Скромное обаяние монголов...
Томас Дж. Барфилд. Опасная граница. Кочевые империи и Китай. (221 г. до н. э. - 1757 г. н. э.). 2009. С. 163.
Чингис-хан отличался от других предводителей кочевников одним очень важным качеством: он любил давать генеральные сражения. Традиционный подход кочевников к ведению боевых действий при встрече с многочисленным, хорошо организованным противником заключался в том, чтобы уклоняться от сражения до тех пор, пока враг не истощит свои силы и не начнет отступление. Военные кампании персов против скифов или ханьского У-ди против сюнну доказали эффективность такого подхода. Кочевники обычно нападали на слабого соперника и отступали при встрече с сильным. Чингис-хан, напротив, был склонен к рискованным операциям, полагаясь на эффективность своих войск и тактических приемов в открытом бою. Впервые он продемонстрировал это при атаках на Ван-хана, а затем на найманов. Конечно, он был знаком с опытом использования тактического отступления для заманивания врага в засаду (наиболее часто применявшейся монголами ловушки), но никогда не использовал стратегического отступления на длительные расстояния для того, чтобы избежать встречи с противником. Вместо этого он выбирал наилучшую тактическую позицию для боя и атаковал.
Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. 1957. C. 52.
Надо знать, что всякий раз как они завидят врагов, они идут на них, и каждый бросает в своих противников три или четыре стрелы; и если они видят, что не могут их победить, то отступают вспять к своим; и это они делают ради обмана, чтобы враги преследовали их до тех мест, где они устроили засаду; и если их враги преследуют их до вышеупомянутой засады, они окружают их и таким образом ранят и убивают. Точно так же, если они видят, что против них имеется большое войско, они иногда отходят от него на один или два дня пути и тайно нападают на другую часть земли и разграбляют ее; при этом они убивают людей и разрушают и опустошают землю. А если они видят, что не могут сделать и этого, то отступают назад на десять или на двенадцать дней пути. Иногда также они пребывают в безопасном месте, пока войско их врагов не разделится, и тогда они приходят украдкой и опустошают всю землю. Ибо в войнах они весьма хитры, так как сражались с другими народами уже сорок лет и даже более.
Е Лун-ли. История государства киданей. 1979. Cc. 313-314.
- Каждый раз во время набегов на юг численность киданьских войск составляла не менее ста тысяч. Когда правитель государства вторгается в пределы Китая, пехотинцы, всадники и телеги с юртами движутся не по дорогам среди полей, а идут одним фронтом, тянущимся с востока на запад. Перед «великой юртой», а также на восток и на запад высылаются три крупных вождя, каждый во главе десяти тысяч всадников, которые рассыпаются на территории от десяти до ста ли и посменно ведут разведку. Эти отряды называются ланьцзыма.
Рожок главы варваров служит сигналом, по которому войска сразу же располагаются на привал, становясь кольцом вокруг его юрты. Вблизи и вдали ломают деревья, немного гнут их и делают лукообразные караульные будки, но не устраивают окруженного копьями лагеря и не делают рвов и изгородей. В поход выступают, услышав три удара в барабан. Тогда все сразу приходит в движение независимо от того, стоит день или ночь. До встречи с крупными силами противника не ездят на боевых конях, а поспешно садятся на них только при сближении с противником. Поэтому вновь оседланные боевые кони сохраняют большой запас сил.
Согласно военной тактике, если противник построен к бою, не вступают в сражение, а ждут его отступления, пользуясь которым нападают на него. Часто устраивают засады, перерезают пути подвоза провианта, разводят ночами огни, подтаскивая топливо с наветренной стороны. Воины сами снабжают себя продовольствием. Не стыдятся отступления и поражения. Рассеявшиеся воины собираются снова. При морозе становятся еще более крепкими. Таковы их сильные стороны.
- Цзинь-ван с войсками следовал за Тай-цзу, останавливаясь на месте его лагерей, в которых он видел, что расстилавшаяся на землю при ночлегах солома была настолько аккуратно собрана и свернута, как будто ее концы обрезали ножницами. Несмотря на то что лагеря были покинуты, не было ни одного беспорядочно брошенного стебля. Со вздохом [Цзинь-ван] сказал: «У киданей строгие законы, и только поэтому может быть так. [В этом отношении] Китай отстает от них».
Сокрушается о превосходной дисциплине монголов-киданей природный китаец из тюрков-шато.
Описание Крыма (Tartariae Descriptio) Мартина Броневского // Записки Одесского общества истории и древностей, Том VI. 1867. С. 362.
Если и после этого неприятельское войско не двигается против Хана, тогда он разделив на отряды несколько тысяч лучших и еще не утомленных всадников, отправляет их в места еще неопустошенные. А для того, чтобы эти отряды не попали как нибудь нечаянно в засаду или не наткнулись на какой нибудь отряд он распределяет такие же отряды, татар в засаде, в разных местах у крепостей и городов, лежащих по дороге, Узнав от лазутчиков о месте нахождения значительного неприятельского войска, он никогда не вступает в открытое сражение, но осторожно и медленно подвигается с войском; если убедится, что у неприятеля сильный и многочисленный отряд, то поворачивает немного в сторону, в места более населенные, но безопасные и с необыкновенною быстротою опустошив их мечем и огнем, стремительно захватывает добычу и уходит к своим границам. Если же после этого надеется, что неприятель не может его преследовать, то в прежнем порядке, но осторожно, идет с войском до самых своих владений.
Martin H.D. Chinghiz Khan's First Invasion of the Chin Empire // Journal of the Royal Asiatic Society, 1943.
Although we have no detailed description of any pitched battle fought by the Mongols, enough is known to show that the tactics outlined won some of their greatest victories.
Reuven Amitai. Armies and their economic basis in Iran and the surrounding lands, c. 1000-1500// The new Cambridge history of Islam. Vol. III. The Eastern Islamic World, Eleventh to Eighteenth Centuries. 2011
With the advent of the Mongol period in Iran, we again encounter an army of Inner Asian origin, with both similarities and differences between it and the original Turcoman army of the Saljuqs. The main similarity would have been the general character of the armies, based on masses of light horse archers. The differences were the size of the armies (the Saljuq army numbering perhaps several tens of thousands of horsemen, the Mongols probably more than a hundred thousand), the superior discipline of the Mongol troops and their obedience to the central authorities, and the greater destruction wrought by the Mongols in the conquered lands, certainly during the campaigns of conquest, and in specific areas in their aftermath. ... The tactic of choice was wave after wave of cavalrymen advancing while firing, and then wheeling around to permit the advance of another wave of similar troops. This might be accompanied by an attempt to encircle the enemy, facilitated by both the large numbers and the mobility of the Mongols. The aim was to break the will and formation of the enemy by these repeated attacks, and only then to engage in hand to hand combat or to chase after them if they fled, in either case probably inflicting greater casualties than the previously mentioned barrages. Related to this technique was permitting encircled enemy troops to ‘escape’ their predicament and then pursuing them to kill and capture. Another favourite tactic was the feigned retreat, during which the Mongol troops would turn around on their saddles, shooting behind them as they rode. Here the aim was to draw the enemy into an ambush, meanwhile exhausting their mounts and breaking up their formations. There is nothing especially Mongol in these formations, but just a use of classic Inner Asian tactics, refined through practice, efficient command and communications, discipline and large numbers. In fact, the size of the Mongol armies is noted by the sources, and was certainly an important factor in their successes in the Middle East and elsewhere. Certainly in the aftermath of the Mongol invasion of the region, armies tended to get larger, surely to meet the challenge of the Mongols. The Mamlu¯ks of Egypt and Syria, in any event, had a significantly bigger army than their Ayyu¯bid predecessors.
P.S. David Parrott. Richelieu’s Army War, Government and Society in France, 1624-1642. 2003. P. 77.
A ‘good’ general, it should be stressed, does not imply a military genius, someone with the ability to out-think his contemporaries and repeatedly subvert the existing conventions of warfare to the advantage of his army. What was lacking was the more mundane, but vitally important, figure with sufficient charisma - an aura of success and confidence - to persuade his troops to march the extra few miles, to campaign for the extra week, to make one last assault on the fortifications. The armies needed generals who could command sufficient respect, admiration or fear from their troops, and above all from their officers, to ensure that plans would be executed, that orders would be carried out and that criticism would be muted. In this context, the great majority of Richelieu’s generals appear lacklustre, unfortunate in combat and largely without ability to inspire their troops to make the kind of sacrifices that might have tipped the balance in marginal situations. It is undeniable that this was partly the responsibility of Richelieu himself. Anxious to avoid having to present defeats to the king, the cardinal was known to react harshly and often punitively to failure by his commanders in the field. Lacking confidence that they could carry through risky or demanding operations, they had a strong incentive to be cautious and unimaginative in the formulation of strategy.