения. Говорить о сути работы Шарлье можно достаточно долго, хотя в этом нет особого смысла. Скажу лишь пару слов о том, что автор - судебный медик и антрополог, с одной стороны решал задачу соотнесения уровня развития общества, его потребностей и сознания с инновациями в науке и технике, и пытался оценить "новинки бертильонажа" глазами современного судмедэксперта. Поэтому, предлагаю с помощью некоторых фотографий из этой монографии посмотреть, что такого революционного произошло в полицейском ремесле на рубеже веков?
- антропометрия и фотографирование подозреваемого (вкупе с ранее используемым "словесным портретом")
Руководство как фотографировать живого человека...
Руководство по съемке трупа с треногой
...и что получается после такой съемки
Антропометрия трупа
- сама словесная ориентировка постоянно подвергается усовершенствованиям в сторону выработки относительно точной стандартной процедуры идентификации;
- создание архивов картотек, куда собиралась вся информация об осужденных и подозреваемых (карточка содержала фотографию, антропометрию, отпечатки пальцев)
- робкое введение дактилоскопии
Если Вы решили, что отныне во французской полиции все стало спокойно и сердечно - Вы ошибаетесь. Создание мобильных подразделений запустило новую волну противостояния - между 1-ой мобильной бригадой и Префектурой Парижа, ревностно конкурирующими из-за "дележки" одной территории, а также, по мнению, Жана-Марка Берльера, обострило ситуацию в провинции, где и без того соперничающие муниципалы, "железнодорожники" и жандармы вели войну всех против всех; еще один игрок им был совершенно ни к чему. Некоторые сотрудники полиции ехидно отзывались о "mobilard":
"Личный состав мобильных бригад, как правило, активный, умный, и отбираемый с особым тщанием, демонстрирует полное отстутствие кооперации с местной полицей и незнание местных реалий, и ведет розыск преступников примерно как карабинеры у Оффенбаха".
Карабинеры Оффенбаха - это такая французская идиома, ведущая свое происхождение от оперетты "Разбойники", где карабинеры - это такие горе-стражи порядка, которые не успевают ни к одному преступлению. По сути дела выражение означать "прийти тогда, когда все уже закончилось". Ирония судьбы заключалась в том, что мобильные бригады создавались как компенсация слабости муниципальной полиции в деле борьбы с криминалом. Ситуацию, как всегда, подогревала пресса: отныне в общественном сознаниии жандармерия (а также и муниципальная полиция) воспринимались как нечто архаичное, отсталое, опирающееся на старые способы уголовного производства. В отличие от мобильных бригад. И ерунда, что последние гоняли цыган почти всю первую половину века - техническое оснащение "новой полиции", статус и передовые технологии делали ее героем многочисленных публикаций. Лишь в июле 1921 года, спустя долгие годы политических дискуссий о роли армии в жизни Франции, о плюсах и минусах этого феномена, жандармерия встала на новые рельсы: ее радикально переформатировали, назвав "мобильной жандармерией" и организационно поделили на 111 отрядов общей численностью 4000 служащих. Такая структура просуществовала до начала Второй мировой.
Непривлекательное наследство - история полиции в годы Третьей республики
В истории французской полиции есть одно специфическое понятие, которое ярко характеризует практически все периоды ее существования - "Guerre des Polices" (Война полиций). Вас не должно удивлять и то, что этот термин применяется французскими историками достаточно вольно. Вольно - потому что относится не к конкретному явлению, как например "феодализм", "бюргерство" или "нация", а к целой группе явлений онтологически пронизывающей жизнь французской полиции. В этом есть что-то историософское. Разного рода противостояния внутри силовых структур встречаются далеко не только во Франции. Но именно во Франции guerre de police обрела характер морового поветрия.
Первое ее упоминание относится к войне между жандармерией и специальной полицией еще на заре Третьей республики. На позиции существования подобного конфликта стоит большинство французских историков (самый яркий - Жан-Марк Берльер). Подобное противостояние объяснялось с одной стороны, гонкой за обладание информационным ресурсом (специальная полиция в этом разрезе обладала исключительными сведениями), с другой - кто возглавит разведывательные и контрразведывательные службы Франции. На этой почве Миниобороны и Сюрте неоднократно пытались откусить друг другу головы, и, как я уже упоминала, 2-е бюро Генерального штаба искало прямых контактов с агентами полиции, минуя их руководство.
Впрочем, во французском научном сообществе есть иная точка зрения - историк Лоран Лопез (Сорбонна-4) считает, что "война полиций" - миф, по крайней мере в поле взаимоотношений полиции и жандармерии в годы Третьей республики. Объясняет он это тем, что конец 19 - начало 20 века - время становления полицейских структур в целом, время их глобальной реорганизации и поиска ответа на вопрос "что есть полиция?", в связи с чем между силовыми ведомствами возникало разного рода непонимание и конкуренция. Однако - говорит Лопез - существовало огромное количество примеров эффективной кооперации между полицией (муниципальной, специальной) и жандармерией, а вопросы подчинения улаживались без особых трудностей (в зависимости от выполняемых задач принималось главенство того или иного подразделения). Более того, он относит термин "война полиций" к бытованию вполне конкретной ситуации - отсутствие комиссара полиции тогда, когда вопрос поддержания общественного порядка стоит особенно остро, в этом случае жандармерия была вынуждена обращаться к местным органам власти (во французской традиции вопрос применения силы для обеспечения общественной безопасности решался сообща - силами военных - т.е. жандармерии и силами гражданских - то есть комиссаром полиции. Комиссар решал вопрос о необходимости применения силы, жандармерия эту силу предоставляла); к этой же ситуации относились и разного рода бюрократические проволочки, особенности делопроизводства в каждом конкретном ведомстве - они периодически вызывали разные неприятные ситуации внутри силовых структур.
Второе ее упоминание относится ко временам Belle epoque. Начало XX века ознаменовалось разгулом преступности и активизацией общественного мнения по этому поводу. Из самых жестоких и известных - "кочегары" из Дрома - четверо отморозов, просившихся в дома на ночлег и пытавшие хозяев раскаленными углями. Когда несчастные жертвы под пыткой рассказывали им о местонахождении денег или иных ценностей, "кочегары" безжалостно убивали их; банда Полле, более 30 человек, промышлявшая грабежами, убийствами и вымогательствами; цыганские банды и банды бродяг также доставляли немалое беспокойство. Не то, чтобы раньше во Франции преступности не было. По всей видимости, появление массового субъекта и республиканского строя (следовательно, как любят подчеркивать французские историки - демократического) оживило голос обывателя. Не менее усердно на этой ниве трудилась пресса, смаковавшая подробности налетов, разбоев и убийств. Существующая полиция с этими задачами не справлялась, муниципальные структуры были бессильны против крупых криминальных воротил. В связи с этим в 1907 году Жорж Клемансо, прислушиваясь к совету директора Сюрте Женераль Селестина Энниона, создает 12 "мобильных бригад" (их также называют "бригады Тигра"), ответственных за борьбу с организованной преступностью на всей территории страны. Главным комиссаром мобильных бригад был назначен Жюль Себий. Идея создания подобных бригад впервые стала витать в воздухе еще в 1903 году, когда Сюрте начало уставать от регулярных просьб провинциальной полиции "прислать немножечко полицейских", так как с местным криминалом они справлялись не на ура. Сюрте периодически высвобождало людей, но удовольствия это никому не приносило, только раздражение от очередного "отрыва" сотрудника Сюрте или Префектуры "от производства".
Распределялись бригады Тигра следующим образом:
1-ая - Париж, 2-ая - Лилль, 3-я - Кайен, 4-ая - Нант, 5-ая - Тур, 6-ая - Лимож, 7-ая - Бордо, 8-ая - Тулуза, 9-ая - Марсель, 10-ая - Лион, 11-ая - Дижон и 12-ая - Шалон-сюр-Марн. Через 4 года мобильных бригад было уже 15 - к ним добавились подразделения в Нанси, Ренне и Монпелье, а некоторые из уже существующих были реорганизованы.
Селестен Эннион
К 1911 году мобильные бригады обладали четырьмя автомобилями (Дион-Бутон и Панар Левассор). В остальном полиция пользовалась велосипедами и железными дорогами. И это не праздное утверждение. Когда в 1911 году в Париже появилась банда Бонно, удирающая от полиции на ворованных "делоне-бельвиль", общественное мнение взбунтовалось - выражение hirondelles ("ласточки") по отношению к полицейским, передвигавшимся на велотранспорте, и появившееся в преступном мире, быстро проникло в толщу народного сознания. Обыватель считал, что если Жюль Бонно после дерзкого ограбления скрывается на авто, полиция не имеет морального права пользоваться велосипедом. Михаил Трофименков отметил следующее: "Авто часто глохли, но у «фликов» были только лошади и велосипеды <...>. Самые находчивые из них не бросались в погоню, а ждали авто, водитель которого, быть может, согласится помочь. Да, ещё: между полицейскими участками тогда не было телефонной связи. 1 марта 1912 года префект Лепин предписал подчинённым дырявить шины бандитских авто саблями. У полиции появилась и новая головная боль: спасать от самосудов буржуа, имевших несчастье владеть авто любимых марок Бонно".
Образ как банды, так и полицейского-hirondelle стал настолько популярен, что Джо Дассен посвятил этому сюжету песню: "они удирали со скоростью 35 км/ч", "на дорогах Франции - "ласточки" и жандармы":
Click to viewНа самом деле шквал недовольства полицией вокруг дела Бонно кажется натянутым - чтобы поймать бандита совсем необязательно иметь автопарк из десятка "делоне-бельвиль". Бонно не колесит по улочкам французской столицы 24/7, вопрос его поимки в большей степени зависит от эффективности розыскных мероприятий. Если читатель обратиться к истории "мобильной банды", он узнает, что ее главарь был убит в Шуази-Ле-Руа (а некоторые головорезы были застигнуты в Ножен-Сюр-Мар), и, что характерно - вовсе не в салоне авто (хотя история с его поимкой заслуживает поста не меньшего объема, чем этот). Однако в демократическом государстве вопрос оснащения мобильных бригад автомобилями стал политическим: полиция должна не только защищать, но и делать вид, что защищает граждан, имея в своем распоряжении все те средства, которые обыватель считает необходимыми. По "настоянию" прессы Префектура Парижа была "вынуждена" связать телефонными коммуникациями комиссариаты столицы.
Тем не менее, после дела Бонно, французское руководство всерьез озаботилось проблемой поддержания общественного порядка: был существенно увеличен полицейский парк автомобилей, выросли бюджетные отчисления на полицейские службы, проведено более масштабное и качественное оснащение полиции оружием. Более того - на повестку дня встает централизация усилий полиции и жандармерии под эгидой МВД - и СМИ, и собственно руководство страны осознают необходимость централизации усилий и более эффективной кооперации. Вообще, изначально, "бригады Тигра" создавались именно как "полиция нового типа", противопоставленная прошлой архаике. Новизна подразумевала, прежде всего, опору на новые методы в криминалистике, техническое оснащение, эффективную кооперацию. Не в меньшей степени это повлекло за собой и другие атрибуты "модерности": уже обозначенное мной желание выглядеть красиво для пресс-служб и... гонка за судебной статистикой - атрибут, ставший на повестку дня именно в Третьей республике. Исследователи отмечают, что новые судебные показатели наводили ужас - если в 1825 году количество нераскрытых преступлений составляло цифру в 9.000, то к концу 1880-х годов это число воросло до 74 тысяч. Пытливый и умный читатель усомнится в качественности приводимой мной цифири - мол, что за дешевый эффект - показать увеличение количества висяков без приведения показателей по общему числу зарегистрированных преступлений? Но эта претензия не ко мне - французские исследователи, переписывающие философа Анри Жоли (за дремучий год) не удосужились сличить эти показатели. Впрочем, кое-что более достоверное о судебной статистике сказать можно: впереди планеты всей шагали жандармы - они больше всех передавали дел в прокуратуру, больше всех работали и больше всех раскрывали. Только не думайте, что старая жандармская закалка - это ого-го! Секрет успеха прост: во-первых, Жандармерия - национальная служба, соответственно могла стяжать себе результатов со всей Франции, в отличие от местечковых, замкнувшихся в себе городских полиций. Во-вторых, малые города и села, где работали жандармы всегда кишели разного рода мелкими воришками, мошенниками и прочими "охотниками за курицами", мобильные бригады работали только на "громких преступлениях".
Полиция, казалось, разделилась на "до Бонно" и "после". Если "до" - она ассоциировалась в основном с низкоквалифицированными шпиками, осуществлявшими мелкий политический шпионаж, то сейчас - полиция - сонм невоспетых героев, умных, активных, предприимчивых. Прогремевшие на всю страну "мобильные бригады" позволили Луи Лепину создать в 1912 году "Brigade du chef" или "Brigade criminelle" - 200 лучших полицейских против оголтелой столичной преступности, располагавшиеся на Набережной Ювелиров, 36 и подчинявшиеся Префектуре.
Первое фото brigades criminelles, 1921 г.
Современный вид на криминальную службу Орфевр, 4 этаж
"Бригады Тигра", созданные как "алармистская структура" (в напряженное для страны время) после завершения сюжета с Бонно стали ловить - как выражаются некоторые исследователи - "охотников за курицами" и патрулировать рынки (в качестве примера - дижонская мобильная бригада занималась цыганами, установкой их личности, заведением картотек и вела рутинную работу, обычно исполняемую местными органами полиции). Правда некоторые говорят, что мобильные бригады сумели стяжать себе славу и после Первой мировой, проведя, как минимум, два громких ареста: Ландрю-Синей-Бороды и Саши Ставиского.
Не один раз я упоминала некие таинственные "новые методы ведения расследования". Настал черед поговорить и о них.
Во-первых, новые методы были своего рода революцией в криминалистике в принципе и не являлись прерогативой только новых подразделений (хотя существовало немало проволочек в распространении этих методов - Жандармерия долгое время сопротивлялась новациям в виду специфики своей зоны обслуживания).
Во-вторых, автором этих уважаемых преобразований был Альфонс Бертийон (или Бертильон, как принято переводить на русский). Вся совокупность его идей, реализованных в уголовной практике стала носить название бертильонажа.
Если вы хотите понять глубокую философскую подоплеку вышеупомянутого явления - можете начать с жуткой на вид (и по содержанию) - "Seine du crime" Филиппа Шарлье.
Жуткая обложка с названием, составляющим игру слов: "Сен дю крим" - если воспринимать на слух - можно перевести как "Сена преступлений" (Seine) и как "Сцена преступлений" (scene). Внутри нее - фотографии трупов, предоставленных архивом префектуры полиции Парижа.
Но не сказать, чтобы пачка фотографий была лишена своей логики. Автор подобрал наиболее "говорящие" изображения. Говорить о сути работы Шарлье можно достаточно долго, хотя в этом нет особого смысла. Скажу лишь пару слов о том, что автор - судебный медик и антрополог, с одной стороны решал задачу соотнесения уровня развития общества, его потребностей и сознания с инновациями в науке и технике, и пытался оценить "новинки бертильонажа" глазами современного судмедэксперта. Поэтому, предлагаю с помощью некоторых фотографий из этой монографии посмотреть, что такого революционного произошло в полицейском ремесле на рубеже веков?
- антропометрия и фотографирование подозреваемого (вкупе с ранее используемым "словесным портретом")
Руководство как фотографировать живого человека...
Руководство по съемке трупа с треногой
...и что получается после такой съемки
Антропометрия трупа
- сама словесная ориентировка постоянно подвергается усовершенствованиям в сторону выработки относительно точной стандартной процедуры идентификации;
- создание архивов картотек, куда собиралась вся информация об осужденных и подозреваемых (карточка содержала фотографию, антропометрию, отпечатки пальцев)
- робкое введение дактилоскопии
Если Вы решили, что отныне во французской полиции все стало спокойно и сердечно - Вы ошибаетесь. Создание мобильных подразделений запустило новую волну противостояния - между 1-ой мобильной бригадой и Префектурой Парижа, ревностно конкурирующими из-за "дележки" одной территории, а также, по мнению, Жана-Марка Берльера, обострило ситуацию в провинции, где и без того соперничающие муниципалы, "железнодорожники" и жандармы вели войну всех против всех; еще один игрок им был совершенно ни к чему. Некоторые сотрудники полиции ехидно отзывались о "mobilard":
"Личный состав мобильных бригад, как правило, активный, умный, и отбираемый с особым тщанием, демонстрирует полное отстутствие кооперации с местной полицей и незнание местных реалий, и ведет розыск преступников примерно как карабинеры у Оффенбаха".
Карабинеры Оффенбаха - это такая французская идиома, ведущая свое происхождение от оперетты "Разбойники", где карабинеры - это такие горе-стражи порядка, которые не успевают ни к одному преступлению. По сути дела выражение означать "прийти тогда, когда все уже закончилось". Ирония судьбы заключалась в том, что мобильные бригады создавались как компенсация слабости муниципальной полиции в деле борьбы с криминалом. Ситуацию, как всегда, подогревала пресса: отныне в общественном сознаниии жандармерия (а также и муниципальная полиция) воспринимались как нечто архаичное, отсталое, опирающееся на старые способы уголовного производства. В отличие от мобильных бригад. И ерунда, что последние гоняли цыган почти всю первую половину века - техническое оснащение "новой полиции", статус и передовые технологии делали ее героем многочисленных публикаций. Лишь в июле 1921 года, спустя долгие годы политических дискуссий о роли армии в жизни Франции, о плюсах и минусах этого феномена, жандармерия встала на новые рельсы: ее радикально переформатировали, назвав "мобильной жандармерией" и организационно поделили на 111 отрядов общей численностью 4000 служащих. Такая структура просуществовала до начала Второй мировой.