ну, типо, "целого две половины" какбэ
Увертюра:
Здесь зрители аплодируют, аплодируют, кончили аплодировать.
Это я к чему вообще разговор такой завожу? Я ещё до своей днюхи (которая у меня ровно на два дня раньше, чем у "падружки маей самай законченной сдетства" Наташыньки) сделала такую маленькую занятную штучку (примерно 20х20 см), и загадала, что если в этом году Натаха не будет такой же закомплексованной злобной сукой, как обычно, а всё-таки меня поздравит, я поздравлю её. Шанс поскольку был не более одной десятой процента, я особенно и не стремилась попасть в Натахин специфический вкус. Хотя какой он, к чертям, "специфический": Рамштайном, своим фанатизмом по которому Натаха задолбала всех своих окружающих, она заразилась от меня, только я вот не смогла задержаться в развитии, ибо Рамштайн при всех его достоинствах заменить собственную жизнь человеку ну никак не может, на мой взгляд. И я ничья не фанатка, при самых страстных моих симпатиях некоторым людям в разные периоды. Книжку Ника Кейва Натахе порекомендовала тоже я. Остальное во вкусе Наташыыы построено на постулате: "главное шоб не ваше и шоб не как у вас, быдла". Хотя, при отсутствии таланта, вкуса и навыков собственного творчества делать всё просто в пику и наоборот от подсмотренного "быдляцкого" - не всегда панацея.
Так что за образец для "подарка" я мысленно приняла такой подарок полушуточный, который один давний знакомый, фактически коллега мой Серёжка Парамонов сделал другой моей фактически коллеге, бессменной красе и гордости декорационного цеха Инессе Хаснулиной, на её тогдашний тридцатипятилетний юбилей. Вот не знаю, дослужилась ли Инночка сейчас до начальниц? Серёжка-то (тогда ещё Серж, а теперь, наверное, уже Сергей Иванович) по непроверенным данным обзавёлся личным автотранспортом и ушёл из театрального гадючника в бомбилы, на зависть оставшимся там безлошадным коллегам. Тогда, помнится, Серж для Инночки сделал копию квадрата Малевича из каких-то остатков декорационных материалов. На коленке собрал подрамник, обтянул мешковиной, нарисовал чёрный квадрат и поставил подпись. Простенько, но со вкусом, и с юмором. Который (займись Сергей продвигаться по художеской, а не поэтической карьерной линии) мог бы уравновесить и компенсировать отчасти отсутствие у Сержа фундаментального академического образования. Чего теперь уж вспоминать, но тогда, по крайней мере, талант живописца у Сергея наблюдался, и был он намного заметнее, чем талант поэта у него же, хотя Серёжкины «музы» зачем-то упорно пытались упихать своего Сержа в эти ваши поэты. Ну это всё - их личные дела, а мне из Серёжкиных картин запомнилась такая, на мотив ваших заезженных «Алых парусов»: матёрая Ассоль, крупная тётка из типичных представительниц Каперны, на фоне низких и кривых построек этой Каперны высматривает свои алые паруса в подзорную трубу. Смешно, и грустно, и поучительно: Каперна у нас в каждом Урюпинске, а алые паруса - только в Санкт Петербурге, раз в год, по предварительному заказу с предоплатой.
И вот, вдохновляясь воспоминаниями, суммируя мои навыки, я сделала следующую вещь. Назову её условно «Секретик», - это не Секрет из «Алых парусов», это почти как в детстве, когда мы во дворе такое закапывали: клали в ямку сначала фольгу от конфеты, потом - какой-нибудь цветок, и осколок бутылочного стекла сверху. И хоронили такой вот «секретик», который, естественно, никто потом не вспоминал, да и двор наш уже двести раз перекапывали на предмет ремонта водопроводных труб либо прокладки кабелей, ничего не сохранилось. Стилизованно я в качестве «грунта» использовала мешковину - материал раритетный, по нынешним временам. Крупная пуговица - композиционный центр, и такая же - с обратной стороны картонки, для «хлястика», чтоб можно было картонку на стенку повесить.
Фон под пуговицу - перламутровый лак для ногтей, ещё немного декора - на саму пуговицу и закрываем эту красоту толстым стеклом от бабулиных старых очков (стекло - на суперпрозрачный суперклей). Сверху лепим ещё два квадратика из мешковины (маскируем края стекла). В результате получается для ценителей и Кастанеда, и Малевич, и этнические орнаменты, и «глаз орла», и статика, и положительная динамика, и всё, что угодно.
Для любителей и знатоков. На стенке миленько бы смотрелось, но не солить же мне мои картины, в конце концов, надо их реализовывать. Вот ещё одну лишнюю вещь понесу родне на свадьбу, чем богаты, как говорится. Папенька одобряет, говорит, картина, от машины в отличии, со временем станет дороже (в материальном смысле). Маменька учит: «подписывай только для нашей родственницы, вдруг они разведутся и она снова замуж выйдет: зачем ей на картине неприятные напоминания?» А в общем - приятно старых коллег вспомнить. И любопытно представить всю эту историю с алыми парусами - десять лет спустя, двадцать лет спустя. Когда, допустим, потасканный Грей превратится окончательно в Джека Воробья, как его Ассоль его встретит? Не так ли?
Click to viewЗдесь зрители аплодируют, аплодируют, кончили аплодировать.
Это я к чему вообще разговор такой завожу? Я ещё до своей днюхи (которая у меня ровно на два дня раньше, чем у "падружки маей самай законченной сдетства" Наташыньки) сделала такую маленькую занятную штучку (примерно 20х20 см), и загадала, что если в этом году Натаха не будет такой же закомплексованной злобной сукой, как обычно, а всё-таки меня поздравит, я поздравлю её. Шанс поскольку был не более одной десятой процента, я особенно и не стремилась попасть в Натахин специфический вкус. Хотя какой он, к чертям, "специфический": Рамштайном, своим фанатизмом по которому Натаха задолбала всех своих окружающих, она заразилась от меня, только я вот не смогла задержаться в развитии, ибо Рамштайн при всех его достоинствах заменить собственную жизнь человеку ну никак не может, на мой взгляд. И я ничья не фанатка, при самых страстных моих симпатиях некоторым людям в разные периоды. Книжку Ника Кейва Натахе порекомендовала тоже я. Остальное во вкусе Наташыыы построено на постулате: "главное шоб не ваше и шоб не как у вас, быдла". Хотя, при отсутствии таланта, вкуса и навыков собственного творчества делать всё просто в пику и наоборот от подсмотренного "быдляцкого" - не всегда панацея.
Так что за образец для "подарка" я мысленно приняла такой подарок полушуточный, который один давний знакомый, фактически коллега мой Серёжка Парамонов сделал другой моей фактически коллеге, бессменной красе и гордости декорационного цеха Инессе Хаснулиной, на её тогдашний тридцатипятилетний юбилей. Вот не знаю, дослужилась ли Инночка сейчас до начальниц? Серёжка-то (тогда ещё Серж, а теперь, наверное, уже Сергей Иванович) по непроверенным данным обзавёлся личным автотранспортом и ушёл из театрального гадючника в бомбилы, на зависть оставшимся там безлошадным коллегам. Тогда, помнится, Серж для Инночки сделал копию квадрата Малевича из каких-то остатков декорационных материалов. На коленке собрал подрамник, обтянул мешковиной, нарисовал чёрный квадрат и поставил подпись. Простенько, но со вкусом, и с юмором. Который (займись Сергей продвигаться по художеской, а не поэтической карьерной линии) мог бы уравновесить и компенсировать отчасти отсутствие у Сержа фундаментального академического образования. Чего теперь уж вспоминать, но тогда, по крайней мере, талант живописца у Сергея наблюдался, и был он намного заметнее, чем талант поэта у него же, хотя Серёжкины «музы» зачем-то упорно пытались упихать своего Сержа в эти ваши поэты. Ну это всё - их личные дела, а мне из Серёжкиных картин запомнилась такая, на мотив ваших заезженных «Алых парусов»: матёрая Ассоль, крупная тётка из типичных представительниц Каперны, на фоне низких и кривых построек этой Каперны высматривает свои алые паруса в подзорную трубу. Смешно, и грустно, и поучительно: Каперна у нас в каждом Урюпинске, а алые паруса - только в Санкт Петербурге, раз в год, по предварительному заказу с предоплатой.
И вот, вдохновляясь воспоминаниями, суммируя мои навыки, я сделала следующую вещь. Назову её условно «Секретик», - это не Секрет из «Алых парусов», это почти как в детстве, когда мы во дворе такое закапывали: клали в ямку сначала фольгу от конфеты, потом - какой-нибудь цветок, и осколок бутылочного стекла сверху. И хоронили такой вот «секретик», который, естественно, никто потом не вспоминал, да и двор наш уже двести раз перекапывали на предмет ремонта водопроводных труб либо прокладки кабелей, ничего не сохранилось. Стилизованно я в качестве «грунта» использовала мешковину - материал раритетный, по нынешним временам. Крупная пуговица - композиционный центр, и такая же - с обратной стороны картонки, для «хлястика», чтоб можно было картонку на стенку повесить.
Фон под пуговицу - перламутровый лак для ногтей, ещё немного декора - на саму пуговицу и закрываем эту красоту толстым стеклом от бабулиных старых очков (стекло - на суперпрозрачный суперклей). Сверху лепим ещё два квадратика из мешковины (маскируем края стекла). В результате получается для ценителей и Кастанеда, и Малевич, и этнические орнаменты, и «глаз орла», и статика, и положительная динамика, и всё, что угодно.
Для любителей и знатоков. На стенке миленько бы смотрелось, но не солить же мне мои картины, в конце концов, надо их реализовывать. Вот ещё одну лишнюю вещь понесу родне на свадьбу, чем богаты, как говорится. Папенька одобряет, говорит, картина, от машины в отличии, со временем станет дороже (в материальном смысле). Маменька учит: «подписывай только для нашей родственницы, вдруг они разведутся и она снова замуж выйдет: зачем ей на картине неприятные напоминания?» А в общем - приятно старых коллег вспомнить. И любопытно представить всю эту историю с алыми парусами - десять лет спустя, двадцать лет спустя. Когда, допустим, потасканный Грей превратится окончательно в Джека Воробья, как его Ассоль его встретит? Не так ли?