Записки о русской истории - Рюрик варяжский - ч. 2
II Привет, новый мир!
Знаете, есть замечательная книжка Исая Калашникова «Жестокий век». Повествование её совершенно отлично от того, что разворачивается на страницах данного произведения, но название книги довольно говорящее. Да, если говорить, в общем и целом, то, не то, что век, а целая гряда веков была невероятно жестокой. Но как же объяснить эту жестокость, чем она была вызвана? А вызвана она была общественным бытием, которое было сформировано тем уровнем производства и экономических отношений, которые господствовали в те времена. Век сам по себе не может быть плохим или хорошим. Он является всего лишь материалом, над которым можно работать. И создается его содержание не им самим, а теми людьми, которые живут в нём. А что формирует этих самых людей? Все то, о чем писалось выше. Вот и получается, что в тех условиях, когда вершиной технологического прогресса является ветряная мельница, органическое строение капитала общества неимоверно низко, когда почти все человечество закабалено феодалами, и посему правосудие и законность осуществляется при помощи меча, только и возможно существование жестоких времен. Жестокость эта свойственна была не веку, а тому способу производства, который и сформировал эту общественную надстройку, состоящую из нравов и обычаев. Надстройка - это стебель цветка, а экономические отношения и уровень производительных сил - это его корень. И в зависимости от корня, облик цветка способен меняться. Интересный момент заключается в том, что, чем дальше идет технический прогресс, тем более уродливым представляется отражение человечества самому себе и тем более интенсивно оно пыталось изменить себя к лучшему при помощи революций. А ведь при беглом взгляде на нынешнее состояние общества невозможно признать за ним красоты и грациозности…
Вернувшись в Стокгольм после такой виктории Рюрик снискал огромную известность. Пределы которой, как оказалось, вышли даже за пределы Швеции…
По прибытию он тут же распределил между своими войнами пайки, сообразно тому положению, который занимал тот или иной человек. Своего рода тарифная сетка, которая окутала всю ватагу. Командующим группами, которых всего было пять человек по 16 % с куша, а обычным войнам весь тот небольшой остаток в 20 %, который разделялся между сотнями людей. Не трудно представить себе тот разрыв в уровне жизни ярлов и обыкновенными людьми. И совершенно не удивительно, что первые закабалили последних.
Так или иначе, а после непродолжительного отдыха в Стокгольме, Рюрик планировал отправиться со всем своим воинством в родной Готланд, чтобы приступить к дальнейшему ведению хозяйства. Но его планам не суждено было сбыться.
Спозаранку, когда первые солнечные лучи только-только начали проявляться над горизонтом Балтийского моря, к берегу пристала небольшая труппа судов, из которой вышли довольного богатого вида люди. На них была одета совершенно недурная броня, а обувь была сделана из кожи редкого зверя. У каждого на эфесе меча имелся какой-то драгоценного вида камень, а ножны были с позолотой. В общем, настоящие князья. Кеми они и являлись. Они сразу же отправились на поиски старосты, чтобы расспросить его о том, где можно встретить ярла Рюрика. Уже стоя перед домом держателя деревни, они постучали в большую, воротную деревянную дверь. Староста, никого не ожидая в такую рань, не хотел было вставать, подумав, что это очередная пьянь, которая зашла к нему похмелиться, но стуки становились все настойчивее и игнорировать их уже не было сил.
Встретив их честь по чести, напоив и накормив, он ответил, где можно им встретить Рюрика. Провожая их, он сказал:
- Не успели ещё в себя прийти после сечи, а к ним уже новые заказчики. Во, как широко весть о Рюрике разнеслась.
- Очень широко, отец. - сказали ему князья - ведь мы прибыли прямиком из-за моря.
- Ничего себе! - воскликнул он в изумлении.
- Да и не заказчики мы, а князья славянские. Дело имеем к Рюрику вашему.
На это старик смог лишь что-то промямлить невразумительное и отправился почивать дальше, посчитав потом всё это сном. Так и рассказывал своей жене, что приснился ему удивительный сон…
Князья отправились в избу Рюрика, разбудив его ни свет, ни заря. Отворя им двери, он впустил пришельцев в свои хоромы, которые он был вынужден делить с семьей богатого купца, понятно, что за солидную плату. Хоть жена купца и противилась такому решению, но сделать ничего не могла. Феодорой - жена Юстиниана 1-го, которая руководила развитием культуры целой империей она не была, а значит и слушать её никто не станет.
- Весть о тебе, славный ярл, разошлась по нашей земле. - начал говорит глава депутации, облаченный наиболее дорогими одежками. Он имел длинную, оформленную полумесяцем к концу бороду, отрытый и острый взгляд. В общем и целом, был похож на Хаммурапи, имел все черты восточных народностей - Знаем мы о твоей учености и ратных заслугах, потому именно к тебе пришли. Мы славянские князья, новгородских земель. Дело в том, что недавно приглашали мы из ваших краев управителей, но те накличили народный гнев, непомерной данью и несправедливостью, не считаясь с нашими обычаями и правилами, насаждали своих богов. Посему мы их выпроводили как враждебное племя. Но объединиться так и не смогли. Каждый князь тянет лямку на себя, все к своим рукам хотят прибрать. После изгнания князей заморских началась смута, которой нет конца. Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами.
- Вот те на! - воскликнул Рюрик, хлопнув себя по колену - На родине никто не признает, а чужеземцы княжить зовут.
На такую реплику славянским князям оставалось только переглянуться и с взглядом полным удивления, снова посмотреть на Рюрика.
- Что же, от таково может отказаться только дурак. Я согласен стать вашим архонтом, но с одним условием. Не один я буду править вашей землей, позову с собой своих братьев: Синеуса и Трувора. Да и их будет маловато, возьму всю свою ватагу с командирами. В конце концов, не могу же я вершить правосудие и собирать дань с, как вы сами выражаетесь, обширной земли в одиночку, разорваться мне что ли?
- Мы согласны на твои условия, Рюрик. - твердо и сухо проговорил глава депутации - Только не зазнавайся, а иначе вылетишь точно так же, как твои предшественники.
- Один из древних греческих мудрецов как-то сказал, что все мы состоим из одних и тех же частиц и нет разницы между людьми. Так почему же должен я зазнаваться, если сделан из такого же теста, как и все остальные?
- Мудрые слова. - сказал один из князей - Мы не сомневались в выборе, тем более нам указал его Перун!
- Не Перун, а волхв. Как знать, может через него вещал вовсе не громовержец, а сам Чернобог. - скептически заметил другой князь.
Рюрик сразу же почувствовал местный колорит.
Решено было начать собираться сегодня, и уже через пару дней выдвинуться в славянские земли. Князья благодушно должны были сопроводить ватагу Рюрика. Нужно было умудриться поймать свежий утренний фордевинд, который не так часто бывает. Пока по направлению к заморским землям дул сильный левентик.
Ещё немного погутарив с князьями, Рюрик покинул их компанию и отправился к Олафу, который расположился в близлежайшем флигеле. Олаф был на лет 10-15 старше Рюрика, но из-за того, что происходил из бедной семьи, для своего пропитания ему пришлось рано вести самостоятельную жизнь. Так, он, ещё будучи совсем юнцом, попал на негоциантский корабль, где подружился с опытным торговцем, который взял над ним шефство. Олаф много где был и много что видел, жизненного опыта у него было многократно больше, чем у Рюрика. Уже много лет минуло с тех пор, как Олаф присоединился к отряду Рюрика, покинув свою келью. За это время, у него уже появилась жена и дети, слабая седина уже начала окаймлять голову торговца, но несмотря на это он оставался душой любой компании, умело подбирая нужные слова. Сказывалась работа с людьми. Особенно его любили детишки, которые взахлеб слушали его истории о далеких странах.
Ступая твердым и вальяжным шагов, ярл решил узнать от своего старого друга все, что тот знал о славянах. Каковы их нравы, история, культура. Все эти вопросы грудились в его мозгу, жаждя получить на них познание.
Вступая во флигель Олафа, Рюрик попытался аккуратно открыть и закрыть дверь, чтобы не потревожить лишний раз спящего человека, собираясь, в случае чего ждать его. Но это оказалось излишним, поскольку прямо перед ним сидел за столом Олаф и завтракал.
- Попытался было тихо проникнуть в твою обитель - сказал Рюрик, немного сконфуженно глядя на Олафа.
- Все тайное становится явным. - посмеиваясь, произнес с набитым ртом Олаф.
Я назвал домик Олафа флигелем, хотя это не совсем правильное название. То был длинный дом, в которых обычно и жили викинги. Его потолок был сглажен по краям - это старая традиция, которая досталась ещё с тех времен, когда крышу делали из перевернутой лодки или даже корабля, в зависимости от размеров дома. Комнат почти что не было. На весь дом была одна огромная, с очагом посередине. Некоторые, правда, делали себе переборки, которыми отгораживали себе спальню или кладовку. Да мало переборок, отдельные комнаты лепили! Однако, в доме Олафа ничего подобного не было. Это указывало на то, что, помимо людей, в этом доме жил и домашний скот, для которого нужно много пространства. Понятия об отдельных комнатах в домах викингов появились только после того, как было построено отдельное здание для скота. А до этого они обычно сооружали что-то вроде ноева ковчега, чтобы разместить всех под одной крышей. По краям размещалась всякая утварь: одежда, котелки, миски, книги. Вместо отдельной спальни и кровати, были полати, расположенные по бокам стен. Вообще, они мало уступают в удобстве обычным кроватям. Кроме того, спать на высоте гораздо интереснее.
После сытного завтрака, все же перешли к делу.
- К нам обращаются славянские князья с предложением править у них. Я слышал кое-что о этих людях, славянах, но все, что я знаю о них - это лишь жалкие кроки. Ты частенько, насколько я помню, плавал через их путь «из варяг в греки» в Царьград, можешь ли что-либо рассказать о них?
Олаф резко изменился в лице, насупив серьезность и глубокий взгляд. Кометой промчался на улицу, не сказав ни единого слова, да слова были излишни, поскольку Рюрик и сам понимал, к чему все это ведет. Прихватив с собою трость, Олаф уверенно-размашистыми движениями начал что-то чертить на земле, благо земля позволяла. Он рисовал причудливые линии, которые в конечном итоге слились в географическую карту восточной Европы. Своей тростью он приписывал названия городов и рек.
После всех подготовлений, он начал свою лекцию.
- Да, я часто бывал в тех краях. Знаешь, есть фундаментальный труд латинянина Иорнанда, который один из первых плавал к славянам. Он описал множество деревень и городов, географию сиих мест, обычаи и нрав этого народа. - Олаф на мгновение остановился и уставил взгляд в утреннее прозрачное небо, как бы пытаясь вытащить что-то из памяти - если считать по календарю христиан, то это было 200 лет назад, то есть 600 лет со смерти Христа.
После этих слов воцарилась тишина. Лишь одно дуновение ветра, насыщенное морским воздухом, витало вокруг. Этой тишиной словно бы отдавали честь столь долгим летам. Но так или иначе, а оставаться в прошедшем - это удел мертвых, посему Рюрик разрушил эту панихиду.
- Да уж, были же люди! Оставить после себя такую память, что даже спустя 800 лет о нем помнят. Хотелось бы и мне после себя оставить такую же крепкую память. - мечтательно вздыхая, сказал Рюрик.
- Уверен, что о тебе будут помнить также не одно столетие - как бы шутя, произнес Олаф, если бы он знал, что он ошибся, но ошибся в числах - тысячелетия… - В общем, этот Иорнанд описал, что основные племенами у славян были склавены и анты, которые проживали между Вислой и Днестром, а также от Понтийского моря до Днепра, там, где когда-то хозяйничали авары. - Рукой он указал расположение названных рек и Карпатскую Русь - Эти самые авары поплатились за угнетение и порабощение народов бесконечными восстаниями и развалом своей державы. Мечами многое можно сделать, но сидеть на них уж больно неудобно.
- Тирану живется куда труднее, чем свободному человеку, хотя тот и может достать все, что захочет. - Полушепотом, как бы делая пометку для себя, произнес Рюрик.
- Эти склавены и анты - продолжил Олаф - постоянно воевали между собой и не могли сколотить прочного союза. Только анты отличились от склавенов тем, что часто ходили походами на юг, на Византию, организуясь для этого в большие армии. Ты, наверное, знаешь, как брезгливо ромеи относятся к варварам, а особенно к восточным скифам?
- Конечно, как же не знать? Все их легаты, писцы и правители только и говорят о своем превосходстве и ничтожестве других. Такое ощущение, что они забыли, что сами являются всего лишь осколком Римской Империи, коренные жители которой брезгливо называли ромеев варварами. Своим глупых бахвальством, они только указывают на свою ахиллесову пяту - отсутствие уверенности в себе.
- Ты совершенно прав, ведь я сам могу выступать свидетелем этого. Хоть, на словах греки и презирают северян и всех, кто обитает за пределами их империи, но на самом деле, в глубине души, трепещут перед ними. Я сам видел, что при византийском дворе было изобретено особое искусство, которое заключается в том, чтобы улыбаться, не смеясь и глядеть не смотря. Греки с пеленок учат своих детей к тому, что необходимо улыбкой покрывать всю палитру своих чувств, даже если противно и больно. Таким образом, ромеи впитывают с молоком матери привычку к ханжеству и лицемерию.
Насколько справедлива олафская индукция, говорит уже тот факт, что императрица Феофано с улыбкой на лице подала своему мужу отравленный кубок. А сколько подобных ей повидал за свою длинную историю Вукалеон и улицы Влахернов?
- Ладно, давай без метафизики, старик - улыбаясь, предложил Рюрик. Он часто так называл Олафа, которому по началу это сильно не нравилось, но позже, он свыкся со своей участью быть старцем, ибо уважение к его годам ему все же прельстило.
- Хорошо. Когда я сам разговаривал с тамошними людьми, то частенько они упоминали древнее племя дулебов. Говорят, что они объединили почти все разрозненные племена под своей эгидой, но в конце концов, все рухнуло. Насколько было ясно, славяне освоили новую технику по землеводству и открыли новые инструменты, которые сделали обременительными большие общины. Одна семья уже сама себя могла прокормить и защититься, поэтому и разбежались кто-куда. Они разбежались подобно красавцам Помпея, для которых сохранения красоты своего лика оказалось более значимой задачей, нежели победа своего командира. Общинное хозяйство им заменили парцеллы, как это имеет место у франков. Естественный ход вещей уничтожил попытку дулебов к объединению славян. Вот что значит не в том месте и не в то время!
- Ткц! - недовольно цокнул Рюрик.
- В результате поиска пригодных для ведения хозяйства мест, - чуть посмеиваясь, продолжал Олаф - появлялись очередные племена со своими князьями. Надо думать, что это не способствовало объединению, напротив, возникало большее дробление и очередные барьеры, обращая соседей в злейших врагов. Эта разобщенность доходит до абсурда: одинокие укрепленные дворы, назваными городищами, находятся буквально в 10 километров друг от друга, но при этом они постоянно враждуют между собой.
- В ходе интенсивного расселения вдоль Днепра, славяне оказались в самом центре торговых узлов, которые исходили из южной Европы. Вели торговлю в основном пушниной, медом и воском.[1] Но у всего есть и оборотная сторона. Узнав о народе, который преуспевающе живет и торгует, на славян направились хазары и покорили большинство южных племен. Однако их нашествие решительно отличалось от готского на Рим, ведь никто не разрушал города и культуру, а вместо этого обложили терпимой данью и защищали от враждебных племен. Благодаря этому торговля получила свой ренессанс, все больше и больше судов шли в Грецию и восточные страны. Возникали первые города: Киев, Ростов, Новгород, Белоозеро, Изборск.
- Так вот почему тот князь был так похож на перса! Видимо, в нем течет хазарская кровь. - подобно сделавшему открытие Архимеду, сказал Рюрик.
- Протекция хазар длилась примерно сто лет, пока их не потеснил хищник покрупнее - печенеги. Они начали нападать на славянских купцов и городища, тем самым заставя возводить рвы и стены близ городов. Как видишь, нет худа без добра. Рано или поздно этот период детской неги и беззаботности за спиной хазаров должен был закончиться, и славяне должны были взять судьбу в свои руки. Ты же знаешь, как из-за роскоши разложились диадохи Искандера? Как следствие у каждого города обязательно была своя дружина для обороны и нападения. А уже в 9 веке появляются городовые области, которые составлялись из градообразующего города и ближайших к нему поселений. Такая область называлась по своему основному городу. Новгородская область, киевская, ростовская и им подобные. Это пусть и маленький, но шажок в сторону централизации государства.
- Из тебя прямо как из рога изобилия сыплются бесконечные знания. Что-же, безусловно есть над чем помыслить. Пришел я ещё с целью покликать тебя на тинг. Нужно будет обсудить все это с остальными, ведь скоро нам предстоит долгий путь, подготовься к нему.
- Угу - в нос произнес Олаф, заранее предвидя тягости долгой дороги.
- Чуть не забыл. - сказал Рюрик уже уходя. - А нет ли в твоей библиотеки того самого Иорнанда, о котором ты рассказывал?
- Как же! По-моему затерялся где-то - ответил Олаф и направился во Флигель.
Олаф всегда имел при себе небольшую походную библиотеку, чтобы скоротать свободное время. Он вернулся с толстой пергаментной книгой и вручил её Рюрику.
Кое-что Олаф все же недосказал Рюрику, поскольку просто не мог знать об этом. Поэтому необходимо дополнить его повествование.
Много историки поломали копей насчет происхождения славян. Стоит сказать сразу, что ответа на этот вопрос до сих пор не получили. Точнее, получили, но, лишь половинчатый. Безусловно, что колыбель всего человечества - это Африка, откуда и началось расселение нашего вида, после освоения им огня и начала производства одежды. В свою очередь индоевропейцы являются прародителями всех европейских народов, в том числе и славян. Достоверно было установлено только лишь то, что предками всех славян являются пришедшими из южного Урала и нижнего Поволжья с гуннским нашествием в Европу народы. Присоединились ли они к гуннам во время нашествия или пришли позже? Этот вопрос все ещё остается incognito, но суть в том, что именно во времена нашествия гуннов в летописях и старинных книгах впервые появляются упоминания славян.
Самый используемый и авторитетный источник по этому вопросу является «повесть временных лет», которую написал летописец Нестор во времена Владимира Мономаха. Стоит отдельно подчеркнуть роль этого правителя в нашей истории. Он был первым князем, который решил начать вести летопись и, подобно Ярославу мудрому, был больше государственным мужем, нежели воином. Наш Марк Аврелий! Чего стоит одно его поучение, которое сохранилось до наших дней. Так же о его мудрости говорит то, что он, не поддавшись низменным чувствам, не развязал вражду из-за лестничного права и уступил стол Святополку 3-му, тем самым сохранив монолитность Руси, которой угрожали половцы, хотя народ был сыт по горло кабальной политикой Святополка и у Мономаха были все шансы сместит его. «Были люди в наше время…», однако, такая благодетель и гражданственность была свойственна далеко не всем князьям, иначе мы не проиграли бы на Калке и на надели бы монгольские колодки…
В этой летописи упоминается, что после своего прихода с гуннами славяне осели по Дунаю, прямо на нынешней территории Венгрии и Болгарии. От Дуная началось расселение славян по Европе. Новообразовавшиеся племена называли себя по тому месту, где они поселились.
Например, Морава прозвали себя в честь одноименной речушки, так же поступили чехи. Ляхами Нестор прозвал полян, те, кто осели на полянах. От них произошли поляки. Единственные, кто не прозвал себя никак были северяне, называли себя просто славянами. Именно к этим оригиналам и отправится Рюрик.
Восточные славяне, от которых произошли русские, украинские и белорусы, смогли поселиться и устроиться на месте к 6 веку. Именно поэтому мы и смогли привлечь внимание Иорнанда, который в том же веке отправился изучать нас, поскольку являлись для мира свежим ветром, совершенно невиданной доселе новинкой. И в том же веке дулебы попытались объединить славян. Если бы у них это получилось, то история нашей государственности могла начаться гораздо раньше. Но, как говорится: natura non facit saltum, а потому пришлось ждать, пока созреют предпосылки.
Лучшие места в Европе заняли кровожадные авары и готы, которые выстроили свои государства на тирании и насилии, беспощадно эксплуатируя порабощенные народы, ничего не делая сами. Стоит сказать, что ровно так же поступали орды Чингисхана, а потому-то его империя и была не жизнеспособной. Славяне отличались от них уже тем, что не угнетали другие народы, сами трудились на своей земле. В результате этой опоры на собственные силы, наши потомки смогли воспринять себя в качестве отдельного этноса, четко провести демаркационную черту между собой и другими народами.
Оставя позади флигель Олафа, Рюрик сразу пошел искать своих вестовых и Олега, чтобы они облетели всю ватагу и согнали воинов и командиров. Рюрик тоже не терял времени даром, а начал детально продумывать: как править, кого-куда поставить и как объявить обо всём этом воинам. Местом рандеву была выбрана поляна, находящаяся за пределами Стокгольма, ведь она была явно намного более вместительнее, чем маленькие улицы деревушки.
На обширную поляну, которая уже все покрылась густой растительностью, вытаскивались на зов вождя из своих берлог ещё непроснувшиеся многочисленный люд, подобно медведю переваливаясь с ноги на ногу.
Полянка находилась на берегу Меларена, который стремился заполонить собой весь горизонт и казался полноценным морем. От него тянула свежая прохлада, которая быстро развеяла сонливость с пребывающих орд. Рюрик подготовил себе амвон, отдав приказ привезти арбу, на которой он и планировал свою речь. Олег аккуратно перевернул её, проверив прочность и демонстративно пригласил Рюрика на сцену.
- Дорогие братья! - начал Рюрик. - Сегодня ко мне прибыли почтенные гости. Они преодолели варяжское море, преследуя ровно одну цель: вручить мне в руки депешу о приглашении меня на их престол. Многие наши люди не раз бывали в родных краях наших гостей, часто варяги нанимались к ним. Да, я говорю о славянах. Их земли велики и обильны, поэтому я не смогу управляться с ними в одиночку. Я призывая вас, браться мои, последовать за мной в этот новый мир. Что скажете?
Поначалу держалась гробовая тишина, многие обдумывали столь необычное предложение, но природа этого народа такова, что сидеть на месте и тихо доживать свой век они просто не в состоянии. Вечное искание приключений, славы и наживы, были для них альтер эго. Поэтому тишина продержалась не долго, сотни утвердительных голосов прорвали её, как баллиста крепость.
Рюрик поднял руку, привлекая к себе внимание, ведь речь была закончена только на половину.
- Мы должны будем охранять славянскую землю, поскольку отныне это так же и наша земля! Ваше жалование увеличится в разы. Из-за того, что блюсти порядок и правосудие на такой обширной земле, сидя в одном городе невозможно, я предлагаю разделить её, чтобы каждый правил своим наделом. В Изборске пусть сядет Трувор, а в Белоозере - Синеус. Аскольд и Дир - мои лучшие полководцы будут их помощниками. Дельно ли я говорю?
Мощнейший взрыв оваций и веселый галдеж накрыли поляну и Меларен, который разнес его по всей округе, так что даже в преуспевающем ремесленном городе Бирке, что на острове Бьорко, узнали о решении тинга.
- Значит решено? - с насмешливой укоризной спросил Рюрик.
- Да! - загудела поляна.
Услыхав о том, что никаких наделов им не дали, Аскольд и Дир затаили глубокую обиду. Быть в прислужниках у каких-то глупых братьев, которые дальше своего клинка ничего не видят, было для них серьезным оскорблением. Они считали себя намного талантливее и способнее, нежели Синеус и Трувор. К братьям они относились как к мальчикам с золотой ложкой во рту: все им доставалось слишком легко; с рождения огромный надел с рабами, а теперь ещё и князьями становятся. Несправедливость Рюрика и рожденное её чувство ущемленного достоинства глубоко укоренились в их сердцах, они решили во что бы то ни стало восстановить справедливость и спихнуть Синеуса и Трувора с трона. Хоть тинг и давал священное право высказывать все, что душе угодно, и при этом за это даже не следовал удар в челюсть, но полководцы прекрасно понимали своего вожака. Если бы они хоть заикнулись о своей доли, то Рюрик сразу же понял, что формируется оппозиция. Их клятва «на Воробьевых горах» была заключена на тинге.
Тем временем, Рюрик вовсю отдавал приказы, чтобы все драккары и моноксилы были в штатном состоянии. В деревне отчетливо слышался глухой стук, то рубили деревья для заклепки и починки кораблей. Их устанавливали на стапели, какие-то чинились, а какие-то строили с нуля, поскольку при обсчете, оказалось, что нужно больше. Если бы только викинги знали, что из-за такой затратной для природы технологии производства, которой строились драккары и кнорры, они лишат Скандинавию почти всех дубов и ясеней… Да так лишили, что эта проблемы до сих пор не решена в современной Норвегии, в которой существует острый дефицит деревьев. Вот что значит не думать о последствиях своих действий.
Тинг прошел в точности так, как то планировал Рюрик. Все были в восторге от такого подарка судьбы и авторитет Рюрика возрос ещё больше. Что и говорить, если буквально на руках потащили в местный трактир, выпить за здоровье и благополучие новоявленного князя? Благо Рюрик предвидел такой исход событий, а потому перед тингом заранее зашел в трактир и попросил местного церемониймейстера подготовить бочки с элем и жаренное мясо, пиршество вылилось в кругленькую сумму. Но, как учит нас искусство войны: награды должны быть щедрыми, а наказания строгими и справедливыми. А что есть жизнь, если не война?..
После всех мытарств, когда работа была налажена и весь лагерь, подобно заводу закипел, готовясь к отбытию, опустился вечер. В отсутствие хозяина, латифундию в Готланде решили отдать сыновьям Синеуса и Трувора на попечение, лелея в душе возможное возвращение. Все-таки Рюрик не забывал примера своих предшественников и понимал, что его locus standi довольно шаткий. Но, как оказалось это был последний вечер Рюрика на родине, которую он более никогда не увидит. Он молча сидел в своей избе, смотря на догорающую свечу, схваченный окаянными думами. Прощание с родиной для каждого человека тяжелое испытание. В добавок ко всему, предстоит жить с новым, невиданным доселе народом. Но уже из того, что он узнал, Рюрик прекрасно понимал, что славяне - это гордый и свободолюбивый народ, который лишний раз лучше не злить.
Неожиданно сзади к нему бесшумно кто-то подкрался и обхватил плечи. На мгновение Рюрик опешил, перебирая в голове разные варианты того, кто или что это. «Галлюцинации? Подосланный убийца? Или же это…»
- Сигрун!
- Наконец-то ты вернулся, дорогой.
То оказалась его жена - Сигрун. Она была одета в богатую одежку, которая подчеркивала её статус. Ведь не будет же отец Рюрика - ярл отдавать своего сына за какую-то беспородную особу. Она также происходила из знатной семьи. Её белокурые волосы плавно обволакивали плечи и подчеркивали правильную осанку, особенно резонируя с карими глазами. Несмотря на то, что лицом она будто бы сбежавшая из 19 века дворянка, руки выдавали её - все исполосованные царапинами и рубцами, говорящие о тяжелом труде. На её груди, а точнее на ключицах, как и любой другой женщине-варяжке были две черепаховидные брошки, скрепленные серебряной цепочкой. К правой броши была привязана нитка, на которой болтались всякие сподручные инструменты, постоянно употребляемые: нож, ключи, чесалка, иголки. На её сорочке, доходившей до щиколоток, были накинуты два куска шерстяной ткани, которые удерживались благодаря креплению за цепь от брошей. Но, чтобы они не мотались и мешали во время дневных забот, Сигрун перевязала их поясом. Общий её облик можно сравнить с березой: такая же бойкая и молодая. В карих глазах светилось озорство.
Обычно викинги не брали с собой жен в походы, но Рюрик был исключением из правил. Тем более, что Сигрун сама любила приключения и всегда вызывалась идти с мужем.
- Сигрун, как же ты меня напугала! Не подходи так неожиданно.
В ответ послышалось ехидное хихиканье.
- У меня есть что сказать тебе и поверь, ты будешь светиться от счастья, когда узнаешь.
- Говори же эту новость, которая подобно колодцу мимира излечит меня от тяжести дня.
- Но, ведь, колодец мимира излечил Одина от болезней только тогда, когда он пожертвовал ему свой глаз. Неужели от счастливой новости могут быть жертвы?
- У всего хорошего есть своя оборотная сторона - сощурив глаза, разил афоризмами Рюрик.
- Что ж, с тобой не поспоришь - впадая в нерешительность говорила Сигрун. - Я жду твоего наследника!
Рюрик, обернув лицо в сторону Сигрун, приподнимая бровь, словно бы не веря ей. Но в мгновение ока его рот украсила лучезарная улыбка, он вскочил со стула и обнял жену. Голосом полным экзальтации он произнес слова полные глубинных чувств. Это был их первенец, поэтому оба родителя святились от счастья.
- Как же назовем наследника? - сквозь слезы счастья спросила Сигрун.
- А почему ты говоришь наследника, а не наследницу? - приходя в себя на выдохе произнес Рюрик.
- Он достаточно бойко двигается, да и живот растет быстро. Мне ещё матушка говорила о том, что, если большой живот, то будет мальчик.
- Что ж. Коль так, то имя его должно быть благородно, ведь он будет князем. Ингвар - «хранимый Фрейром». Ему предстоит править землями, так пусть его земли оберегает бог благородия. Как тебе?
- Прекрасно! - с радостью ответила Сигрун. - Но что значит то, что он будет князем? Что ты имел в виду?
- Ты ещё не знаешь? К нам приходили славянские ярлы, которые решили избрать меня своим правителем.
- Конечно не знала! Ведь ты сам в курсе, что сегодня весь день занималась хозяйством. Только с твоим любимым шлемом протаскалась 2 часа - она показала рукой в угол, где лежал железный шлем с красным плюмажем. - Ты не видел мое грузло, не помню куда его дела?
- Нет, не видел.
- Как жаль, я сегодня хотела закончить ткань, там осталось совсем чуть-чуть...
Они ещё с час сидели и разговаривали, пока сон не сковал в свои сети Сигрун, и она решила идти на боковую.
- Может, тоже пойдешь? - зевая, предложила она.
- Нет, иди, я, пожалуй, займусь чтением.
- Вот всегда ты так, вечно занят своими делами, в которые не посвящаешь меня. Скажи, что ты читаешь, мне ведь тоже интересно.
- O sancta simplicitas! - незнакомым выражением Рюрик сразу же отпугнул жену. - Знаешь ли ты о том, что у мужчин и женщин должны быть свои дела и нехорошо, когда кто-либо из них начинает выполнять не своё дело? Согласись, что исполосованную многочисленными ранами девушку не будут любить. Так же, как и слабый и хилый мужчина не сможет постоять за себя и свою семью в случае нападения врага. Поэтому, лучше занимайся свои делом, так же, как и я.
С подкошенными от устали ногами, не найдя аргументов, Сигрун вышла вон и оставила Рюрика в полном одиночестве. Рюрику совсем сегодня не хотелось спасть, мозг бороздили груда мыслей и не давали заснуть. Достав книгу, которую ему любезно одолжил Олаф, Рюрик принялся за степенное чтение. Ночь для всех тянется долго, а для одиноких она и вовсе бесконечна.
Как бы далеко не продвинулся человеческий разум, он все равно является заложником эпохи, в которой рос и развивался, поэтому он и несет в себе его сильные и слабые стороны. В то время jus gladii было верховным, а потому слабую женщину не слушали, часто просто за человека её не считая. Не появилось ещё Джона Брауна, который пошел бы за права женщин пошел бы с оружием в руках. Освободиться от нравов и морали этого века было очень тяжело, как и от любых других господствующих нравов. Феминистки, вероятно, точно так же, как генерал Финк фон Финкенштейн из Швейка, приказали бы повесить Рюрика на ближайшем дереве за столь резкий каданс...
Уже ближе к началу зари, Рюрик лежал на своей постели, собравши в сундуки и мешочки все свои пожитки. Спя спокойным и глубоким сном, он даже и не подозревал, что этой же ночью, под покровом вырвиглазной ночи, которую освещал лишь тусклый свет далеких звезд и галактик, Аскольд и Дир обсуждали свои коварные интрижки; они порешили начать скрытую агитацию среди воинов против Рюрика. В качестве альтернативы корифею они выдвигали себя и имели на то веские основания, их лавровый венок был не хуже, чем у Рюрика.
В темноте всегда произрастает все самое низкое и отвратительное, поскольку никто его не видит. Утром, как ни в чем не бывало, они подобно грекам, смотрели на Рюрика глазами полными уважения, и обращались к нему с речами, в которых лесть лилась рекой, как вино в Асгарде.
[1] Негусто, но этого вполне хватило для начального импульса, который поможет сделать скачок из родового строя в феодальный.
Знаете, есть замечательная книжка Исая Калашникова «Жестокий век». Повествование её совершенно отлично от того, что разворачивается на страницах данного произведения, но название книги довольно говорящее. Да, если говорить, в общем и целом, то, не то, что век, а целая гряда веков была невероятно жестокой. Но как же объяснить эту жестокость, чем она была вызвана? А вызвана она была общественным бытием, которое было сформировано тем уровнем производства и экономических отношений, которые господствовали в те времена. Век сам по себе не может быть плохим или хорошим. Он является всего лишь материалом, над которым можно работать. И создается его содержание не им самим, а теми людьми, которые живут в нём. А что формирует этих самых людей? Все то, о чем писалось выше. Вот и получается, что в тех условиях, когда вершиной технологического прогресса является ветряная мельница, органическое строение капитала общества неимоверно низко, когда почти все человечество закабалено феодалами, и посему правосудие и законность осуществляется при помощи меча, только и возможно существование жестоких времен. Жестокость эта свойственна была не веку, а тому способу производства, который и сформировал эту общественную надстройку, состоящую из нравов и обычаев. Надстройка - это стебель цветка, а экономические отношения и уровень производительных сил - это его корень. И в зависимости от корня, облик цветка способен меняться. Интересный момент заключается в том, что, чем дальше идет технический прогресс, тем более уродливым представляется отражение человечества самому себе и тем более интенсивно оно пыталось изменить себя к лучшему при помощи революций. А ведь при беглом взгляде на нынешнее состояние общества невозможно признать за ним красоты и грациозности…
Вернувшись в Стокгольм после такой виктории Рюрик снискал огромную известность. Пределы которой, как оказалось, вышли даже за пределы Швеции…
По прибытию он тут же распределил между своими войнами пайки, сообразно тому положению, который занимал тот или иной человек. Своего рода тарифная сетка, которая окутала всю ватагу. Командующим группами, которых всего было пять человек по 16 % с куша, а обычным войнам весь тот небольшой остаток в 20 %, который разделялся между сотнями людей. Не трудно представить себе тот разрыв в уровне жизни ярлов и обыкновенными людьми. И совершенно не удивительно, что первые закабалили последних.
Так или иначе, а после непродолжительного отдыха в Стокгольме, Рюрик планировал отправиться со всем своим воинством в родной Готланд, чтобы приступить к дальнейшему ведению хозяйства. Но его планам не суждено было сбыться.
Спозаранку, когда первые солнечные лучи только-только начали проявляться над горизонтом Балтийского моря, к берегу пристала небольшая труппа судов, из которой вышли довольного богатого вида люди. На них была одета совершенно недурная броня, а обувь была сделана из кожи редкого зверя. У каждого на эфесе меча имелся какой-то драгоценного вида камень, а ножны были с позолотой. В общем, настоящие князья. Кеми они и являлись. Они сразу же отправились на поиски старосты, чтобы расспросить его о том, где можно встретить ярла Рюрика. Уже стоя перед домом держателя деревни, они постучали в большую, воротную деревянную дверь. Староста, никого не ожидая в такую рань, не хотел было вставать, подумав, что это очередная пьянь, которая зашла к нему похмелиться, но стуки становились все настойчивее и игнорировать их уже не было сил.
Встретив их честь по чести, напоив и накормив, он ответил, где можно им встретить Рюрика. Провожая их, он сказал:
- Не успели ещё в себя прийти после сечи, а к ним уже новые заказчики. Во, как широко весть о Рюрике разнеслась.
- Очень широко, отец. - сказали ему князья - ведь мы прибыли прямиком из-за моря.
- Ничего себе! - воскликнул он в изумлении.
- Да и не заказчики мы, а князья славянские. Дело имеем к Рюрику вашему.
На это старик смог лишь что-то промямлить невразумительное и отправился почивать дальше, посчитав потом всё это сном. Так и рассказывал своей жене, что приснился ему удивительный сон…
Князья отправились в избу Рюрика, разбудив его ни свет, ни заря. Отворя им двери, он впустил пришельцев в свои хоромы, которые он был вынужден делить с семьей богатого купца, понятно, что за солидную плату. Хоть жена купца и противилась такому решению, но сделать ничего не могла. Феодорой - жена Юстиниана 1-го, которая руководила развитием культуры целой империей она не была, а значит и слушать её никто не станет.
- Весть о тебе, славный ярл, разошлась по нашей земле. - начал говорит глава депутации, облаченный наиболее дорогими одежками. Он имел длинную, оформленную полумесяцем к концу бороду, отрытый и острый взгляд. В общем и целом, был похож на Хаммурапи, имел все черты восточных народностей - Знаем мы о твоей учености и ратных заслугах, потому именно к тебе пришли. Мы славянские князья, новгородских земель. Дело в том, что недавно приглашали мы из ваших краев управителей, но те накличили народный гнев, непомерной данью и несправедливостью, не считаясь с нашими обычаями и правилами, насаждали своих богов. Посему мы их выпроводили как враждебное племя. Но объединиться так и не смогли. Каждый князь тянет лямку на себя, все к своим рукам хотят прибрать. После изгнания князей заморских началась смута, которой нет конца. Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами.
- Вот те на! - воскликнул Рюрик, хлопнув себя по колену - На родине никто не признает, а чужеземцы княжить зовут.
На такую реплику славянским князям оставалось только переглянуться и с взглядом полным удивления, снова посмотреть на Рюрика.
- Что же, от таково может отказаться только дурак. Я согласен стать вашим архонтом, но с одним условием. Не один я буду править вашей землей, позову с собой своих братьев: Синеуса и Трувора. Да и их будет маловато, возьму всю свою ватагу с командирами. В конце концов, не могу же я вершить правосудие и собирать дань с, как вы сами выражаетесь, обширной земли в одиночку, разорваться мне что ли?
- Мы согласны на твои условия, Рюрик. - твердо и сухо проговорил глава депутации - Только не зазнавайся, а иначе вылетишь точно так же, как твои предшественники.
- Один из древних греческих мудрецов как-то сказал, что все мы состоим из одних и тех же частиц и нет разницы между людьми. Так почему же должен я зазнаваться, если сделан из такого же теста, как и все остальные?
- Мудрые слова. - сказал один из князей - Мы не сомневались в выборе, тем более нам указал его Перун!
- Не Перун, а волхв. Как знать, может через него вещал вовсе не громовержец, а сам Чернобог. - скептически заметил другой князь.
Рюрик сразу же почувствовал местный колорит.
Решено было начать собираться сегодня, и уже через пару дней выдвинуться в славянские земли. Князья благодушно должны были сопроводить ватагу Рюрика. Нужно было умудриться поймать свежий утренний фордевинд, который не так часто бывает. Пока по направлению к заморским землям дул сильный левентик.
Ещё немного погутарив с князьями, Рюрик покинул их компанию и отправился к Олафу, который расположился в близлежайшем флигеле. Олаф был на лет 10-15 старше Рюрика, но из-за того, что происходил из бедной семьи, для своего пропитания ему пришлось рано вести самостоятельную жизнь. Так, он, ещё будучи совсем юнцом, попал на негоциантский корабль, где подружился с опытным торговцем, который взял над ним шефство. Олаф много где был и много что видел, жизненного опыта у него было многократно больше, чем у Рюрика. Уже много лет минуло с тех пор, как Олаф присоединился к отряду Рюрика, покинув свою келью. За это время, у него уже появилась жена и дети, слабая седина уже начала окаймлять голову торговца, но несмотря на это он оставался душой любой компании, умело подбирая нужные слова. Сказывалась работа с людьми. Особенно его любили детишки, которые взахлеб слушали его истории о далеких странах.
Ступая твердым и вальяжным шагов, ярл решил узнать от своего старого друга все, что тот знал о славянах. Каковы их нравы, история, культура. Все эти вопросы грудились в его мозгу, жаждя получить на них познание.
Вступая во флигель Олафа, Рюрик попытался аккуратно открыть и закрыть дверь, чтобы не потревожить лишний раз спящего человека, собираясь, в случае чего ждать его. Но это оказалось излишним, поскольку прямо перед ним сидел за столом Олаф и завтракал.
- Попытался было тихо проникнуть в твою обитель - сказал Рюрик, немного сконфуженно глядя на Олафа.
- Все тайное становится явным. - посмеиваясь, произнес с набитым ртом Олаф.
Я назвал домик Олафа флигелем, хотя это не совсем правильное название. То был длинный дом, в которых обычно и жили викинги. Его потолок был сглажен по краям - это старая традиция, которая досталась ещё с тех времен, когда крышу делали из перевернутой лодки или даже корабля, в зависимости от размеров дома. Комнат почти что не было. На весь дом была одна огромная, с очагом посередине. Некоторые, правда, делали себе переборки, которыми отгораживали себе спальню или кладовку. Да мало переборок, отдельные комнаты лепили! Однако, в доме Олафа ничего подобного не было. Это указывало на то, что, помимо людей, в этом доме жил и домашний скот, для которого нужно много пространства. Понятия об отдельных комнатах в домах викингов появились только после того, как было построено отдельное здание для скота. А до этого они обычно сооружали что-то вроде ноева ковчега, чтобы разместить всех под одной крышей. По краям размещалась всякая утварь: одежда, котелки, миски, книги. Вместо отдельной спальни и кровати, были полати, расположенные по бокам стен. Вообще, они мало уступают в удобстве обычным кроватям. Кроме того, спать на высоте гораздо интереснее.
После сытного завтрака, все же перешли к делу.
- К нам обращаются славянские князья с предложением править у них. Я слышал кое-что о этих людях, славянах, но все, что я знаю о них - это лишь жалкие кроки. Ты частенько, насколько я помню, плавал через их путь «из варяг в греки» в Царьград, можешь ли что-либо рассказать о них?
Олаф резко изменился в лице, насупив серьезность и глубокий взгляд. Кометой промчался на улицу, не сказав ни единого слова, да слова были излишни, поскольку Рюрик и сам понимал, к чему все это ведет. Прихватив с собою трость, Олаф уверенно-размашистыми движениями начал что-то чертить на земле, благо земля позволяла. Он рисовал причудливые линии, которые в конечном итоге слились в географическую карту восточной Европы. Своей тростью он приписывал названия городов и рек.
После всех подготовлений, он начал свою лекцию.
- Да, я часто бывал в тех краях. Знаешь, есть фундаментальный труд латинянина Иорнанда, который один из первых плавал к славянам. Он описал множество деревень и городов, географию сиих мест, обычаи и нрав этого народа. - Олаф на мгновение остановился и уставил взгляд в утреннее прозрачное небо, как бы пытаясь вытащить что-то из памяти - если считать по календарю христиан, то это было 200 лет назад, то есть 600 лет со смерти Христа.
После этих слов воцарилась тишина. Лишь одно дуновение ветра, насыщенное морским воздухом, витало вокруг. Этой тишиной словно бы отдавали честь столь долгим летам. Но так или иначе, а оставаться в прошедшем - это удел мертвых, посему Рюрик разрушил эту панихиду.
- Да уж, были же люди! Оставить после себя такую память, что даже спустя 800 лет о нем помнят. Хотелось бы и мне после себя оставить такую же крепкую память. - мечтательно вздыхая, сказал Рюрик.
- Уверен, что о тебе будут помнить также не одно столетие - как бы шутя, произнес Олаф, если бы он знал, что он ошибся, но ошибся в числах - тысячелетия… - В общем, этот Иорнанд описал, что основные племенами у славян были склавены и анты, которые проживали между Вислой и Днестром, а также от Понтийского моря до Днепра, там, где когда-то хозяйничали авары. - Рукой он указал расположение названных рек и Карпатскую Русь - Эти самые авары поплатились за угнетение и порабощение народов бесконечными восстаниями и развалом своей державы. Мечами многое можно сделать, но сидеть на них уж больно неудобно.
- Тирану живется куда труднее, чем свободному человеку, хотя тот и может достать все, что захочет. - Полушепотом, как бы делая пометку для себя, произнес Рюрик.
- Эти склавены и анты - продолжил Олаф - постоянно воевали между собой и не могли сколотить прочного союза. Только анты отличились от склавенов тем, что часто ходили походами на юг, на Византию, организуясь для этого в большие армии. Ты, наверное, знаешь, как брезгливо ромеи относятся к варварам, а особенно к восточным скифам?
- Конечно, как же не знать? Все их легаты, писцы и правители только и говорят о своем превосходстве и ничтожестве других. Такое ощущение, что они забыли, что сами являются всего лишь осколком Римской Империи, коренные жители которой брезгливо называли ромеев варварами. Своим глупых бахвальством, они только указывают на свою ахиллесову пяту - отсутствие уверенности в себе.
- Ты совершенно прав, ведь я сам могу выступать свидетелем этого. Хоть, на словах греки и презирают северян и всех, кто обитает за пределами их империи, но на самом деле, в глубине души, трепещут перед ними. Я сам видел, что при византийском дворе было изобретено особое искусство, которое заключается в том, чтобы улыбаться, не смеясь и глядеть не смотря. Греки с пеленок учат своих детей к тому, что необходимо улыбкой покрывать всю палитру своих чувств, даже если противно и больно. Таким образом, ромеи впитывают с молоком матери привычку к ханжеству и лицемерию.
Насколько справедлива олафская индукция, говорит уже тот факт, что императрица Феофано с улыбкой на лице подала своему мужу отравленный кубок. А сколько подобных ей повидал за свою длинную историю Вукалеон и улицы Влахернов?
- Ладно, давай без метафизики, старик - улыбаясь, предложил Рюрик. Он часто так называл Олафа, которому по началу это сильно не нравилось, но позже, он свыкся со своей участью быть старцем, ибо уважение к его годам ему все же прельстило.
- Хорошо. Когда я сам разговаривал с тамошними людьми, то частенько они упоминали древнее племя дулебов. Говорят, что они объединили почти все разрозненные племена под своей эгидой, но в конце концов, все рухнуло. Насколько было ясно, славяне освоили новую технику по землеводству и открыли новые инструменты, которые сделали обременительными большие общины. Одна семья уже сама себя могла прокормить и защититься, поэтому и разбежались кто-куда. Они разбежались подобно красавцам Помпея, для которых сохранения красоты своего лика оказалось более значимой задачей, нежели победа своего командира. Общинное хозяйство им заменили парцеллы, как это имеет место у франков. Естественный ход вещей уничтожил попытку дулебов к объединению славян. Вот что значит не в том месте и не в то время!
- Ткц! - недовольно цокнул Рюрик.
- В результате поиска пригодных для ведения хозяйства мест, - чуть посмеиваясь, продолжал Олаф - появлялись очередные племена со своими князьями. Надо думать, что это не способствовало объединению, напротив, возникало большее дробление и очередные барьеры, обращая соседей в злейших врагов. Эта разобщенность доходит до абсурда: одинокие укрепленные дворы, назваными городищами, находятся буквально в 10 километров друг от друга, но при этом они постоянно враждуют между собой.
- В ходе интенсивного расселения вдоль Днепра, славяне оказались в самом центре торговых узлов, которые исходили из южной Европы. Вели торговлю в основном пушниной, медом и воском.[1] Но у всего есть и оборотная сторона. Узнав о народе, который преуспевающе живет и торгует, на славян направились хазары и покорили большинство южных племен. Однако их нашествие решительно отличалось от готского на Рим, ведь никто не разрушал города и культуру, а вместо этого обложили терпимой данью и защищали от враждебных племен. Благодаря этому торговля получила свой ренессанс, все больше и больше судов шли в Грецию и восточные страны. Возникали первые города: Киев, Ростов, Новгород, Белоозеро, Изборск.
- Так вот почему тот князь был так похож на перса! Видимо, в нем течет хазарская кровь. - подобно сделавшему открытие Архимеду, сказал Рюрик.
- Протекция хазар длилась примерно сто лет, пока их не потеснил хищник покрупнее - печенеги. Они начали нападать на славянских купцов и городища, тем самым заставя возводить рвы и стены близ городов. Как видишь, нет худа без добра. Рано или поздно этот период детской неги и беззаботности за спиной хазаров должен был закончиться, и славяне должны были взять судьбу в свои руки. Ты же знаешь, как из-за роскоши разложились диадохи Искандера? Как следствие у каждого города обязательно была своя дружина для обороны и нападения. А уже в 9 веке появляются городовые области, которые составлялись из градообразующего города и ближайших к нему поселений. Такая область называлась по своему основному городу. Новгородская область, киевская, ростовская и им подобные. Это пусть и маленький, но шажок в сторону централизации государства.
- Из тебя прямо как из рога изобилия сыплются бесконечные знания. Что-же, безусловно есть над чем помыслить. Пришел я ещё с целью покликать тебя на тинг. Нужно будет обсудить все это с остальными, ведь скоро нам предстоит долгий путь, подготовься к нему.
- Угу - в нос произнес Олаф, заранее предвидя тягости долгой дороги.
- Чуть не забыл. - сказал Рюрик уже уходя. - А нет ли в твоей библиотеки того самого Иорнанда, о котором ты рассказывал?
- Как же! По-моему затерялся где-то - ответил Олаф и направился во Флигель.
Олаф всегда имел при себе небольшую походную библиотеку, чтобы скоротать свободное время. Он вернулся с толстой пергаментной книгой и вручил её Рюрику.
Кое-что Олаф все же недосказал Рюрику, поскольку просто не мог знать об этом. Поэтому необходимо дополнить его повествование.
Много историки поломали копей насчет происхождения славян. Стоит сказать сразу, что ответа на этот вопрос до сих пор не получили. Точнее, получили, но, лишь половинчатый. Безусловно, что колыбель всего человечества - это Африка, откуда и началось расселение нашего вида, после освоения им огня и начала производства одежды. В свою очередь индоевропейцы являются прародителями всех европейских народов, в том числе и славян. Достоверно было установлено только лишь то, что предками всех славян являются пришедшими из южного Урала и нижнего Поволжья с гуннским нашествием в Европу народы. Присоединились ли они к гуннам во время нашествия или пришли позже? Этот вопрос все ещё остается incognito, но суть в том, что именно во времена нашествия гуннов в летописях и старинных книгах впервые появляются упоминания славян.
Самый используемый и авторитетный источник по этому вопросу является «повесть временных лет», которую написал летописец Нестор во времена Владимира Мономаха. Стоит отдельно подчеркнуть роль этого правителя в нашей истории. Он был первым князем, который решил начать вести летопись и, подобно Ярославу мудрому, был больше государственным мужем, нежели воином. Наш Марк Аврелий! Чего стоит одно его поучение, которое сохранилось до наших дней. Так же о его мудрости говорит то, что он, не поддавшись низменным чувствам, не развязал вражду из-за лестничного права и уступил стол Святополку 3-му, тем самым сохранив монолитность Руси, которой угрожали половцы, хотя народ был сыт по горло кабальной политикой Святополка и у Мономаха были все шансы сместит его. «Были люди в наше время…», однако, такая благодетель и гражданственность была свойственна далеко не всем князьям, иначе мы не проиграли бы на Калке и на надели бы монгольские колодки…
В этой летописи упоминается, что после своего прихода с гуннами славяне осели по Дунаю, прямо на нынешней территории Венгрии и Болгарии. От Дуная началось расселение славян по Европе. Новообразовавшиеся племена называли себя по тому месту, где они поселились.
Например, Морава прозвали себя в честь одноименной речушки, так же поступили чехи. Ляхами Нестор прозвал полян, те, кто осели на полянах. От них произошли поляки. Единственные, кто не прозвал себя никак были северяне, называли себя просто славянами. Именно к этим оригиналам и отправится Рюрик.
Восточные славяне, от которых произошли русские, украинские и белорусы, смогли поселиться и устроиться на месте к 6 веку. Именно поэтому мы и смогли привлечь внимание Иорнанда, который в том же веке отправился изучать нас, поскольку являлись для мира свежим ветром, совершенно невиданной доселе новинкой. И в том же веке дулебы попытались объединить славян. Если бы у них это получилось, то история нашей государственности могла начаться гораздо раньше. Но, как говорится: natura non facit saltum, а потому пришлось ждать, пока созреют предпосылки.
Лучшие места в Европе заняли кровожадные авары и готы, которые выстроили свои государства на тирании и насилии, беспощадно эксплуатируя порабощенные народы, ничего не делая сами. Стоит сказать, что ровно так же поступали орды Чингисхана, а потому-то его империя и была не жизнеспособной. Славяне отличались от них уже тем, что не угнетали другие народы, сами трудились на своей земле. В результате этой опоры на собственные силы, наши потомки смогли воспринять себя в качестве отдельного этноса, четко провести демаркационную черту между собой и другими народами.
Оставя позади флигель Олафа, Рюрик сразу пошел искать своих вестовых и Олега, чтобы они облетели всю ватагу и согнали воинов и командиров. Рюрик тоже не терял времени даром, а начал детально продумывать: как править, кого-куда поставить и как объявить обо всём этом воинам. Местом рандеву была выбрана поляна, находящаяся за пределами Стокгольма, ведь она была явно намного более вместительнее, чем маленькие улицы деревушки.
На обширную поляну, которая уже все покрылась густой растительностью, вытаскивались на зов вождя из своих берлог ещё непроснувшиеся многочисленный люд, подобно медведю переваливаясь с ноги на ногу.
Полянка находилась на берегу Меларена, который стремился заполонить собой весь горизонт и казался полноценным морем. От него тянула свежая прохлада, которая быстро развеяла сонливость с пребывающих орд. Рюрик подготовил себе амвон, отдав приказ привезти арбу, на которой он и планировал свою речь. Олег аккуратно перевернул её, проверив прочность и демонстративно пригласил Рюрика на сцену.
- Дорогие братья! - начал Рюрик. - Сегодня ко мне прибыли почтенные гости. Они преодолели варяжское море, преследуя ровно одну цель: вручить мне в руки депешу о приглашении меня на их престол. Многие наши люди не раз бывали в родных краях наших гостей, часто варяги нанимались к ним. Да, я говорю о славянах. Их земли велики и обильны, поэтому я не смогу управляться с ними в одиночку. Я призывая вас, браться мои, последовать за мной в этот новый мир. Что скажете?
Поначалу держалась гробовая тишина, многие обдумывали столь необычное предложение, но природа этого народа такова, что сидеть на месте и тихо доживать свой век они просто не в состоянии. Вечное искание приключений, славы и наживы, были для них альтер эго. Поэтому тишина продержалась не долго, сотни утвердительных голосов прорвали её, как баллиста крепость.
Рюрик поднял руку, привлекая к себе внимание, ведь речь была закончена только на половину.
- Мы должны будем охранять славянскую землю, поскольку отныне это так же и наша земля! Ваше жалование увеличится в разы. Из-за того, что блюсти порядок и правосудие на такой обширной земле, сидя в одном городе невозможно, я предлагаю разделить её, чтобы каждый правил своим наделом. В Изборске пусть сядет Трувор, а в Белоозере - Синеус. Аскольд и Дир - мои лучшие полководцы будут их помощниками. Дельно ли я говорю?
Мощнейший взрыв оваций и веселый галдеж накрыли поляну и Меларен, который разнес его по всей округе, так что даже в преуспевающем ремесленном городе Бирке, что на острове Бьорко, узнали о решении тинга.
- Значит решено? - с насмешливой укоризной спросил Рюрик.
- Да! - загудела поляна.
Услыхав о том, что никаких наделов им не дали, Аскольд и Дир затаили глубокую обиду. Быть в прислужниках у каких-то глупых братьев, которые дальше своего клинка ничего не видят, было для них серьезным оскорблением. Они считали себя намного талантливее и способнее, нежели Синеус и Трувор. К братьям они относились как к мальчикам с золотой ложкой во рту: все им доставалось слишком легко; с рождения огромный надел с рабами, а теперь ещё и князьями становятся. Несправедливость Рюрика и рожденное её чувство ущемленного достоинства глубоко укоренились в их сердцах, они решили во что бы то ни стало восстановить справедливость и спихнуть Синеуса и Трувора с трона. Хоть тинг и давал священное право высказывать все, что душе угодно, и при этом за это даже не следовал удар в челюсть, но полководцы прекрасно понимали своего вожака. Если бы они хоть заикнулись о своей доли, то Рюрик сразу же понял, что формируется оппозиция. Их клятва «на Воробьевых горах» была заключена на тинге.
Тем временем, Рюрик вовсю отдавал приказы, чтобы все драккары и моноксилы были в штатном состоянии. В деревне отчетливо слышался глухой стук, то рубили деревья для заклепки и починки кораблей. Их устанавливали на стапели, какие-то чинились, а какие-то строили с нуля, поскольку при обсчете, оказалось, что нужно больше. Если бы только викинги знали, что из-за такой затратной для природы технологии производства, которой строились драккары и кнорры, они лишат Скандинавию почти всех дубов и ясеней… Да так лишили, что эта проблемы до сих пор не решена в современной Норвегии, в которой существует острый дефицит деревьев. Вот что значит не думать о последствиях своих действий.
Тинг прошел в точности так, как то планировал Рюрик. Все были в восторге от такого подарка судьбы и авторитет Рюрика возрос ещё больше. Что и говорить, если буквально на руках потащили в местный трактир, выпить за здоровье и благополучие новоявленного князя? Благо Рюрик предвидел такой исход событий, а потому перед тингом заранее зашел в трактир и попросил местного церемониймейстера подготовить бочки с элем и жаренное мясо, пиршество вылилось в кругленькую сумму. Но, как учит нас искусство войны: награды должны быть щедрыми, а наказания строгими и справедливыми. А что есть жизнь, если не война?..
После всех мытарств, когда работа была налажена и весь лагерь, подобно заводу закипел, готовясь к отбытию, опустился вечер. В отсутствие хозяина, латифундию в Готланде решили отдать сыновьям Синеуса и Трувора на попечение, лелея в душе возможное возвращение. Все-таки Рюрик не забывал примера своих предшественников и понимал, что его locus standi довольно шаткий. Но, как оказалось это был последний вечер Рюрика на родине, которую он более никогда не увидит. Он молча сидел в своей избе, смотря на догорающую свечу, схваченный окаянными думами. Прощание с родиной для каждого человека тяжелое испытание. В добавок ко всему, предстоит жить с новым, невиданным доселе народом. Но уже из того, что он узнал, Рюрик прекрасно понимал, что славяне - это гордый и свободолюбивый народ, который лишний раз лучше не злить.
Неожиданно сзади к нему бесшумно кто-то подкрался и обхватил плечи. На мгновение Рюрик опешил, перебирая в голове разные варианты того, кто или что это. «Галлюцинации? Подосланный убийца? Или же это…»
- Сигрун!
- Наконец-то ты вернулся, дорогой.
То оказалась его жена - Сигрун. Она была одета в богатую одежку, которая подчеркивала её статус. Ведь не будет же отец Рюрика - ярл отдавать своего сына за какую-то беспородную особу. Она также происходила из знатной семьи. Её белокурые волосы плавно обволакивали плечи и подчеркивали правильную осанку, особенно резонируя с карими глазами. Несмотря на то, что лицом она будто бы сбежавшая из 19 века дворянка, руки выдавали её - все исполосованные царапинами и рубцами, говорящие о тяжелом труде. На её груди, а точнее на ключицах, как и любой другой женщине-варяжке были две черепаховидные брошки, скрепленные серебряной цепочкой. К правой броши была привязана нитка, на которой болтались всякие сподручные инструменты, постоянно употребляемые: нож, ключи, чесалка, иголки. На её сорочке, доходившей до щиколоток, были накинуты два куска шерстяной ткани, которые удерживались благодаря креплению за цепь от брошей. Но, чтобы они не мотались и мешали во время дневных забот, Сигрун перевязала их поясом. Общий её облик можно сравнить с березой: такая же бойкая и молодая. В карих глазах светилось озорство.
Обычно викинги не брали с собой жен в походы, но Рюрик был исключением из правил. Тем более, что Сигрун сама любила приключения и всегда вызывалась идти с мужем.
- Сигрун, как же ты меня напугала! Не подходи так неожиданно.
В ответ послышалось ехидное хихиканье.
- У меня есть что сказать тебе и поверь, ты будешь светиться от счастья, когда узнаешь.
- Говори же эту новость, которая подобно колодцу мимира излечит меня от тяжести дня.
- Но, ведь, колодец мимира излечил Одина от болезней только тогда, когда он пожертвовал ему свой глаз. Неужели от счастливой новости могут быть жертвы?
- У всего хорошего есть своя оборотная сторона - сощурив глаза, разил афоризмами Рюрик.
- Что ж, с тобой не поспоришь - впадая в нерешительность говорила Сигрун. - Я жду твоего наследника!
Рюрик, обернув лицо в сторону Сигрун, приподнимая бровь, словно бы не веря ей. Но в мгновение ока его рот украсила лучезарная улыбка, он вскочил со стула и обнял жену. Голосом полным экзальтации он произнес слова полные глубинных чувств. Это был их первенец, поэтому оба родителя святились от счастья.
- Как же назовем наследника? - сквозь слезы счастья спросила Сигрун.
- А почему ты говоришь наследника, а не наследницу? - приходя в себя на выдохе произнес Рюрик.
- Он достаточно бойко двигается, да и живот растет быстро. Мне ещё матушка говорила о том, что, если большой живот, то будет мальчик.
- Что ж. Коль так, то имя его должно быть благородно, ведь он будет князем. Ингвар - «хранимый Фрейром». Ему предстоит править землями, так пусть его земли оберегает бог благородия. Как тебе?
- Прекрасно! - с радостью ответила Сигрун. - Но что значит то, что он будет князем? Что ты имел в виду?
- Ты ещё не знаешь? К нам приходили славянские ярлы, которые решили избрать меня своим правителем.
- Конечно не знала! Ведь ты сам в курсе, что сегодня весь день занималась хозяйством. Только с твоим любимым шлемом протаскалась 2 часа - она показала рукой в угол, где лежал железный шлем с красным плюмажем. - Ты не видел мое грузло, не помню куда его дела?
- Нет, не видел.
- Как жаль, я сегодня хотела закончить ткань, там осталось совсем чуть-чуть...
Они ещё с час сидели и разговаривали, пока сон не сковал в свои сети Сигрун, и она решила идти на боковую.
- Может, тоже пойдешь? - зевая, предложила она.
- Нет, иди, я, пожалуй, займусь чтением.
- Вот всегда ты так, вечно занят своими делами, в которые не посвящаешь меня. Скажи, что ты читаешь, мне ведь тоже интересно.
- O sancta simplicitas! - незнакомым выражением Рюрик сразу же отпугнул жену. - Знаешь ли ты о том, что у мужчин и женщин должны быть свои дела и нехорошо, когда кто-либо из них начинает выполнять не своё дело? Согласись, что исполосованную многочисленными ранами девушку не будут любить. Так же, как и слабый и хилый мужчина не сможет постоять за себя и свою семью в случае нападения врага. Поэтому, лучше занимайся свои делом, так же, как и я.
С подкошенными от устали ногами, не найдя аргументов, Сигрун вышла вон и оставила Рюрика в полном одиночестве. Рюрику совсем сегодня не хотелось спасть, мозг бороздили груда мыслей и не давали заснуть. Достав книгу, которую ему любезно одолжил Олаф, Рюрик принялся за степенное чтение. Ночь для всех тянется долго, а для одиноких она и вовсе бесконечна.
Как бы далеко не продвинулся человеческий разум, он все равно является заложником эпохи, в которой рос и развивался, поэтому он и несет в себе его сильные и слабые стороны. В то время jus gladii было верховным, а потому слабую женщину не слушали, часто просто за человека её не считая. Не появилось ещё Джона Брауна, который пошел бы за права женщин пошел бы с оружием в руках. Освободиться от нравов и морали этого века было очень тяжело, как и от любых других господствующих нравов. Феминистки, вероятно, точно так же, как генерал Финк фон Финкенштейн из Швейка, приказали бы повесить Рюрика на ближайшем дереве за столь резкий каданс...
Уже ближе к началу зари, Рюрик лежал на своей постели, собравши в сундуки и мешочки все свои пожитки. Спя спокойным и глубоким сном, он даже и не подозревал, что этой же ночью, под покровом вырвиглазной ночи, которую освещал лишь тусклый свет далеких звезд и галактик, Аскольд и Дир обсуждали свои коварные интрижки; они порешили начать скрытую агитацию среди воинов против Рюрика. В качестве альтернативы корифею они выдвигали себя и имели на то веские основания, их лавровый венок был не хуже, чем у Рюрика.
В темноте всегда произрастает все самое низкое и отвратительное, поскольку никто его не видит. Утром, как ни в чем не бывало, они подобно грекам, смотрели на Рюрика глазами полными уважения, и обращались к нему с речами, в которых лесть лилась рекой, как вино в Асгарде.
[1] Негусто, но этого вполне хватило для начального импульса, который поможет сделать скачок из родового строя в феодальный.