Какая-то ... мягкая психиатрия...
Нежелание видеть в реальности ни одного живого человека.
Нежелание разговаривать.
Нежелание что-то делать для приведения бумажных дел в порядок.
Нежелание ходить в присутственные места, выяснять формальности по квартире-машине.
Невозможность остановить постоянные приступы рыданий. Я не имею возможности пользоваться успокоительными. Мне нельзя пить сосудорасширяющие средства. Меня в таких приступах не останавливает даже присутствие в доме Ирины.
Ели раньше я без вопросов шла и готовила для Ирины завтраки и ужины, то теперь я начинаю ненавидеть эту свою обязанность. Не вижу необходимости в этом. Пока остается понимание этой обязанности, иду - готовлю. Но все больше и больше раздражаюсь этой бессмысленной манипуляцией и бесполезной тратой денег на еду.
Вообще не могу не вязать. Связала кучу шарфов-снудов, которые стопкой лежат отпаренные, убранные в пакеты с бирками. Продавать не умею. Не вязать не могу.
Периодически чувствую необходимость обратиться за помощью к людям...
Не знаю ... как..., зачем..., понимаю - нужна какая-то не слишком слюнявая словестная поддержка..., то ли боюсь просить..., то ли не знаю что хочу услышать...
Это из-за того, что головой понимаю - не справляюсь с собой...
Не понимаю, как дальше...
Знаю, что нас осталось три человека - маменька, папа и я. И вот эта очередь из нас троих на тот свет. Кто - когда и как...
Мне говорят, чтоб я отбросила эти мысли...
Это не мысли. Это - наша теперь реальность.
Иногда всплывает какой-то страх перед уходом и глупое желание еще здесь задержаться и повязать еще, т.к. дома очень много пряжи...
Мне очень страшно терять...
И мне абсолютно нечем подцепить себя для какой-то адекватности... для мотивации здесь...
Я хорошо осознаю - я бешусь с жиру. Есть люди в более сложном, тяжелом, безнадежном положении...
Я понимаю.
Я понимаю, у меня - чистопородный эгоизм.
Понимаю.
И жалею себя вот такими своими запойными слезами.
И сделать ничего не не могу, а не хочу.
Но мне очень хреново...
Нежелание разговаривать.
Нежелание что-то делать для приведения бумажных дел в порядок.
Нежелание ходить в присутственные места, выяснять формальности по квартире-машине.
Невозможность остановить постоянные приступы рыданий. Я не имею возможности пользоваться успокоительными. Мне нельзя пить сосудорасширяющие средства. Меня в таких приступах не останавливает даже присутствие в доме Ирины.
Ели раньше я без вопросов шла и готовила для Ирины завтраки и ужины, то теперь я начинаю ненавидеть эту свою обязанность. Не вижу необходимости в этом. Пока остается понимание этой обязанности, иду - готовлю. Но все больше и больше раздражаюсь этой бессмысленной манипуляцией и бесполезной тратой денег на еду.
Вообще не могу не вязать. Связала кучу шарфов-снудов, которые стопкой лежат отпаренные, убранные в пакеты с бирками. Продавать не умею. Не вязать не могу.
Периодически чувствую необходимость обратиться за помощью к людям...
Не знаю ... как..., зачем..., понимаю - нужна какая-то не слишком слюнявая словестная поддержка..., то ли боюсь просить..., то ли не знаю что хочу услышать...
Это из-за того, что головой понимаю - не справляюсь с собой...
Не понимаю, как дальше...
Знаю, что нас осталось три человека - маменька, папа и я. И вот эта очередь из нас троих на тот свет. Кто - когда и как...
Мне говорят, чтоб я отбросила эти мысли...
Это не мысли. Это - наша теперь реальность.
Иногда всплывает какой-то страх перед уходом и глупое желание еще здесь задержаться и повязать еще, т.к. дома очень много пряжи...
Мне очень страшно терять...
И мне абсолютно нечем подцепить себя для какой-то адекватности... для мотивации здесь...
Я хорошо осознаю - я бешусь с жиру. Есть люди в более сложном, тяжелом, безнадежном положении...
Я понимаю.
Я понимаю, у меня - чистопородный эгоизм.
Понимаю.
И жалею себя вот такими своими запойными слезами.
И сделать ничего не не могу, а не хочу.
Но мне очень хреново...