Почему осенью 1947-го Сталин окончательно решает произвести операцию „Чемодан - вокзал - Израиль”
Щербаков был братом жены Жданова и под его покровительством сделал первые важные шаги в своей карьере в 
Горьком. Став после смерти Кирова первым лицом в городе на Неве, Жданов попросил Сталина назначить Щербакова на второй пост в Северной столице. Потом он, Щербаков, обладая крупными организаторскими способностями, покинул Ленинград и, уйдя из-под крыла влиятельнейшего мужа сестры в 1937-м, в 1941-м сравнялся с ним по значению во власти.
Идейных разногласий между Ждановым и Щербаковым не было. Но если первого в партии считали умеренным русским национал-патриотом, то второго русским шовинистом. И, полностью забрав в свои руки Агитпроп, Щербаков в военные годы, во-первых, стал резко насаждать во всей пропаганде великодержавие и восхваление всего русского, а во-вторых, приступил к медленному вытеснению евреев из прессы, культуры и искусства.
Еврейский антифашистский комитет нужен был Сталину и, соответственно, Щербакову исключительно как советский
рупор за рубежом. И только: товарищи из ЕАК, информируйте соплеменников-иностранцев о трагедии советских евреев, порождённой немецко-фашистской агрессией, рассказывайте о героизме евреев, сражающихся в Красной Армии, и тем самым вызывайте симпатии к СССР и склоняйте мировое еврейство к оказанию ему материальной и всякой прочей помощи.
Этим в основном в Великую Отечественную ЕАК и занимался. И занимался успешно. В результате его пропагандистской деятельности евреи из разных страна мира пожертвовали Советскому Союзу где-то около 45 миллионов долларов.
Накануне капитуляции фашистской Германии Щербаков поставил перед членами ЕАК новую первоочередную задачу: теперь вам следует бороться за то, чтобы враждебные СССР силы на Западе не использовали там еврейское движение против нашей страны. Щербаков, в отличие, скажем, от маршала Жукова и некоторых других русских деятелей, не питал иллюзий о том, что наши союзники в войне с германским фашизмом продолжат дружить с нами после победы над ним: корыстному западному капиталу могучий и независимый СССР - опаснейший конкурент.
Щербаков вряд ли рассчитывал, что вверенный ему, антисемиту, Еврейский антифашистский комитет своей работой с соплеменниками за границей будет полезен Советскому государству так же, как и прежде. К концу войны в отношениях между этим государством и живущими в нём евреями наступило небывалое прежде охлаждение. И никто из руководителей страны не сделал для того больше, нежели Щербаков. Внедряемое им откровенное русофильство в пропаганде и его кадровый антисемитизм в подчинённых ему сферах - идеологической и культурной - вызывали у наиболее видных евреев острое недовольство Советским государством. Члены ЕАК, мы уверены, на дух не переносили Щербакова. Но он обеспечивал их номенклатурными благами, платил им весьма высокую зарплату, и они не могли отказаться от выполнения задачи, поставленной главой Агитпропа.
Всю послевоенную деятельность ЕАК Щербаков намеревался свести к тому, чтобы комитет глаголил на весь мир: евреям в СССР жить хорошо и весело, они любят партию с правительством и призывают еврейские организации в разных странах всегда и во всём содействовать братской семье народов Советского Союза. Эта и только эта обязанность предопределялась ЕАК в наступающем мирном времени. И ею и только ею комитет должен был озаботиться. И озаботился бы. Но в мае 1945-го полный сил 44-летний Щербаков, исправно исполнявший несколько должностей, вдруг умирает и перед Еврейским антифашистским комитетом открываются другие перспективы.
Загадочной смертью Щербакова и потом не менее загадочным уходом в мир иной Жданова заинтересуется в 1952-м наш герой - сталинский особист Щадов, что дорого ему станет. Но об этом - чуть позже.
Вместо Щербакова Совинформбюро, куда входил ЕАК, возглавил заместитель министра иностранных дел Соломон
Абрамович Лозовский-Дридзо. Еврейский антифашистский комитет наконец-то обзавёлся куратором-евреем. Причём евреем - истинным сыном своего племени.
До 1917-го Лозовский, как выражается сегодня молодёжь, немало лет тусовался в компании Ленина за границей. Должность генсека Соломону Абрамовичу досталась на год раньше, чем Сталину. В 1921-м он стал Генеральным секретарём Профсоюзного Интернационала и 16 лет тратил валюту и драгоценности СССР на распространение идей Коммунистического Интернационала среди профсоюзов мира.
Сколько за эти годы осело на заграничных счетах самого Лозовского и его доверенных лиц - неизвестно. Но в 1937-м, когда высокопоставленных воров-евреев из ленинской гвардии пытали в НКВД на предмет возвращения из-за рубежа украденных средств, Соломон Абрамович благополучно переквалифицировался из генсека Профинтерна в директора Государственного литературного издательства в Москве.
Что спасло Лозовского? Вероятно, он оказался самым благоразумным среди ленинских гвардейцев-евреев, сговорившихся сместить Сталина при исходящей от Гитлера смертельной опасности еврейству. Избавиться от этой опасности невозможно было без сильного Советского государства, а оно могло быть сильным только со Сталиным. И есть основания предположить, что Соломон Абрамович, вовлечённый в заговор против Вождя, раскрыл ему планы заговорщиков. Раскрыл не из симпатий к Сталину, а ради выживания соплеменников.
Благоразумие Лозовского Вождь оценил и в 1939-м сделал его членом ЦК ВКП(б) и назначил заместителем министра иностранных дел. На этом посту Соломон Абрамович широко использовал заведённые через Профинтерн международные знакомства и всю Великую Отечественную не жалел сил в работе на благо Советского государства. Оно обеспечивало защиту евреев от Гитлера, и Лозовский был прежде всего слугой этого государства. Но Гитлер приказал долго жить, у еврейской общины СССР первостепенными стали её собственные интересы, отличные от интересов государства, и в деятельности Лозовского на первый план вышла служба соплеменникам.
Приняв в мае 1945-го в своё ведение Совинформбюро, Лозовский не замедлил обновить в нём кадры. Самыми способными к обеспечению информацией советских граждан он посчитал людей одной национальности, и половину должностей в главной информструктуре страны заняли евреи. Власть же Лозовского над ЕАК позволила ему преступить ранее запретное и взяться за осуществление давно желаемого. Теперь комитет мог не только экспортировать пропаганду, но и вникать в проблемы еврейского населения СССР и решать их.
К офису Еврейского антифашистского комитета на Кропоткинской улице в Москве сначала потянулись евреи из элитарных столичных кругов, а затем - наиболее активные соплеменники из провинции. ЕАК и аккумулировал недовольство евреев текущей политикой, и генерировал взаимопомощь среди соплеменников.
Накопление в едином центре фактов недовольства усиливало неприязнь еврейской общины к Советскому государству, организация взаимопомощи через тот же центр укрепляла мощь общины. А если учесть, что Лозовский благословил ЕАК представлять всё советское еврейство за границей и получать там адресную материальную помощь, то не избежать вывода: Еврейский антифашистский комитет в СССР начал превращаться в штаб нации.
Новой ролью ЕАК под началом Лозовского Сталин заинтересовался не сразу. Шёл 1945-й, страна лежала в руинах, вчерашние союзники на Западе затевали интриги против Советского Союза, и всё внимание Вождя было сосредоточено на восстановлении жизнеобеспечения граждан СССР и англо-американских происках во внешней политике.
Но минул год, до Сталина начали доходить сведения о переменах в деятельности ЕАК, и он, вероятно, рассудил: действующей властью евреи не удовлетворены и дать им возможность объединиться вокруг легального штаба - значит содействовать превращению их нации в легально-централизованную оппозиционную организацию - национальную по форме и политическую по сути. А надо ли ему, Сталину, чтобы еврейская община организационно сплотилась и свой разрушительный потенциал использовала против Советского государства так же успешно, как против Российской империи? Не надо. Следовательно, не надо в СССР и иметь ЕАК как штаб еврейства.
В июле 1946-го Сталин убрал Лозовского с поста заместителя министра иностранных дел, но оставил его начальником Совинформбюро и, соответственно, сохранил за ним руководство Еврейским антифашистским комитетом. Тем самым Вождь прозрачно намекнул Соломону Абрамовичу: я вами недоволен, но у вас есть шанс вернуть моё доверие, если вы добровольно откажитесь от превращения ЕАК в штаб еврейской общины и сосредоточите его деятельность лишь на том, что было при Щербакове. Лозовский, вероятно, намёк понял, не мог не понять, но делать выводы не захотел, упёрся. Еврейский антифашистский комитет по-прежнему креп как центр советских евреев. И в 1948-м Соломона Абрамовича попросили из Совинформбюро.
Его удаление оттуда ничего в корне не изменяло: можно лишить Еврейский антифашистский комитет матёрого, верного своему племени куратора-еврея Лозовского, можно даже переподчинить комитет ЦК партии, но нельзя тем самым истребить влияние Соломона Абрамовича во власти и нельзя запретить ему тайно работать на сплочение еврейской общины вокруг ЕАК.
Теперь Лозовский занимал две скромные должности - заведующего кафедрой в Высшей партшколе и главного редактора "Дипломатического вестника". Но, потеряв высокие посты в МИДе и Совинформбюро, Соломон Абрамович не утратил ни статус члена ЦК ВКП(б), ни, главное, своих обширных дружеских связей в высшей номенклатуре. Через сановных друзей-приятелей он мог оказывать протекцию соплеменникам по самым разным их нуждам.
Не меньшим, если не большим, чем Лозовский, влиянием в верхах власти обладала Советская Эсфирь. Так евреи в
СССР называли Полину (Перл) Жемчужину-Карповскую. Её родители-портные, жившие при царе на юге России, одарили мир, как ныне модно говорить, двумя пассионарными детьми. Брат Жемчужиной под именем Сэм Карп стал акулой капитализма в США.
Она же сама под именем Полина так успешно боролась за социализм, что за два с половиной года до начала Великой Отечественной ей вверили в управление Наркомат рыбной промышленности СССР. Единственная за всю сталинскую эпоху женщина в ранге союзного наркома-министра просуществовала десять месяцев.
Осенью 1939-го Сталину доложили о контактах Полины Семёновны в заграничных командировках с соплеменниками-сионистами, и её из рыбного наркома СССР понизили до начальницы главка Наркомата лёгкой промышленности РСФСР. Но не должности определяли политический вес Полины Семёновны.
Её боготворил муж - Вячеслав Михайлович Молотов. Страна знала его как члена Политбюро ЦК с 1926-го, как Председателя правительства СССР с 1930-го, как наркома иностранных дел с 1939-го. В мае 1941-го Молотов уступает пост главы правительства Сталину, но ничего при том не теряет. Он по-прежнему член Политбюро, он заместитель Сталина в правительстве, и он же - руководитель внешнеполитического ведомства. С начала войны главной инстанцией в стране становится Государственный комитет обороны. Председательствует в нём Сталин, замом его является Молотов. В честь Вячеслава Михайловича были названы несколько городов, Пермь в том числе, морской мыс и горная вершина. До, во время и после войны Молотов для страны - второе официальное лицо в государстве.
Для своей же супруги он был просто Вячиком, которым она вертела как хотела. И именно этим Полина Семёновна обязана своей кличкой в еврейских кругах - Советская Эсфирь.
Библейская Эсфирь, как, думаю, вам известно, ублажила лаской жаркою царя Персии, и тот велел казнить главу его правительства Амана, замышлявшего якобы уничтожить всех евреев в Персидском царстве. Советская Есфирь - Полина Семёновна Жемчужина-Карповская-Молотова - далеко не многих враждебных Сталину евреев спасла, но многим, не замешанным в тридцатые годы в заговоре против сталинской власти, помогла в Советском царстве возвыситься. Один из таковых - еврей из белорусского Двинска Соломон Михайлович Михоэлс-Вовси.
Юному еврейскому националисту Соломону, мечтавшему о театральной карьере, Октябрьская революция не только
легко открыла путь из Двинска в Москву, но и зажгла зелёный свет для национально-культурного служения нахлынувшим в столицу соплеменникам. ГОСЕТ - Государственный еврейский театр в Москве - зародился при активном участии Михоэлса. Творческим и административным лидером этого театра был некий еврей по фамилии Грановский. Но на исходе двадцатых годов он не пожелал возвратиться в СССР из путешествия по Западной Европе. Освободившееся место лидера ГОСЕТ в 1929-м досталось Михоэлсу.
Славно ли он играл Тевье-молочника по Шолом-Алейхему, блистал ли он актёрскими находками в роли короля Лира по Шекспиру, удивлял ли публику своими режиссёрскими открытиями - массовой театральной Москве не было ведомо. Спектакли ГОСЕТа шли на идише, и смотрела их лишь еврейская публика. Был ли Михоэлс крупно даровит как актёр и режиссёр - не важно. Важно, что его талант высоко оценила Полина Семёновна Карповская-Жемчужина-Молотова. Исключительно благодаря её стараниям Михоэлс к концу тридцатых годов обрёл звание "народный артист СССР", получил высший орден страны - орден Ленина, стал депутатом Моссовета и членом комитета по Сталинским премиям в области культуры.
Титулы-награды и, стало быть, широкую известность еврейскому националисту Михоэлсу обеспечила еврейская же националистка Перл-Карповская, она же Полина Семёновна Жемчужина-Молотова. А наработанным ею рекламным капиталом Михоэлса воспользовался русский националист и откровенный антисемит Александр Сергеевич Щербаков. Именно он в феврале 1942-го ангажировал Михоэлса председательствовать в Еврейском антифашистском комитете, учреждённом в Совинформбюро. Отведённую ему Щербаковым роль Михоэлс сыграл как должно народному артисту - о пользе СССР от ЕАК мы уже говорили.
В пропагандистских акциях комитета в военные годы участвовали практически все видные советские евреи. Но, скажем, Эйзенштейн, Маршак, Эренбург как были деятелями культуры до создания ЕАК, так и остались таковыми к окончанию войны. Актёру же и режиссёру Михоэлсу к победному 1945-му в сфере культуры стало тесновато. Жажда творчества в нём вряд ли иссякла. Но еврейской общине СССР он теперь был надобен прежде всего не как руководитель национального театра, а как председатель Еврейского антифашистского комитета. У общины проснулись политические амбиции, она хотела, чтобы ЕАК превратился в её политический ЦК и глава ЕАК Михоэлс взялся играть роль политического лидера советского еврейства.
Повторяю три слова из последнего предложения: играть роль лидера. Лидер - это тот, кому тьма народа добровольно подчиняется и кто способен сделать то, что другим не по силам. Авторитет Полины Семёновны Жемчужиной-Молотовой и Соломона Абрамовича Лозовского в еврейской элите СССР не шёл ни в какое сравнение с авторитетом Соломона Михайловича Михоэлса.
Слово Жемчужиной и Лозовского ценилось соплеменниками гораздо выше, чем слово Михоэлса, и они с их связями в высшей номенклатуре могли оказывать отдельно взятым евреям такие услуги, какие он не мог. Но ни Полина Семёновна, ни Соломон Абрамович свою преданность и верность еврейству никогда не афишировали. Соломон же Михайлович состоял начальником официальной еврейской организации.
И когда после смерти Щербакова ЕАК начал превращаться в штаб советского еврейства, то председатель комитета Михоэлс стал в глазах масс соплеменников главным евреем страны. Но он на самом деле лишь играл роль лидера еврейской общины, ибо линия её поведения в послевоенных условиях определялась не им и не подчинёнными ему сотрудниками ЕАК, а Лозовским и Жемчужиной-Молотовой. Тем не менее именно Михоэлс окажется первой жертвой нашего героя - особиста сталинской канцелярии полковника Щадова.
Напомню: сведения о формировании еврейской оппозиции с центром в ЕАК дошли до Сталина летом 1946-го. Встревожили они его? Разумеется, встревожили. Но не особенно глубоко. Ведущего творца этой оппозиции Лозовского Сталин выставил тогда только из МИДа, но не из Совинформбюро, потому что ещё надеялся - актив еврейской общины образумится и поймёт: на дворе иное, чем в 1917-м, время и не надо мечтать о втягивании государства в новую смуту и о новом триумфе в ней еврейства. Но ни Лозовский, ни его сподвижники не прекратили объединения евреев вокруг ЕАК. То есть не прекратили выстраивать оппозиционное власти национально-политическое движение.
Как это должен был воспринять Сталин? Думаю, так: раз вам, товарищи евреи, неймётся лезть в политику - значит мою Советскую империю, спасшую вас от Гитлера, вы ненавидите так же, как и империю Российскую. Но я вам - не благодушный царь Николай II, я знаю, какой горючий материал ваша ненависть, и изливать её вы будете не в нашей стране, а у горы Сион - на исторической Родине.
В марте 1947-го Сталин запускает кампанию по борьбе с космополитами, считай - с непатриотичными советскими евреями, и вменяет своим дипломатам склонить ООН к образованию Государства Израиль. Надежд на мирное сосуществование с еврейским активом Сталин уже не питает. Осенью 1947-го он окончательно решает произвести операцию "Чемодан - вокзал - Израиль" ...
Отрывок из книги Анисина Н.М. „Кремлёвский заговор от Хрущёва до Путина”.
Горьком. Став после смерти Кирова первым лицом в городе на Неве, Жданов попросил Сталина назначить Щербакова на второй пост в Северной столице. Потом он, Щербаков, обладая крупными организаторскими способностями, покинул Ленинград и, уйдя из-под крыла влиятельнейшего мужа сестры в 1937-м, в 1941-м сравнялся с ним по значению во власти.
Идейных разногласий между Ждановым и Щербаковым не было. Но если первого в партии считали умеренным русским национал-патриотом, то второго русским шовинистом. И, полностью забрав в свои руки Агитпроп, Щербаков в военные годы, во-первых, стал резко насаждать во всей пропаганде великодержавие и восхваление всего русского, а во-вторых, приступил к медленному вытеснению евреев из прессы, культуры и искусства.
Еврейский антифашистский комитет нужен был Сталину и, соответственно, Щербакову исключительно как советский
рупор за рубежом. И только: товарищи из ЕАК, информируйте соплеменников-иностранцев о трагедии советских евреев, порождённой немецко-фашистской агрессией, рассказывайте о героизме евреев, сражающихся в Красной Армии, и тем самым вызывайте симпатии к СССР и склоняйте мировое еврейство к оказанию ему материальной и всякой прочей помощи.
Этим в основном в Великую Отечественную ЕАК и занимался. И занимался успешно. В результате его пропагандистской деятельности евреи из разных страна мира пожертвовали Советскому Союзу где-то около 45 миллионов долларов.
Накануне капитуляции фашистской Германии Щербаков поставил перед членами ЕАК новую первоочередную задачу: теперь вам следует бороться за то, чтобы враждебные СССР силы на Западе не использовали там еврейское движение против нашей страны. Щербаков, в отличие, скажем, от маршала Жукова и некоторых других русских деятелей, не питал иллюзий о том, что наши союзники в войне с германским фашизмом продолжат дружить с нами после победы над ним: корыстному западному капиталу могучий и независимый СССР - опаснейший конкурент.
Щербаков вряд ли рассчитывал, что вверенный ему, антисемиту, Еврейский антифашистский комитет своей работой с соплеменниками за границей будет полезен Советскому государству так же, как и прежде. К концу войны в отношениях между этим государством и живущими в нём евреями наступило небывалое прежде охлаждение. И никто из руководителей страны не сделал для того больше, нежели Щербаков. Внедряемое им откровенное русофильство в пропаганде и его кадровый антисемитизм в подчинённых ему сферах - идеологической и культурной - вызывали у наиболее видных евреев острое недовольство Советским государством. Члены ЕАК, мы уверены, на дух не переносили Щербакова. Но он обеспечивал их номенклатурными благами, платил им весьма высокую зарплату, и они не могли отказаться от выполнения задачи, поставленной главой Агитпропа.
Всю послевоенную деятельность ЕАК Щербаков намеревался свести к тому, чтобы комитет глаголил на весь мир: евреям в СССР жить хорошо и весело, они любят партию с правительством и призывают еврейские организации в разных странах всегда и во всём содействовать братской семье народов Советского Союза. Эта и только эта обязанность предопределялась ЕАК в наступающем мирном времени. И ею и только ею комитет должен был озаботиться. И озаботился бы. Но в мае 1945-го полный сил 44-летний Щербаков, исправно исполнявший несколько должностей, вдруг умирает и перед Еврейским антифашистским комитетом открываются другие перспективы.
Загадочной смертью Щербакова и потом не менее загадочным уходом в мир иной Жданова заинтересуется в 1952-м наш герой - сталинский особист Щадов, что дорого ему станет. Но об этом - чуть позже.
Вместо Щербакова Совинформбюро, куда входил ЕАК, возглавил заместитель министра иностранных дел Соломон
Абрамович Лозовский-Дридзо. Еврейский антифашистский комитет наконец-то обзавёлся куратором-евреем. Причём евреем - истинным сыном своего племени.
До 1917-го Лозовский, как выражается сегодня молодёжь, немало лет тусовался в компании Ленина за границей. Должность генсека Соломону Абрамовичу досталась на год раньше, чем Сталину. В 1921-м он стал Генеральным секретарём Профсоюзного Интернационала и 16 лет тратил валюту и драгоценности СССР на распространение идей Коммунистического Интернационала среди профсоюзов мира.
Сколько за эти годы осело на заграничных счетах самого Лозовского и его доверенных лиц - неизвестно. Но в 1937-м, когда высокопоставленных воров-евреев из ленинской гвардии пытали в НКВД на предмет возвращения из-за рубежа украденных средств, Соломон Абрамович благополучно переквалифицировался из генсека Профинтерна в директора Государственного литературного издательства в Москве.
Что спасло Лозовского? Вероятно, он оказался самым благоразумным среди ленинских гвардейцев-евреев, сговорившихся сместить Сталина при исходящей от Гитлера смертельной опасности еврейству. Избавиться от этой опасности невозможно было без сильного Советского государства, а оно могло быть сильным только со Сталиным. И есть основания предположить, что Соломон Абрамович, вовлечённый в заговор против Вождя, раскрыл ему планы заговорщиков. Раскрыл не из симпатий к Сталину, а ради выживания соплеменников.
Благоразумие Лозовского Вождь оценил и в 1939-м сделал его членом ЦК ВКП(б) и назначил заместителем министра иностранных дел. На этом посту Соломон Абрамович широко использовал заведённые через Профинтерн международные знакомства и всю Великую Отечественную не жалел сил в работе на благо Советского государства. Оно обеспечивало защиту евреев от Гитлера, и Лозовский был прежде всего слугой этого государства. Но Гитлер приказал долго жить, у еврейской общины СССР первостепенными стали её собственные интересы, отличные от интересов государства, и в деятельности Лозовского на первый план вышла служба соплеменникам.
Приняв в мае 1945-го в своё ведение Совинформбюро, Лозовский не замедлил обновить в нём кадры. Самыми способными к обеспечению информацией советских граждан он посчитал людей одной национальности, и половину должностей в главной информструктуре страны заняли евреи. Власть же Лозовского над ЕАК позволила ему преступить ранее запретное и взяться за осуществление давно желаемого. Теперь комитет мог не только экспортировать пропаганду, но и вникать в проблемы еврейского населения СССР и решать их.
К офису Еврейского антифашистского комитета на Кропоткинской улице в Москве сначала потянулись евреи из элитарных столичных кругов, а затем - наиболее активные соплеменники из провинции. ЕАК и аккумулировал недовольство евреев текущей политикой, и генерировал взаимопомощь среди соплеменников.
Накопление в едином центре фактов недовольства усиливало неприязнь еврейской общины к Советскому государству, организация взаимопомощи через тот же центр укрепляла мощь общины. А если учесть, что Лозовский благословил ЕАК представлять всё советское еврейство за границей и получать там адресную материальную помощь, то не избежать вывода: Еврейский антифашистский комитет в СССР начал превращаться в штаб нации.
Новой ролью ЕАК под началом Лозовского Сталин заинтересовался не сразу. Шёл 1945-й, страна лежала в руинах, вчерашние союзники на Западе затевали интриги против Советского Союза, и всё внимание Вождя было сосредоточено на восстановлении жизнеобеспечения граждан СССР и англо-американских происках во внешней политике.
Но минул год, до Сталина начали доходить сведения о переменах в деятельности ЕАК, и он, вероятно, рассудил: действующей властью евреи не удовлетворены и дать им возможность объединиться вокруг легального штаба - значит содействовать превращению их нации в легально-централизованную оппозиционную организацию - национальную по форме и политическую по сути. А надо ли ему, Сталину, чтобы еврейская община организационно сплотилась и свой разрушительный потенциал использовала против Советского государства так же успешно, как против Российской империи? Не надо. Следовательно, не надо в СССР и иметь ЕАК как штаб еврейства.
В июле 1946-го Сталин убрал Лозовского с поста заместителя министра иностранных дел, но оставил его начальником Совинформбюро и, соответственно, сохранил за ним руководство Еврейским антифашистским комитетом. Тем самым Вождь прозрачно намекнул Соломону Абрамовичу: я вами недоволен, но у вас есть шанс вернуть моё доверие, если вы добровольно откажитесь от превращения ЕАК в штаб еврейской общины и сосредоточите его деятельность лишь на том, что было при Щербакове. Лозовский, вероятно, намёк понял, не мог не понять, но делать выводы не захотел, упёрся. Еврейский антифашистский комитет по-прежнему креп как центр советских евреев. И в 1948-м Соломона Абрамовича попросили из Совинформбюро.
Его удаление оттуда ничего в корне не изменяло: можно лишить Еврейский антифашистский комитет матёрого, верного своему племени куратора-еврея Лозовского, можно даже переподчинить комитет ЦК партии, но нельзя тем самым истребить влияние Соломона Абрамовича во власти и нельзя запретить ему тайно работать на сплочение еврейской общины вокруг ЕАК.
Теперь Лозовский занимал две скромные должности - заведующего кафедрой в Высшей партшколе и главного редактора "Дипломатического вестника". Но, потеряв высокие посты в МИДе и Совинформбюро, Соломон Абрамович не утратил ни статус члена ЦК ВКП(б), ни, главное, своих обширных дружеских связей в высшей номенклатуре. Через сановных друзей-приятелей он мог оказывать протекцию соплеменникам по самым разным их нуждам.
Не меньшим, если не большим, чем Лозовский, влиянием в верхах власти обладала Советская Эсфирь. Так евреи в
СССР называли Полину (Перл) Жемчужину-Карповскую. Её родители-портные, жившие при царе на юге России, одарили мир, как ныне модно говорить, двумя пассионарными детьми. Брат Жемчужиной под именем Сэм Карп стал акулой капитализма в США.
Она же сама под именем Полина так успешно боролась за социализм, что за два с половиной года до начала Великой Отечественной ей вверили в управление Наркомат рыбной промышленности СССР. Единственная за всю сталинскую эпоху женщина в ранге союзного наркома-министра просуществовала десять месяцев.
Осенью 1939-го Сталину доложили о контактах Полины Семёновны в заграничных командировках с соплеменниками-сионистами, и её из рыбного наркома СССР понизили до начальницы главка Наркомата лёгкой промышленности РСФСР. Но не должности определяли политический вес Полины Семёновны.
Её боготворил муж - Вячеслав Михайлович Молотов. Страна знала его как члена Политбюро ЦК с 1926-го, как Председателя правительства СССР с 1930-го, как наркома иностранных дел с 1939-го. В мае 1941-го Молотов уступает пост главы правительства Сталину, но ничего при том не теряет. Он по-прежнему член Политбюро, он заместитель Сталина в правительстве, и он же - руководитель внешнеполитического ведомства. С начала войны главной инстанцией в стране становится Государственный комитет обороны. Председательствует в нём Сталин, замом его является Молотов. В честь Вячеслава Михайловича были названы несколько городов, Пермь в том числе, морской мыс и горная вершина. До, во время и после войны Молотов для страны - второе официальное лицо в государстве.
Для своей же супруги он был просто Вячиком, которым она вертела как хотела. И именно этим Полина Семёновна обязана своей кличкой в еврейских кругах - Советская Эсфирь.
Библейская Эсфирь, как, думаю, вам известно, ублажила лаской жаркою царя Персии, и тот велел казнить главу его правительства Амана, замышлявшего якобы уничтожить всех евреев в Персидском царстве. Советская Есфирь - Полина Семёновна Жемчужина-Карповская-Молотова - далеко не многих враждебных Сталину евреев спасла, но многим, не замешанным в тридцатые годы в заговоре против сталинской власти, помогла в Советском царстве возвыситься. Один из таковых - еврей из белорусского Двинска Соломон Михайлович Михоэлс-Вовси.
Юному еврейскому националисту Соломону, мечтавшему о театральной карьере, Октябрьская революция не только
легко открыла путь из Двинска в Москву, но и зажгла зелёный свет для национально-культурного служения нахлынувшим в столицу соплеменникам. ГОСЕТ - Государственный еврейский театр в Москве - зародился при активном участии Михоэлса. Творческим и административным лидером этого театра был некий еврей по фамилии Грановский. Но на исходе двадцатых годов он не пожелал возвратиться в СССР из путешествия по Западной Европе. Освободившееся место лидера ГОСЕТ в 1929-м досталось Михоэлсу.
Славно ли он играл Тевье-молочника по Шолом-Алейхему, блистал ли он актёрскими находками в роли короля Лира по Шекспиру, удивлял ли публику своими режиссёрскими открытиями - массовой театральной Москве не было ведомо. Спектакли ГОСЕТа шли на идише, и смотрела их лишь еврейская публика. Был ли Михоэлс крупно даровит как актёр и режиссёр - не важно. Важно, что его талант высоко оценила Полина Семёновна Карповская-Жемчужина-Молотова. Исключительно благодаря её стараниям Михоэлс к концу тридцатых годов обрёл звание "народный артист СССР", получил высший орден страны - орден Ленина, стал депутатом Моссовета и членом комитета по Сталинским премиям в области культуры.
Титулы-награды и, стало быть, широкую известность еврейскому националисту Михоэлсу обеспечила еврейская же националистка Перл-Карповская, она же Полина Семёновна Жемчужина-Молотова. А наработанным ею рекламным капиталом Михоэлса воспользовался русский националист и откровенный антисемит Александр Сергеевич Щербаков. Именно он в феврале 1942-го ангажировал Михоэлса председательствовать в Еврейском антифашистском комитете, учреждённом в Совинформбюро. Отведённую ему Щербаковым роль Михоэлс сыграл как должно народному артисту - о пользе СССР от ЕАК мы уже говорили.
В пропагандистских акциях комитета в военные годы участвовали практически все видные советские евреи. Но, скажем, Эйзенштейн, Маршак, Эренбург как были деятелями культуры до создания ЕАК, так и остались таковыми к окончанию войны. Актёру же и режиссёру Михоэлсу к победному 1945-му в сфере культуры стало тесновато. Жажда творчества в нём вряд ли иссякла. Но еврейской общине СССР он теперь был надобен прежде всего не как руководитель национального театра, а как председатель Еврейского антифашистского комитета. У общины проснулись политические амбиции, она хотела, чтобы ЕАК превратился в её политический ЦК и глава ЕАК Михоэлс взялся играть роль политического лидера советского еврейства.
Повторяю три слова из последнего предложения: играть роль лидера. Лидер - это тот, кому тьма народа добровольно подчиняется и кто способен сделать то, что другим не по силам. Авторитет Полины Семёновны Жемчужиной-Молотовой и Соломона Абрамовича Лозовского в еврейской элите СССР не шёл ни в какое сравнение с авторитетом Соломона Михайловича Михоэлса.
Слово Жемчужиной и Лозовского ценилось соплеменниками гораздо выше, чем слово Михоэлса, и они с их связями в высшей номенклатуре могли оказывать отдельно взятым евреям такие услуги, какие он не мог. Но ни Полина Семёновна, ни Соломон Абрамович свою преданность и верность еврейству никогда не афишировали. Соломон же Михайлович состоял начальником официальной еврейской организации.
И когда после смерти Щербакова ЕАК начал превращаться в штаб советского еврейства, то председатель комитета Михоэлс стал в глазах масс соплеменников главным евреем страны. Но он на самом деле лишь играл роль лидера еврейской общины, ибо линия её поведения в послевоенных условиях определялась не им и не подчинёнными ему сотрудниками ЕАК, а Лозовским и Жемчужиной-Молотовой. Тем не менее именно Михоэлс окажется первой жертвой нашего героя - особиста сталинской канцелярии полковника Щадова.
Напомню: сведения о формировании еврейской оппозиции с центром в ЕАК дошли до Сталина летом 1946-го. Встревожили они его? Разумеется, встревожили. Но не особенно глубоко. Ведущего творца этой оппозиции Лозовского Сталин выставил тогда только из МИДа, но не из Совинформбюро, потому что ещё надеялся - актив еврейской общины образумится и поймёт: на дворе иное, чем в 1917-м, время и не надо мечтать о втягивании государства в новую смуту и о новом триумфе в ней еврейства. Но ни Лозовский, ни его сподвижники не прекратили объединения евреев вокруг ЕАК. То есть не прекратили выстраивать оппозиционное власти национально-политическое движение.
Как это должен был воспринять Сталин? Думаю, так: раз вам, товарищи евреи, неймётся лезть в политику - значит мою Советскую империю, спасшую вас от Гитлера, вы ненавидите так же, как и империю Российскую. Но я вам - не благодушный царь Николай II, я знаю, какой горючий материал ваша ненависть, и изливать её вы будете не в нашей стране, а у горы Сион - на исторической Родине.
В марте 1947-го Сталин запускает кампанию по борьбе с космополитами, считай - с непатриотичными советскими евреями, и вменяет своим дипломатам склонить ООН к образованию Государства Израиль. Надежд на мирное сосуществование с еврейским активом Сталин уже не питает. Осенью 1947-го он окончательно решает произвести операцию "Чемодан - вокзал - Израиль" ...
Отрывок из книги Анисина Н.М. „Кремлёвский заговор от Хрущёва до Путина”.