Страшен сон, да милостив Бог
Глядя на циклы российской истории, обращаешь внимание на аналогии с современными событиями.
Итак, нынешняя действительность: экономические санкции, блокада зарубежными банками финансовых платежей, коррупция, аресты генералов, культурная разболтанность («голая вечеринка» и прочие изыски), разновекторность фронта и тыла («война где-то далеко, а у нас все в порядке»), пожары, рост преступности, инфляция, усиление активности этнических группировок, беженцы и мигранты, рост тревожности русских, неопределенность будущего...
Во время Первой мировой войны происходило нечто подобное.
Правда, тогда были не санкции, а разрыв коммуникаций, что острословами было отмечено так: в Россию можно попасть «только по водосточным трубам». Имелась в виду доступность только портов Мурманска-Архангельска и Владивостока.
К этому добавим действия английских и американских банков, направленные против экономики Российской империи. Под гарантии английских банков (англичане - союзники!) российские военные заказы передавались представителю американского банковского синдиката Моргана, а тот распределял их между американскими фирмами. Англичане как посредники получали огромную выгоду.
Если в 1914 году день войны стоил российской казне 9,5 млн. руб., то после начала «помощи» английского и американского посредников он обходился в 60 - 65 млн. руб. Например, пулеметы Кольта Россия вынуждена была закупать по 1250 долл., при себестоимости 200 долл. и средней рыночной цене 700 долл. То же происходило со всеми американскими товарами. В июле 1915 года агент министерства торговли и промышленности Медзыховский выступил в Совете министров с докладом «О вреде монопольной агентуры Моргана, что вредно бы отразилось на цене и выполнении военных заказов». Реакции властей на не последовало, так как у России не было иных союзников, да и многие грели руки на деятельности лондонского комитета.
Начальник Главного артиллерийского управления Военного министерства генерал от артиллерии А.А. Маниковский, отмечая рост коррупции и банковсих спекуляций, писал: «Предел этому могли бы положить только мощные казенные заводы, если бы их было достаточно, а так как их, к сожалению, очень немного, то они и оказываются бессильными против этого явного грабежа казны». Он предложил изменить струкуру управления империи, учредить по указанию императора пост диктатора, которому подчинялись бы все правительственные и иные учреждения. Таким образом, российский генералитет указал, что считает существующее государственное управление не адекватным требованиям войны. Но предложение было отвергнуто.
Уже находясь в эмиграции, бывший депутат Государственной Думы и член Особого совещания по обороне В. В. Шульгин составил картограмму ключевых моментов государственного кризиса и в одном из главных пунктов отметил: «Недовольство высших офицеров».
Вдобавок к общей картине кризиса, пожары на военных заводах нанесли огромный ущерб оборонной промышленности и добавили горечи общественным настроениям.
В дневнике французского посла в Российской империи Мориса Палеолога названы причины экономических проблем и бешеного роста цен: закрытие иностранных рынков, перегрузка железнодорожного транспорта, «недостаток порядка и недостаток честности у администрации».
Петроград был переполнен мобилизованными, беженцами, солдатами, переселенцами, все резко подорожало - квартиры, дрова и уголь, транспорт, продовольствие. Инфляция сводила на нет повышение заработной платы, которая к 1917 году выросла вдвое, а цены на основные продукты питания - вчетверо. Снабжение населения столицы было передано городской управой в руки купцов Левенсона и Лесмана, а те стали нелегально и втридорога продавать муку в Финляндию.
О культурной обстановке, о настроениях общества епископ Вятский Феофан говорил (в пересказе Мориса Палеолога): «Кинематографы, которые теперь можно видеть в любом местечке, тоже являются причиной нравственного разложения. Это мелодраматические приключения, сцены похищение, воровства, убийства слишком опьяняют простые души мужиков; их воображение воспламеняется; они теряют рассудок. Епископ этим объяснял небывалое число сенсационных преступлений, зарегистрированных за последние несколько месяцев не только в Вятской епископии, но и в соседних епископиях: в Екатеринбурге, Тобольске, Перми и Самаре. Он, наконец, указал на совсем недавно появившийся порок, о котором русские массы не имели даже никакого представления до последнего времени и который представляет для них гнусную привлекательность: морфий. Зло вышло из всех этих военных госпиталей, покрывающих страну. Все знали в Вятке кабаки, в которых производилась торговля морфием. У полиции были основательные причины для того, чтобы закрывать на это глаза».
Как писал Шекспир, «Прошлое - черновик будущего». Каков будет «беловик»?
Ницше выразился еще откровеннее: «Цари биржи и международных финансов, лишенные, вполне естественно, всякого государственного инстинкта, подчиняют своим инстинктам и спекуляциям и политику, и государство, и общество. Для того, чтобы дух спекуляций не поглотил самого государства, есть только одно средство, - война и опять война».
Один современный философ шутит: «прошлое - черновик настоящего».
Я бы сказал: «предупреждение».
Ну поглядим…