Иоанн Скилица. I
Английский перевод - John Skylitzes: A Synopsis of Byzantine History, 811-1057. Translation and Notes. 2014
Фрагмент в переводе М.М. Копыленко.
Греческий текст - тут и тут.
Отмечу заранее - английский перевод Скилицы, на мой вкус, по-лучше русского. Аналогично и The History of Leo the Deacon: Byzantine military expansion in the tenth century / introduction, translation, and annotations by Alice-Mary Talbot and Denis F. Sullivan; with the assistance of George T. Dennis and Stamatina McGrath. 2005 лучше, имхо, чем Лев Диакон (пер. М. М. Копыленко). 1988
Гордясь этими словами, росы рассматривали Болгарию как свою военную добычу и дали послам [Цимисхия] который обещал заплатить все, обещанное им Никифором, ответ, преисполненный варварской хвастливостью; ввиду этого стало необходимо решить дело войной. Итак, император тотчас посылает приказание переправить восточные войска на Запад; военачальником над ними он поставил магистра Варду Склира, дав ему титул стратилата, - на сестре [Варды] Марии он женился, еще будучи частным лицом, - и решил с наступлением весны сам выступить в поход. Росы и их архиг Свендослав, услышав о походе ромейского войска, стали действовать совместно с порабощенными уже болгарами и присоединили в качестве союзников пацинаков и турок, проживающих на Западе, в Паннонии. Собрав триста восемь тысяч боеспособных воинов и перейдя Гем, они стали опустошать огнем и грабежами всю Фракию; разбив свой стан недалеко от стен Аркадиополя, они ожидали там начала борьбы. Когда магистр Варда Склир узнал, что неприятель значительно превосходит его численностью войска - ведь у него было всего двенадцать тысяч воинов, - он решил победить бесчисленное множество врагов военными хитростями и искусством и превзойти их механическими приспособлениями; так это и случилось. Замкнувшись со своим войском внутри стен, как бы испугавшись, он оставался там, и хотя враги не раз хотели выманить его на решающее сражение, он не поддавался, наблюдая, как неприятель грабит и уносит все, что ни попадя.
Английский.
Gratifi ed by these words, the Russians treated Bulgaria as conquered territory, and when the emperor sent an embassy promising to fulfi l all the obligations that Nikephoros had undertaken, they would not receive it. h ey returned answers brimming with barbaric arrogance; this obliged him to seek a military resolution of the situation. By letter he promptly ordered the eastern forces to cross over to the west and he appointed as commander of those forces the magister Bardas Skleros (whose sister the emperor had legally married while he was still a private citizen) with the rank of general; he was going to set out himself at the beginning of spring. When the Russians and Sviatoslav, their chieftain, learnt that the Romans had crossed over, they made common cause with the Bulgars whom they had already made their subjects, taking as their allies the Patzinaks and the Turks settled to the west, in Pannonia. When all the army was assembled its fighting force numbered three hundred and eight thousand. They crossed the Haemos [mountain-range], burning and laying waste the whole of h race, then set up camp before the walls of Arkadiopolis where they waited for battle to be joined. But when the Magister Bardas Skleros realised how short he was of men (his entire army numbered about twelve thousand) he decided to get the better of the enemy by military cunning; to gain the upper hand over so great a number by skill and dexterity, which indeed he did. He enclosed himself and his army inside the walls, and no matter how much the enemy invited him to come out and fight once and for all, he paid no attention. He stayed where he was, giving the impression that he was afraid - and watching the enemy doing whatever they liked.
Греческий.
οἷστισι ῥήμασι χαυνωθέντες οἱ Ῥῶς τῆς τε Βουλγαρίας ὡς δορυκτήτου ἀντεποιοῦντο κτήματος, καὶ διαπρεσβευσάμενον τὸν βασιλέα καὶ ὑποσχόμενον ἐπιτελέσειν ἅπαντα τὰ τῷ Νικηφόρῳ ἐπηγγελμένα οὐ προσεδέξαντο, ἀποκρίσεις δόντες βαρβαρικῆς πεπληρωμένας ἀλαζονείας, ὡς ἀναγκασθῆναι τοῦτον διὰ μάχης κρῖναι τὰ πράγματα. γράμμασιν οὖν ἐν ὀλίγῳ τὰς ἑῴας δυνάμεις πρὸς τὴν ἑσπέραν διαβιβάσας ἄρχοντά τε αὐταῖς ἐπιστήσας, ὃν ὠνόμασε στρατηλάτην Βάρδαν μάγιστρον τὸν Σκληρόν, οὗ τὴν ἀδελφὴν Μαρίαν νόμιμον ἠγάγετο γαμετὴν ἰδιωτεύων ὁ βασιλεύς, ἔμελλεν ἔαρος ἐφισταμένου καὶ αὐτὸς ἐξορμῆσαι. οἱ Ῥῶς δὲ καὶ ὁ τούτων ἀρχηγὸς Σφενδοσθλάβος, τὴν τοῦ Ῥωμαϊκοῦ στρατεύματος ὡς ἐπύθοντο περαίωσιν, κοινοπραγήσαντες δεδουλωμένοις ἤδη τοῖς Βουλγάροις, προσειληφότες δὲ καὶ συμμάχους τούς τε Πατζινάκας καὶ τοὺς πρὸς δύσιν ἐν Παννονίᾳ κατῳκημένους Τούρκους, καὶ διὰ πάντων στρατὸν πολεμιστὴν ἠθροικότες ἐς ὀκτακισχιλίους ἐπὶ τριάκοντα μυριάσι κορυφουμένους καὶ τὸν Αἶμον διαβάντες, πᾶσαν ἐπυρπόλουν τὴν Θρᾴκην καὶ ἐληΐζοντο, πηξάμενοι παρεμβολὴν ἀγχοῦ που τῶν τειχῶν Ἀρκαδιουπόλεως, κἀκεῖσε τὴν συμπλοκὴν ἐκδεχόμενοι τοῦ πολέμου. ὁ δὲ μάγιστρος Βάρδας ὁ Σκληρὸς ὡς ἤσθετο κατὰ πολὺ τῷ πλήθει λειπόμενος (περιΐστατο γὰρ αὐτῷ πᾶσα ἡ στρατιὰ εἰς δώδεκα χιλιάδας) στρατηγικαῖς ἔγνω ἀπάταις τοὺς ἐναντίους περιελθεῖν καὶ τέχνῃ καὶ μηχανῇ τὰ τοσαῦτα κατεργάσασθαι πλήθη.
ἑῴας δυνάμεις - восточная/рассветная сила/рать
πάντων στρατὸν πολεμιστὴν ἠθροικότες - всего войска бойцов/воинов собралось
ὀκτακισχιλίους ἐπὶ τριάκοντα μυριάσι - 8 тысяч и 30 мириадов
στρατιὰ εἰς δώδεκα χιλιάδας - войска 12 тысяч
Если правильно понимаю - никаких "механических приспособлений" в тексте нет, есть καὶ τέχνῃ καὶ μηχανῇ/искусство и изобретательность.
Битва при Аркадиополе.
Такое решение вызвало у варваров великое презрение: они полагали, что и в самом деле Склир заперся среди стен и удерживает там ромейские фаланги, боясь вступить в бой. Без страха разбрелись они кто куда, стали разбивать лагерь как попало и, проводя ночи в возлияниях и пьянстве, в игре на флейтах и кимвалах, в варварских плясках, перестали выставлять надлежащую стражу и не заботились ни о чем необходимом. И вот Варда дождался подходящего момента и, присмотревшись хорошенько, как ему напасть на неприятелей, назначил день и час, поставил в ночное время засадные отряды в удобнейших местах, отправил с небольшими силами патрикия Иоанна Алакаса и приказал ему выйти вперед, вести наблюдение за врагами и постоянно сообщать ему, где они находятся. Разузнав это, [Иоанн] должен был сблизиться с варварами, напасть на них и, сражаясь, обратиться в притворное бегство, но не бежать во весь опор, отпустив поводья и сломя голову, а отступать в строю, медленно и где только возможно поворачиваться к противнику, биться с ним и поступать так до тех пор, пока он не будет завлечен к скрытым в засадах отрядам, а тогда расстроить ряды и бежать без всякого порядка. Варвары разделились на три части - в первой были болгары и росы, турки же и пацинаки выступали отдельно. Иоанн двинулся и случайно натолкнулся на патцинаков; выполняя полученный приказ, он изобразил медленное отступление, пацинаки же нападали, расстроив ряды; им хотелось поскорее уничтожить всех бегущих, но те то отступали строем, но поворачивались и сражались; путь их направлялся к стоявшему в засаде отряду. Очутившись среди своих, [воины Алакаса] бросили поводья и устремились в непритворное бегство. Пацинаки рассыпались без всякого порядка и бросились в погоню. Но вот появился неожиданно сам магистр со всем войском. Пораженные внезапностью, [пацинаки] прекратили преследование, но не бросились бежать, а остановились, ожидая нападения. Когда на них с огромным напором обрушился отряд магистра, а сзади [между тем] приближалась идущая в полном порядке остальная фаланга, немедленно погибли храбрейшие из скифов: поскольку фаланга расступилась на большую глубину, пацинаки окончательно оказались в засаде, а когда фаланги соединились, то окружение стало полным; [варвары] недолго сопротивлялись и, обращенные в бегство, почти все были истреблены.
Принудив их таким образом к бегству, Варда дознался от пленных, что остальные, еще не утомленные битвой [варвары] выстроились и ожидают сражения. Он устремился против них без промедления. Они же, узнав о неудаче пацинаков, предались горести из-за внезапности бедствия, но затем собрались с силами и, созвав беглецов, напали на ромеев, имея впереди всадников, а позади пеших воинов. Но когда ромеи выказали себя непобедимыми и отразили натиск первого нападения конных врагов, те отступили, укрылись среди своей пехоты, укрепились там духом и стали ожидать приближения ромеев. И сражение стало как бы нерешительным, пока некий скиф, гордившийся размерами тела и неустрашимостью души, оторвавшись от остальных, не бросился на самого магистра, который объезжал и воодушевлял строй воинов, и не ударил его мечом по шлему. Но меч соскользнул, удар оказался безуспешным, а магистр также ударил врага по шлему. Тяжесть руки и закалка железа придали его удару такую силу, что скиф целиком был разрублен на две части. Патрикий Константин, брат магистра, спеша к нему на выручку, пытался нанести удар по голове другого скифа, который [хотел] прийти на помощь первому и дерзко устремился [на Варду]; скиф, однако, уклонился в сторону, и Константин промахнувшись обрушил меч на шею коня и отделил голову его от туловища; скиф упал, а [Константин] соскочил с коня и, ухватив рукою бороду врага, заколол его. Этот подвиг возбудил отвагу ромеев и увеличил их Храбрость, скифы же были охвачены страхом и ужасом. Вскоре силы оставили их, и они показали спины, обратившись в позорное и беспорядочное бегство. Ромеи устремились за ними и наполнили равнину мертвыми телами; число пленных превысило количество убитых, и все захваченные за немногими исключениями были изранены. Никто из уцелевших не избежал бы погибели, если бы наступление ночи не остановило погоню ромеев. Из такого великого множества варваров только совсем немногие спаслись, ромеи же потеряли в сражении 25 человек убитыми, но ранены были почти все.
Английский.
This behaviour earned the great contempt of the barbarians, for they thought that it really was because he was afraid that he had enclosed the Roman units within the walls, and that he dare not come out. They began to disperse without caution; they became negligent about camp security and careless as to the posting of proper guards. They passed their nights in drinking and drunkenness with flutes and cymbals, in barbaric dancing with not a care for the precautions which ought to have been taken. Bardas seized the opportune moment. When he had carefully studied the matter of how the enemy might best be attacked and had stipulated the day and hour, he set up ambushes and traps by night in some suitable places. Then he despatched the patrician John Alakasseus with a small detachment whose orders were to advance and reconnoitre the enemy; he was to remain in frequent contact and to keep [the commander] informed of wherever he might be. When he encountered the enemy he was to give battle, but as soon as blows were struck he was to turn his back and give the impression of running away. He was not to flee at full tilt, giving the horses their bridle, but gently and without breaking ranks. Then, wherever it was possible, [his men] were to turn about and set upon the enemy again. Their orders were to keep on repeating the operation until [the enemy] was well within the ambushes and traps; at that point they were to retreat in disorderly and headlong flight. Now the forces of the barbarians were three-fold: the first third consisted of Bulgarians and Russians, the second was Turks only, the third Patzinaks, likewise alone. When John came on, he chanced to encounter the Patzinaks. He pretended to run away as he was ordered to do, but made quite a leisurely retreat. The Patzinaks for their part came in pursuit, breaking their ranks in the hope of utterly annihilating them. The Romans, however, now making an orderly retreat, now turning to defend themselves, drew closer to the ambuscades and, when they were in the midst of them, gave the horses their heads and fled for all they were worth, with the Patzinaks strung out in disorderly pursuit. h en the magister suddenly appeared with the whole army and, taken by surprise, the Patzinaks halted the pursuit. h is, however, was not with the intention of running away, for they stood their ground, waiting for whatever might befall them. h ose who were accompanying the magister violently attacked them; then so did the rest of the army which was following in good order and rank by rank, with the result that even the bravest of the Scyths fell. The Roman forces were now completely parted and the Patzinaks fell right into the trap; the two wings came together again, which meant the enemy were perfectly surrounded. h ey resisted for a short time and then surrendered; almost all of them were slain.
Thus Bardas put them to flight; he then learnt from the prisoners that the rest of the Patzinaks were biding their time, unwearied and drawn up in battle line. He directed himself to them forthwith. At first when they learnt of the [other] Patzinaks’ misfortune, their morale had collapsed at the unexpected nature of the disaster, but they rallied each other and reintegrated those who had been dispersed as they took to their heels. They then launched an attack on the Romans, the cavalry leading the charge, the infantry following behind. At the first onslaught the impetus of the cavalry was interrupted by the Romans, who seemed to be irresistible; the horsemen turned back and were forced up against the infantry. When they got back to where they were before, they regrouped and waited the coming of the Romans. For some time the battle hung in the balance until a Scyth who outstripped the others in the size of his body and the courage of his soul leapt on the magister himself as he was riding by encouraging the ranks, and with his sword dealt him a blow on the helmet. But the sword slipped off and the blow achieved nothing. h en the magister dealt him a sword blow on the helmet; so strong was his arm and such the temper of the steel that the blow was powerful enough to slice the Scyth in two all the way down. The patrician Constantine, the magister’s brother, came to his brother’s aid and tried to wound in the head another Scyth who was coming forward even more recklessly to the aid of the former one, but he leaned his body to one side and Constantine missed his mark, hitting the horse’s neck and severing the head from the throat. As the Scyth fell, Constantine dismounted, seized the fellow’s beard in his hand and cut his neck. This deed heartened the Romans and put new courage in them, while it filled the Scyths with fear and dread. They quickly lost their courage; they turned their backs and shamefully fled in grave disorder. The Romans pursued them and covered the plain with dead, but more were taken alive than fell and all but a very few of the survivors were wounded.
Греческий.
τριχῇ δὲ τῶν βαρβάρων διαιρεθέντων Βούλγαροι μὲν καὶ Ῥῶς τὴν πρώτην ἀνεπλήρουν μερίδα, Τοῦρκοι δὲ καθ' ἑαυτοὺς ἦσαν μόνοι καὶ Πατζινάκαι ὡσαύτως· ἐρχόμενος οὖν ὁ Ἰωάννης συμπλέκεται τοῖς Πατζινάκαις κατὰ τύχην συνηντηκώς, καὶ ὥσπερ ἦν αὐτῷ παρηγγελμένον, προσποιεῖται φυγήν, σχολαίαν τὴν ἀναχώρησιν ποιούμενος. ἐνέκειντο δ' οἱ Πατζινάκαι τὰς ἑαυτῶν λύσαντες τάξεις, ὡς τάχα τοὺς φεύγοντας ἀφανίσοιεν ἄρδην. ἐκεῖνοι δὲ νῦν μὲν φεύγοντες μετὰ τάξεως, νῦν δ' ὑποστρέφοντες καὶ ἀμυνόμενοι ἔθεον πρὸς τοὺς λόχους. ἐπεὶ δὲ καὶ ἐς μέσους ἐγένοντο τούτους, τότε δὴ ἀνέντες τοὺς χαλινοὺς ἀκρατῶς ἔφευγον, καὶ οἱ Πατζινάκαι διεκχυθέντες ἀτάκτως ἐδίωκον. ἐπιφανέντος δ' ἐξαίφνης τοῦ μαγίστρου μετὰ παντὸς τοῦ στρατοῦ, τῷ ἀπροσδοκήτῳ καταπλαγέντες τὴν μὲν δίωξιν ἐπέσχον, οὐ μήν γε καὶ ἐς φυγὴν ἀπεῖδον, ἀλλ' ἔμενον, ἤν τις ἐπίοι δεξόμενοι. μετὰ σφοδρᾶς δὲ ῥύμης τῶν περὶ τὸν μάγιστρον συμπεσόντων αὐτοῖς, καὶ τῆς λοιπῆς φάλαγγος ὄπισθεν ἐρχομένης μετ' εὐκοσμίας καὶ τάξεως, πίπτουσιν εὐθὺς οἱ ἀλκιμώτεροι τῶν Σκυθῶν. καὶ κατὰ βάθος τῆς φάλαγγος σχισθείσης ἐς μέσους ἐμπίπτουσιν οἱ Πατζινάκαι τοὺς λόχους, τῶν κεράτων συνελθόντων ἀλλήλοις καὶ κύκλωσιν ἀποτελεσάντων. ἐπ' ὀλίγον οὖν ἀντισχόντες ἐνέκλιναν καὶ πάντες σχεδὸν κατεκόπησαν. Οὕτω δὲ τούτους τρεψάμενος ὁ Βάρδας καὶ διὰ τῶν αἰχμαλώτων μαθών, ὡς καὶ οἱ λοιποὶ ἀκμῆτες ὄντες προσμένουσι συντεταγμένοι τὸν πόλεμον, τρέπεται τὴν ταχίστην πρὸς ἐκείνους. ἄρτι δ' ἐκεῖνοι τὸ τῶν Πατζινάκων ἐγνωκότες ἀτύχημα κατεκλάσθησαν τὰς ψυχὰς τῷ ἀδοκήτῳ τῆς συμφορᾶς. ὅμως παρακαλέσαντες ἑαυτοὺς καὶ τοὺς ἐκ τῆς φυγῆς σκεδασθέντας ἀνακαλεσάμενοι προσβάλλουσι τοῖς Ῥωμαίοις, οἱ μὲν ἱππεῖς προδραμόντες, οἱ δὲ πεζοὶ κατόπιν ἐρχόμενοι. ὡς δὲ καὶ κατὰ τὴν πρώτην προσβολὴν ἀνεκόπησαν οἱ ἱππεῖς τὰς ὁρμὰς ὑπὸ Ῥαμαίων ἀνυποστάτων φανέντων, ἐκκλίναντες εἰς τοὺς πεζοὺς συνηλάθησαν. ἐκεῖσε δὲ πάλιν γενόμενοι ἀνελάμβανον ἑαυτοὺς καὶ τοὺς Ῥωμαίους ἐπερχομένους προσέμενον. καὶ ἦν μὲν ἄχρι τινὸς ἡ μάχη ἀγχώμαλος, ἕως οὗ Σκύθης τις μεγέθει σώματος καὶ ἀνδρείᾳ ψυχῆς ἐπαιρόμενος τῶν ἄλλων ὑπερπηδήσας ἐπ' αὐτὸν τὸν μάγιστον φέρεται παριππεύοντα καὶ τὰς τάξεις παραθαρρύνοντα, καὶ ξίφει παίει κατὰ τοῦ κράνους. τοῦ δὲ ξίφους περιολισθήσαντος ἄπρακτος ἐγένετο ἡ βολή. τοῦτον δὲ ὁ μάγιστρος ξίφει παίει κατὰ τοῦ κράνους. βάρει δὲ τῆς χειρὸς καὶ βαφῇ τοῦ σιδήρου οὕτω γέγονεν ἐνεργὸς ἡ πλῆξις, ὡς δίχα ὅλον διατμηθῆναι τὸν Σκύθην.
Варвары разделились на три части. Первую часть (πρώτην ... μερίδα) составляли болгары и росы (Βούλγαροι μὲν καὶ Ῥῶς), следующую одни только (μόνοι) турки (мадьяры), печенеги - аналогично (ὡσαύτως).
προσβάλλουσι τοῖς Ῥωμαίοις - атаковали ромеев
ἱππεῖς προδραμόντες - конные мчались впереди
πεζοὶ κατόπιν ἐρχόμενοι - пешие за ними следовали
ἐκκλίναντες εἰς τοὺς πεζοὺς συνηλάθησαν - если правильно понимаю, то "повернули обратно и соединились с пешими" или что-то похожее.
Пехота - скорее всего русь и, возможно, болгары. Можно отметить, что конница (венгры и печенеги) после неудачи отступает к пешим и приводит себя в порядок. Вот этот вот мутный отрывок - самое внятное описание битвы для той войны. Остальные еще хуже.
N.B. Для сравнения:
- Ежели кавалерия от неприятеля прогнана будет, то надобно, чтоб она уступила к инфантерии, чтоб там паки собиратца и в ордр устроитца.
- Вся пехота готов стояла позади своих всадников с тем, чтобы если всадникам придется обратиться в бегство, то, повернув назад, они могли бы спастись к ним, и тотчас же вновь вместе с ними двинуться на врагов.
- ... и пеший строй пусть более не остается на своем месте, но выступает вперед быстрее, чем шагом, чтобы, если преследование столкнется с каким-то большим сопротивлением со стороны врагов, снова быть ему защитой впереди всадников.
Цимисхий выступает в поход.
Отпустив таким образом послов, сам он выступил вслед за ними, имея около пяти тысяч пехотинцев облегченного вооружения и четыре тысячи всадников. Всему остальному множеству воинов было приказано медленно следовать за ним во главе с паракимоменом Василием.
Английский.
When he had thus dismissed the ambassadors he himself next took some swift soldiers (five thousand infantry and four thousand cavalry) and, ordering all the rest of the army to follow at a more leisurely pace under Basil the parakoimomenos, he crossed the Haemos mountains, made an unforeseen advance into enemy territory and pitched his camp close by the city of Great Preslav where the palace of the Bulgar kings lay.
Греческий.
καὶ τοὺς μὲν πρεσβευτὰς ὑποχωρῆσαι πεποίηκεν οὕτως, αὐτὸς δὲ κατόπιν εὐζώνους λαβών, πεζοὺς μὲν ἀμφὶ τὰς πέντε χιλιάδας, ἱππεῖς δὲ ἐς τετρακισχιλίους, τὸ δὲ λοιπὸν ἅπαν πλῆθος σχολαίως ἕπεσθαι κελεύσας μετὰ Βασιλείου τοῦ παρακοιμωμένου, τὸν Αἷμον διαβὰς ἀπρόοπτος ἐς τὴν πολεμίαν ἐσβάλλει καὶ ἐγγὺς τῆς πόλεως τῆς μεγάλης Περσθλάβας, ἥτις εἶχε τὰ τῶν Βουλγάρων βασίλεια, τὴν στρατοπεδείαν ἐπήξατο. τοῦτο αἰφνιδίως γενόμενον τοὺς μὲν Σκύθας εἰς ἔκστασιν καὶ ἀμηχανίαν ἐνέβαλε
εὐζώνους - тут, насколько понимаю, как раз что-то вроде "легкий", "подвижный". "Легкая рать", "swift soldiers".
πεζοὺς μὲν ἀμφὶ τὰς πέντε χιλιάδας, ἱππεῖς δὲ ἐς τετρακισχιλίους - пеших около пяти тысяч, конных четыре тысячи
λοιπὸν ἅπαν πλῆθος - прочему всему множеству. "Множества воинов" в тексте нет.
"Пешие облегченного вооружения" в русском переводе получились из иного членения текста, насколько понимаю. αὐτὸς δὲ κατόπιν εὐζώνους λαβών πεζοὺς μὲν ἀμφὶ τὰς πέντε χιλιάδας, ἱππεῖς δὲ ἐς τετρακισχιλίους, а не αὐτὸς δὲ κατόπιν εὐζώνους λαβών, πεζοὺς μὲν ἀμφὶ τὰς πέντε χιλιάδας, ἱππεῖς δὲ ἐς τετρακισχιλίους.
Если отталкиваться от "О боевом сопровождении" Никифора Фоки, то можно предположить, что Иоанн взял с собой либо почти всю конницу, либо львиную ее часть. В последнем случае можно аккуратно предположить, что всего конных в его войске было тысяч шесть или около того. В первом - немногим более четырех тысяч. С долей пехоты сложнее - из "Об устройстве лагеря" следует, что часто мелькающие в трактатах 16 или 12 таксиархий (плюс некоторые мелкие отряды) - "математика". Данное количество пехоты было нужно для защиты периметра лагеря, достаточного для размещения 7200/8200 конных. Если "математика" не сильно расходилась с реальностью - количество пехоты у Цимисхия могло плавать в широком диапазоне "от менее 10 до более 15 тысяч", из которых большая часть двигалась под началом Василия позади.
Не очень ясен и состав пехоты, которую взял с собой Цимисхий. Если это были 5 таксиархий, то, в соответствии со "Стратегикой", они могли образовать каре с периметром только в 500 "щитов". Это почти на порядок меньше по площади, чем "нормальное" каре, образованное из 12 или 16 таксиархий. Численность же конных у Иоанна отличалась от "идеальной армии" только раза в два. В возможной битве пехоту и не собирались строить в каре? Или глубина построения пеших допускала на практике большие отступления от представленной в "Стратегике" схемы?
Преслав.
Но Свендослав приободрил их подходящими к таким обстоятельствам словами, и они, укрепившись духом, приблизились к ромеям и разбили лагерь. Императорское войско сосредоточилось между тем на равнине перед городом и неожиданно напало на врага, не ожидавшего ничего подобного: вне городских стен было застигнуто около восьми с половиной тысяч мужей, которые производили военные упражнения. Некоторое время они сопротивлялись, но затем утомились и бежали; и одни из них бесславно погибли, а другие укрылись в городе. Пока все это происходило, пребывавшие внутри города скифы узнали о непредвиденном появлении ромеев и об их столкновении со своими соратниками. Хватая оружия, какое кому случайно подвернулось под руку, они устремились на выручку своим. Ромеи встречали их беспорядочно движущуюся толпу и многих убивали. В силу этого варвары уже скоро не смогли устоять и обратились в бегство. Всадники же ромейской фаланги выдвинулись вперед и отрезали им дорогу в город, перехватывая и убивая беспорядочно бегущих по ровному полю варваров, так что вся равнина наполнилась мертвыми телами и было захвачено бесчисленное множество пленных. Сфангел, который и возглавлял все войско, находившееся в Преславе (он считался среди скифов вторым после Свендослава), опасаясь, видимо, уже за судьбу города, запер ворота, обезопасив их засовами, взошел на стену и поражал нападающих ромеев различными стрелами и камнями. Только наступление ночи прекратило осаду города. На рассвете прибыл проедр Василий с множеством войска, двигавшегося позади. Прибытие его явилось большой радостью для императора, который поднялся на какой-то холм, чтобы скифы его видели, и соединившиеся войска стали окружать город. Император обратился [к варварам], уговаривая их отказаться от противодействия и спастись от совершенного истребления; они не соглашались сойти со стены. Справедливый гнев наполнил ромеев, и они приступили к осаде, отгоняя находящихся наверху стрелами и приставляя к стенам лестницы. И некий благородный воин, крепко держа в правой руке меч, а левой приподнимая над головой щит, первым устремился по одной из лестниц. Отражая удары щитом и защищая себя мечом от нападавших и от тех, кто старался ему воспрепятствовать, он поднялся на гребень стены, рассеял всех, кто там находился, и дал следовавшим за ним возможность безопасно подняться. Подражая ему, сначала некоторые, а потом многие [поступили таким же образом], а скифы, одолеваемые их сомкнутым строем, стали прыгать со стены. Соревнуясь с первыми, и многие другие ромеи в различных местах взобрались по лестницам на стену. Приведенные в замешательство, скифы не заметили, как некоторые из ромеев, беспрепятственно достигнув ворот, открыли их и впустили свое войско. Когда город был таким образом взят, скифов, вынужденных отступать по узким проходам, стали настигать и убивать, а женщин и детей захватывали в плен. И Борис, царь болгар, был схвачен вместе с супругой и детьми; окрашенного знаками царской власти, его привели к императору. Император человеколюбиво повелел, называя его царем болгар, Отпустить всех пленных болгар, предоставив им свободно идти, Куда кто захочет; он говорил, что прибыл не для того чтобы повергнуть болгар в рабство, но чтобы их освободить, и утверждал, что одних только росов он считает врагами и относится к ним по-вражески.
Между тем восемь тысяч храбрейших скифов заняли хорошо укрепленную часть царского дворца, который находился посреди города, укрылись там на некоторое время и перебили многих воинов, попавших туда ради любопытства или тайно пробравшихся с целью грабежа. Узнав об этом, император повелел против них послать равносильный отряд, но отправленные действовали вяло и не отважились осадить их - не потому, что они боялись росов, но потому, что укрепление казалось им прочным и непреодолимым. Император легко разрешил затруднение: вооружившись, он сам устремился пешим впереди прочих воинов, которые при виде этого тотчас же схватили оружие и бросились за ним; каждый спешил опередить государя, и с военным кличем и шумом они кинулись на укрепление. Росы с ожесточением выдержали осаду, но [ромеи], зажегши во многих местах огонь, таким путем преодолевали сопротивление - не перенеся силы огня и ромейского оружия, [росы] попрыгали [со стен] и побежали; многие из них были уничтожены пламенем, многие брошены с крутизны, а прочих ожидали меч либо плен. Таким образом, весь город не устоял и был взят за два дня.
Английский.
When they saw him and learnt of the emperor’s arrival they were disturbed in no small way but they pulled themselves together when Sviatoslav made a rallying speech and uttered the bombastic phrases the situation called for. h en they came and pitched camp over against the Romans’ camp. Meanwhile the force that was with the emperor came onto the plain before the city and suddenly fell on the enemy, taking them completely unawares. They surprised eight thousand five hundred fully armed men engaged in training outside the city; these resisted for a time but then, overcome, turned and fled. Some were ingloriously slain, some reached safety inside the city. While this was happening the Scyths inside the city saw the unexpected arrival of the Romans and the subsequent engagement with their own troops. They each did what they could, seizing whatever weapon came to hand and rushed out to help. The Romans met them as they advanced, disorganised and well spread out, and they massacred them. The foe was unable to resist even for a short time, but turned in flight. However, a detachment of Roman cavalry ran ahead of them and closed off the path leading to the city. They were overtaken as they dispersed over the plain in fl ight; they were annihilated until every piece of level ground was covered with bodies and even more of them were taken prisoner. Sphangelos, commander-in-chief of the army in Preslav (he was second in rank to Sviatoslav among the Scyths) was now apprehensive for the city itself and not without reason; he had the gates closed and secured with bars. Then he went up onto the walls and repelled the attacking Romans with every kind of missile including stones. The siege was relaxed when night fell but with the morning there came the President [of the Senate ] Basil [the parakoimomenos] with the host that was bringing up the rear - and this made the emperor very happy. ... The more dauntless of the Scyths occupied a fortress within the palace which was in the city, eight thousand of them in all, and for some time they were able to seize and kill many of those who went reconnoitring and looking for spoils - without anyone being aware of it. When the emperor learnt of this he sent a sizeable detachment against them, but the men he sent were reluctant to, indeed dared not, attempt an assault; not because they were afraid of the Russians but because the location was very well fortifi ed and impregnable. The emperor soon solved that problem; he seized his weapons and set off on foot, ahead of everybody. When the soldiers saw that, they all took up their weapons and every man tried to catch up with the emperor; then, shouting and bellowing, they attacked the fortress. The Russians resisted the attack courageously, but the Romans started fires at a number of points and thus overcame the defenders. Unable to withstand the heat of the fire and the strength of the Romans, they flung themselves down the precipice and escaped. Many lost their lives in the fi re, others from falling down the precipice; the rest either fell victim to the sword or were taken prisoner. That is how the city was taken; its resistance did not even last two full days.
Греческий.
καταλαμβάνουσι δὲ ἔξω τειχῶν τὴν ἐνόπλιον παιδείαν γυμναζομένους ἄνδρας εἰς ὀκτακισχιλίους καὶ πεντακοσίους ἀριθμουμένους ... ἕωθεν δὲ ὁ πρόεδρος Βασίλειος ἀνεφάνη μετὰ τοῦ κατόπιν παντὸς πλήθους ... Οἱ δὲ τῶν Σκυθῶν γενναιότεροι ὀχύρωμά τι κατειληφότες ἐντὸς τῶν τῆς πόλεως βασιλείων, ὀκτακισχίλιοι τὸν ἀριθμόν, ἐπί τινα χρόνον ἐλάνθανον καὶ πολλοὺς τῶν καθ' ἱστορίαν ἐκεῖσε γενομένων, ἢ σκύλων ἁρπαγὴν ἀσυμφανῶς κρατοῦντες ἀπέκτεινον.
ἐνόπλιον παιδείαν γυμναζομένους - занимались воинскими упражнениями
ἄνδρας εἰς ὀκτακισχιλίους καὶ πεντακοσίους ἀριθμουμένους - мужей восемь тысяч и пять сотен числом
κατόπιν παντὸς πλήθους - со всем последующим множеством. "Войска" опять нет.
Σκυθῶν γενναιότεροι ... ὀκτακισχίλιοι - скифов наилучших ... восемь тысяч. Прилагательное тут использовано ровно то же самое, что и при описании щитов славян у Псевдо-Маврикия.