С.Кургинян: Политические элиты в современной России - актуальные вызовы
Выступление президента Экспериментального творческого центра политолога Сергея Кургиняна на круглом столе "Элиты в современной России"
Проблема адекватного понимания современной российской элиты тесно связана с проблемой - опять-таки, адекватного - понимания причин распада СССР. Даже если отдельному представителю этой самой современной (и в прискорбном состоянии находящейся) российской элиты наплевать на СССР и все, что с ним связано, это ничего не значит в плане социологического описания элиты как целого. Как бы ни отстраивали себя постсоветские элиты по отношению к советским элитам, сколько бы они ни отворачивались от своего советского прошлого, как бы его ни переинтерпретировали - они все равно оттуда, из этого самого прошлого.
Любое общество, как бы резко оно ни рвало со своим прошлым, остается частью этого прошлого: есть семьи как мост между прошлым и будущим, есть социальные группы, опять же, преодолевающие пропасть между постсоветским и советским (а также между советским и досоветским). Есть касты, корпорации, классы (в конце концов - это слово тоже никто не отменил). И все эти социальные общности (как закрытые, так и полузакрытые) продолжают двигаться по определенной траектории неким способом, который я бы назвал «кросс-идеологическим», а в каком-то смысле и «кросс-историческим». Нетрудно показать, что этот способ движения - реален. Просто на это надо больше времени, чем мне отведено для выступления. Поэтому я попрошу поверить мне на слово, что этот способ реален. Тем более, что какие-то черты этого способа я походя оговорю в докладе.
[Нажмите, чтобы прочитать]
А если этот способ реален, то советское прошлое отменить нельзя в том, что касается постсоветского элитогенеза. Как нельзя было отменить досоветское прошлое при рассмотрении элитогенеза советского. Итак, советское не может быть отменено социоисторически, коль скоро мы хотим правильно понимать постсоветский элитогенез. Но оно не может быть отменено и ценностно.
То, что произошло с СССР, сегодня так или иначе продолжает волновать всех, вне зависимости от того, как кто к этому относится. Кто-то говорит, что все было ужасно, кто-то, напротив, - что все было замечательно. Но каждый что-то говорит. Советское продолжает быть фокусом обсуждения, осью дискуссии, которая идет в обществе. Ведь мы же видим, что эта дискуссия не ослабевает. Ну, уж никак она не ослабевает. А по каким-то параметрам даже усиливается.
А раз так, то у нас слишком много причин для того, чтобы начать обсуждение постсоветского элитогенеза с вопроса о подлинных причинах распада СССР. Так каковы же эти подлинные причины?
Была огромная страна… Эта страна не проиграла войну… Но почему-то рухнула, и мы все теперь живем на обломках. Кому-то кажется, что мы живем на восхитительных обломках, кому-то - что на ужасных, а кому-то эти обломки кажутся и ужасными, и восхитительными. Но мы живем на обломках. И все разговоры о каком-то там конце постсоветского - в пользу бедных.
Так почему же мы живем на обломках?
Есть три научные гипотезы, позволяющие по-разному отвечать на данный вопрос. Подчеркиваю, три. Не 5, 8, 15, а именно три.
Первая гипотеза: коммунизм оказался нежизнеспособной системой. СССР рухнул как государство, взяв на вооружение нежизнеспособный идеологический принцип (как говорил Путин, «красивую, но вредную сказку»)…
Правомочна ли эта гипотеза с научной точки зрения? Берусь доказать, что нет. И предлагаю в качестве доказательства соотнесение этой гипотезы с принципом верификации. Тем самым принципом, который является краеугольным для очень многих научных школ, включая даже нелюбимую мною школу Карла Поппера.
Итак, очень многие (я бы сказал даже, слишком многие) школы - и попперовская в первую очередь - предлагают соотносить выдвигаемые научные гипотезы с этим самым принципом верификации.
Принцип же верификации предполагает, что достаточно одного контрпримера, показывающего, что гипотеза неправомочна (всего лишь одного), для того, чтобы гипотеза была отвергнута.
Вы написали формулу, построили модель. И показываете: вот, смотрите - и здесь она работает, и здесь. А вам в ответ предлагают контрпример - вот здесь ваша формула или модель не работает. И вы признаете формулу или модель ложной. Даже если в тысяче других случаев она работает. В математике это называется - «контрпримеры в анализе». Но и за пределами математики принцип контрпримеров, отменяющих формулы и модели (он же принцип верификации), тоже действует.
А раз он действует, то я предлагаю в ответ на гипотезу о том, что СССР развалился по причине нежизнеспособности коммунизма, контрпримеры.
Контрпример №1 - огромный Китай. Можно было бы им и ограничиться.
Но еще более яркий контрпример (контрпример №2) - маленькая Куба.
Фиделю Кастро предрекали крах в 1992 году. Утверждали, что он держится только за счет СССР. Что как только СССР распадется, его режим рухнет. Ну, так ведь не рухнул этот режим! И не сменил идеологическое качество.
Фидель Кастро пережил тяжелейшую онкологическую операцию. Но его власть не рухнула - видим же, что не рухнула. А с 1992 года прошло, ни много, ни мало, 16 лет! И до сих пор темпы развития на Кубе, если мне не изменяет память, или вторые по Латинской Америке, или первые.
С точки зрения контрпримеров, Вьетнам или Северная Корея тоже допустимы. Мы же не спрашиваем, хорошо или плохо там жить. Мы констатируем, что там живут по некоему принципу, а значит, он совместим с жизнью. А в гипотезе, которую мы рассматриваем, утверждается, что он несовместим с жизнью. Значит, гипотеза ложная.
Но бог с ней, с Северной Кореей и Кубой. Китай собирается под красным знаменем устанавливать чуть ли ни мировую гегемонию. Как же мы можем тогда утверждать, что СССР развалила нежизнеспособность коммунизма? Она бы тогда и Китай развалила.
С коммунизмом все совсем не так просто. Уже очень многие выдающиеся западные деятели (как светские, так и религиозные) считают необходимым извиниться перед Карлом Марксом. И зафиксировать, что его прогнозы и представления - отнюдь не детские сказки.
Это говорили и до мирового финансового и экономического кризиса. Но теперь-то об этом говорят совсем часто.
Более того, финансовый кризис показал, что есть только две модели, позволяющие из него выйти. Одна из них - условно говоря, модель Генри Полсона. Эта модель предполагает спасение капитализма за счет государства. США сохраняют Федеральную резервную систему и узкую группу спасаемых из нацбюджета олигархических кланов. Можно ли спасенное назвать капитализмом, госкапитализмом или даже госмонокапитализмом по Каутскому - это вопрос. Но то, что это все происходит по марксистским прописям (с поправкой, конечно, на империализм и ультра-империализм), очевидно. У нас на глазах формируется спасенная группа ультраолигархов. Ведь в любом кризисе есть выигравшие. Мы уже видим три группы, которые выиграли в финансово-экономическом кризисе Соединенных Штатов - это «Голдман Сакс», «Бэнк оф Америка» и «JP Morgan Chase» - эти три группы явно выигрывают, получают дотации из бюджета, а все остальные должны проиграть. Итак, это первая из моделей, дающих возможность выйти из кризиса.
Вторая модель - Гордона Брауна. Гордон Браун говорит, что не надо бояться социализма. Не Зюганов об этом говорит, а Гордон Браун! Да, говорит он, мы национализируем разоряющийся олигархический бизнес. Не спасем, а национализируем. Потом мы, наверное, опять приватизируем национализированное, но спасать олигархию за счет государства не будем.
Вот как все обнажилось уже при первых толчках будущего парадигмального кризиса… И так называемые всеобщие кризисы капитализма возродились, как феникс из пепла, и закон неравномерности развития при империализме… Хоронили, хоронили Маркса с Лениным - и на тебе… Так что не химера коммунизм, не красивая, но вредная сказка… И уж никак не из-за его нежизнеспособности СССР рухнул.
Нам каждый день придется решать для себя - действуем мы по Полсону или по Брауну. И миф о нежизнеспособности коммунизма (а также социализма и так далее) не должен быть тормозом при принятии решений. Но это уже - в определенной степени выход за рамки нашего обсуждения. Кризис… Смена парадигм… Здесь я всего лишь хотел показать, что есть страны, которые не разваливаются, приняв коммунистическую модель. И что в числе этих стран Китай (как он модель трактует, это другое дело - кто мешал ее как угодно трактовать Горбачеву?).
Итак, первую гипотезу приходится отвергнуть. Но есть вторая.
Она для меня отвратительна, но рассмотреть ее надо. Согласно этой гипотезе, дело не в нежизнеспособности коммунизма, а в особых качествах «этого народа», который все разваливает. Китайцы, мол, все не разваливают, а русские разваливают.
Собери мы сторонников этой отвратительной гипотезы и начни с ними спорить - спорили бы до утра. Но ведь мы не математикой занимаемся, а гуманитарными науками. И никто в гуманитарных науках ценности не элиминирует. Для меня такая гипотеза ценностно неприемлема. Я готов ее обсуждать. И думаю, что могу доказать математически, что она неверна. Но мне достаточно указать на ее ценностную неприемлемость.
Перехожу к третьей гипотезе, попутно оговаривая недопустимость четвертой, которую ведь тоже пытаются выдвинуть. Согласно этой четвертой гипотезе, настолько ложной, что ее даже к серьезным гипотезам относить нельзя, Советский Союз де, мол, «развалили масоны, ЦРУ и прочие».
Гипотеза эта столь же ложна, сколь и справедлива. Или, точнее, она потому и ложна, что справедлива. Конечно, все, кто ни попадя, разваливали геополитического конкурента - и что? Когда вы выходите на улицу под дождь и промокаете до нитки, то вы, если вы вменяемый человек, не жалуетесь на дождь, а спрашиваете себя, почему вы не взяли зонтик.
А когда вы говорите, что «ЦРУ развалило СССР», - вы не спрашиваете себя: «А почему КГБ не развалило США?». Почему не спрашиваете-то? Геополитические конкуренты всегда разваливают страны, которые бросили им вызов. СССР и США были конкурирующими сверхдержавами. То, что обе хотели развалить конкурента, - понятно. Но почему развалился-то СССР, а не США?
Итак, четвертая гипотеза не стоит того, чтобы ее называть гипотезой. А вот третья…
Третья гипотеза, которую я считаю единственно верной, предполагает, что СССР развалили собственные элиты. Какие элиты и почему?
Проведем кластерный анализ этих самых «разваливателей».
Первый кластер - так называемые «диссидентские элиты»...
Я прошу перед барышнями прощения, но есть очень известный анекдот о том, как диссидент пишет объявление на столб: «Пропала собака. Сука... Б…! Как я ненавижу эту страну!» Заметьте, у него рука выводит: «Эту страну».
Диссидентский кластер бросается прежде всего в глаза, когда начинается обсуждение развала и разваливателей. Этот кластер ярок, однозначен. Сбрасывать его со счета неправомочно. Но есть одно деликатное обстоятельство. Тот же самый Карл Поппер (и не он один) назвали СССР аж тоталитарной страной. Не авторитарной, а тоталитарной. Мне этот термин представляется некорректным. Доказательство его некорректности увело бы нас в сторону. Удобно же мне им пользоваться здесь потому, что признание тоталитарности СССР порождает очень специфическое отношение к диссидентскому кластеру. Уж если СССР был тоталитарен, то диссидентский кластер был сугубо инструментален. Но бог с ним, с тоталитаризмом. А также авторитаризмом.
По ту сторону всех этих «измов» - несомненный факт высочайшей централизации власти в СССР. Такая централизация власти немыслима без существования всесильной тайной полиции - в нашем случае КГБ. Тайная полиция в гиперцентрализованном государстве проникает во все поры общества - а уж в диссидентские гнойники тем более. Проникает и берет их под контроль.
Так и было. За 20 постсоветских лет приведено огромное количество примеров подобной подконтрольности. И диссиденты, и их кураторы такого понарассказали! Так как свести концы с концами? Если диссиденты были под таким контролем тайной полиции, то как они могли освободиться от этого контроля и освобождались ли они?
Я приведу несколько примеров из личного опыта, которые позволяют мне утверждать, что на самом деле никто из-под такого контроля не вышел.
Для того, чтобы придать этим примерам доказательность, скажу, что в 1990-1991 годах я делал все для спасения СССР. И считал, что даже сохранение власти КПСС лучше распада СССР. Тем более, что КПСС можно было реформировать, интеллектуализировать и так далее. В КПСС я вступил тогда, когда из нее стали бежать вчерашние ревнители партийного духа, в том числе и те, которые пытались исключать меня из комсомола. Вступив в КПСС, я довольно быстро получил определенные возможности влиять на процесс, чему свидетельством, например, разоблачения ельцинского периода, в которых доказательно описывалось наличие «особой папки «Кургинян»».
Что такое особые папки, я объяснять подробно не буду. К особым папкам все не сводилось. Мой аналитический центр выступал в роли мозгового штаба Совмина СССР. Короче, я имел в эти годы определенные полномочия. Причем формально более высокие, чем те, которыми обладали кураторы вышеупомянутых диссидентов.
Я ездил по республикам отпадающего Советского Союза, имея эти самые полномочия. Я получал сведения о происходящем. И могу ответственно, не вдаваясь в детали, утверждать, что все «Народные фронты», все подымавшиеся сепаратистские движения в республиках Прибалтики, Закавказья, Средней Азии, Молдавии и Украины, находились под абсолютным контролем КГБ СССР и конкретно нескольких людей, занятых этим по роду деятельности.
Да, небольшую часть сепаратистов контролировала военная разведка (ГРУ). Но это были наиболее радикальные экстремисты. Они составляли не более, чем 5 процентов диссидентского актива. 95 процентов этого актива (актива сепаратистов, то бишь) контролировал КГБ. Контролировал жестко. Кто именно? Диссиденты - это был актив, занимавшийся идеологической подрывной деятельностью. Не экономической, не собственно шпионской, а идеологической. Борьбой с идеологической подрывной деятельностью занималось 5-е управление КГБ СССР. Об этом написано в многочисленных книгах.
Написано-то написано… Но возникает вопрос… Вы контролируете нечто… А оно разрушает СССР… И что же получается? Либо вы это нечто плохо контролируете, либо вы вместе с ним разрушаете СССР? А что еще можно предположить? Другие предположения логически невозможны, и это все понимают. Большинство считает, что диссидентов просто плохо контролировали, и они сорвались с поводка. А я считаю иначе.
И эта моя альтернативная точка зрения имеет под собой научную базу. Не стоит труда доказать, что в жестко централизованных системах единственной силой, способной противостоять системе, является ее же тайная полиция. А больше никто не может противостоять системе, если она по-настоящему жесткая. Неважно - тоталитарная, авторитарная… Чем жестче система, тем в большей степени никто, кроме ее же тайной полиции, не может ей противостоять. А кто может-то? Гражданские акторы раздавлены. Если они не раздавлены, то система не является авторитарной и тем более тоталитарной. А если они раздавлены, то все сведено к подковерной элитной борьбе. И в очень многих описанных случаях этой борьбы именно тайная полиция противостояла системе как таковой. В какой-то мере укрепляя эту систему, а в какой-то создавая условия для того, чтобы собой ее заменить. Кто только об этом не мечтал! И кто только не брал на себя роль особого спецкрота истории!
До какого-то момента диссидентство опекается тайной полицией с охранительной целью. А потом цель меняется. Если мало зубатовщины для того, чтобы это признать, то можно привести десятки исторических примеров, но это будет другая тема. И она потребует иных временных ресурсов.
Итак, первый элитный кластер, работавший на развал, - диссиденты.
А бэкграунд этого кластера - соответствующее управление тайной полиции, находящейся формально на службе у действующей политической системы.
Второй элитный кластер, работавший на развал уже не столько напрямую, сколько косвенно, - экономическая «тень». Она была многолика. В нее входил криминалитет как таковой, а также промежуточные «серые» элементы. «Теневики», «цеховики» и так далее.
Криминальные и субкриминальные элементы рвались к развалу СССР ничуть не меньше, чем диссиденты. Рвались они, конечно, к обогащению, а не к правам человека. Энергии у них было больше, чем у диссидентов, да и возможностей тоже. Самое же отвратительное заключалось в том, что в какой-то момент наша интеллигенция (как фрондирующая, так и диссидентская), входящая в первый кластер рассматриваемой мною элиты деструкторов, вошла в прочный и многомерный союз с элементами второго кластера элиты деструкторов. С этими самыми криминальными и субкриминальными группами.
Перед этим интеллигенция сильно кокетничала своим бессеребреничеством, своей аскетичностью, своей антиматериалистической духовностью, исповедовала принцип «не хлебом единым жив человек». Потом это как-то разом перестало быть модным. И многие вчерашние ревнители принципа «не хлебом единым» стали ультрагедонистами, цинично упивающимися своими возможностями.
Те, кто в предшествующую эпоху отстранялся от относительно скромных «наворотов» советского потребительства, приравнивая это свое отстранение к интеллигентности, потом словно сорвались с цепи.
Как-то во время ужина на VIP-конференции в Баден-Бадене со мной заговорили менеджеры этой конференции и почему-то стали делиться своими впечатлениями об одном нашем политике, в период перестройки бывшем кумиром интеллигенции и даже чем-то вроде эталона скромности и демократичности. «О! - говорили они по поводу этого вчерашнего фрондирующего советского интеллигента, ставшего высоким чиновником ельцинской эпохи. - Это прекрасный человек! Это просто замечательный человек! И какой клиент! Вы знаете, он звонит нам перед вылетом в Баден-Баден и сообщает, в каком пиджаке выйдет из самолета, требуя, чтобы «роллс-ройс» был под цвет пиджака. Но деньги-то платит щедро!». Они не осуждали, не говорили, что это отвратительно. Они, напротив, восхищались: «Он платит апгрейд за то, что только в последний день мы узнаем, что «роллс-ройс» должен быть к песочному пиджаку!»
Такое шараханье от антипотребительства к ультрапотребительству не бесплатное удовольствие для психики. Шире - для сознания.
Что же касается бэкграунда… то второй кластер элитных деструкторов тоже находился под контролем системы. И даже не столько под контролем Министерства внутренних дел, сколько под контролем той же самой госбезопасности.
Союз двух бэкграундов и двух кластеров… Что это за союз?
В плане кластеров можно ведь и впрямь говорить о союзе Сергея Адамовича Ковалева и Вячеслава Иванькова («Япончика»). Помнится, письма в поддержку Япончика были подписаны нашими правозащитниками, не правда ли?
Могу поделиться и некими сюжетами из элитного фольклора. Такой фольклор - это не анекдоты. Это рассказы людей, потрясенных чем-то, случившимся у них на работе и не входящем в их формат понимания возможного. Доказать аутентичность таких рассказов невозможно. Но у меня есть свои принципы разбраковки произведений подобного элитного фольклора. И то произведение, которое я приведу ниже, для меня обладает, скажем так, ненулевой степенью достоверности.
И все равно я скажу - «якобы».
Якобы, один из очень близких к Ельцину людей, сидевших на телефоне, берет трубку, а ему говорят:
- Ты! Соедини с Ельциным!
- Простите, есть нормы! Представьтесь, скажите, как вас зовут.
- Пудель! Скажи: «Пудель!» Он поймет!
- Извините, я так не могу, не имею право, это невозможно, я должен же...
- Слушай, ты, …! Скажи: «Пудель!» Он все поймет!
Тот, бледный, докладывает, президент берет трубку и разговаривает. Оказывается, это был криминальный авторитет Владимир Податев («Пудель») с Дальнего Востока, один из консультантов президента по вопросам криминалитета. Другим консультантом другого человека, который руководил нашей страной в тот же период, занимая не такое высокое, но соседнее положение, был т.н. «Дед Хасан», и это тоже более-менее известно.
Известно также, что шла борьба как между консультантами, отвечавшими за криминалитет, так и между теми, кого эти консультанты консультировали.
И, наконец, известно, что эта борьба воспроизводила какие-то сюжеты, как минимум, советского периода (а возможно, и досоветского).
В советский период борьба между так называемыми (подчеркиваю - «так называемыми») «кавказскими криминальными группами» и так называемой (вновь подчеркиваю - «так называемой») «русской преступностью» маркировала элитные конфликты. Например, конфликт между группой Берии и группой Буденного.
В постсоветский период началось лихорадочное воспроизводство и достраивание того же самого. К вопросу о кросс-культурных, кросс-формационных, кросс-идеологических и даже кросс-исторических воспроизводствах одной и той же матрицы элитных конфликтов.
Что я конкретно имею в виду? По инициативе двух крупных работников Министерства внутренних дел и Федеральной службы безопасности в начале 90-х годов были подписаны секретные распоряжения о том, что нужно подавлять так называемые «кавказские криминальные группы» с помощью так называемых «русских криминальных групп». Лоббировали это, повторяю, крупные работники, верившие в то, что в этом есть национальный смысл. А подписывалось это на самом высоком уровне той эпохи.
Иногда мне говорят: «А почему вы все это называете элитой? Это же ведь все люди отнюдь не с лучшими качествами».
Отвечаю. Во-первых, я говорю об элите в пределах действующего социального мейнстрима. Мейнстрима, определяемого постсоветским регрессом. Какой мейнстрим, такая и элита. Все остальное, по определению, или маргиналы, или контрэлита. Верю, что контрэлита есть. И делаю все возможное для ее адекватного воспроизводства. Но обсуждать-то надо не только потенциальное, не правда ли?
Во-вторых, слово «элита» может трактоваться по-разному. И не обязательно как синоним «лучших».
Элита криминалитета - это лучшие? В каком смысле? Так что же, мы не можем говорить об элите криминального мира? Элита - это потоки, ресурсы, решения, в каком-то смысле и целеполагание. Но это не обязательно люди с наилучшими человеческими качествами. Соня Мармеладова не была элитой Российской империи.
Короче, есть то, что есть. И важно в том числе и понять, как оно устроено. Вообще важно, а если мы хотим каких-то изменений, то тем более. Потому что любые изменения порождаются наличествующим. У них должны быть корни в этом самом наличествующем. Ахматова писала: «Когда бы вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда»… Так вот - о соре.
Дело в том, что мы даже не всегда понимаем - это сор или это симулякр, имитация сора. Что я имею в виду? Да те же самые распоряжения о борьбе с одними бандитами с помощью других. Других-то не только использовали, их выращивали, на роль других сплошь да рядом назначали тех, кто не был бандитами (кстати, прием, используемый во всем мире - есть банды, а есть спецбанды)… Приведу конкретный пример.
Звонят люди, имевшие или имеющие отношение к правоохранительным органам, и говорят: «Сергей Ервандович, ну, скажите вы властям, что либо надо признать, что некий человек являлся не бандитом, а офицером такого-то ведомства, либо не надо объявления о турнире его памяти развешивать около Кремля гигантскими плакатами!»
Речь шла о турнире памяти Антона Малевского. Кто такой был Антон Малевский, весьма влиятельный в 90-е годы? Был ли он преступником в строгом смысле слова? Или же это был так называемый спец-преступник (еще раз подчеркну, о спец-преступниках очень много написано в мировой литературе, в том числе и специальной)? Я-то считаю, что это был спец-преступник. Офицер, работавший по заданию. Но доказывать я этого не буду по очень многим причинам. И потому сформулирую все по принципу «либо-либо». Либо это был преступник, использованный в вышеупомянутой игре между так называемыми «кавказскими» и так называемыми «русскими» ОПГ. Либо это был спец-преступник, созданный для этой игры. Но игра-то была! И эта периферийная игра на уровне ОПГ маркировала собой большую игру, которая велась и на национальном, и на транснациональном уровнях.
Подчеркну еще раз, что корни этой игры уходят в непрозрачные сюжеты советского элитогенеза. Подобная игра велась в сталинскую и постсталинскую эпоху группами Берии (так называемые «кавказцы») и Буденного (Патоличева и других - так называемые «антикавказцы»).
Ведь Берия хотел (да и просто не мог не хотеть по правилам той игры) получить полный контроль над криминальным фактором советской империи. К сожалению, Александр Исаевич Солженицын, по сути, ничего не написал о ГУЛАГе. А ведь это была гигантская элитная империя со своими каналами выхода за рубеж, с транснациональными мостами, с гигантскими ненормативными средствами, которые достаточно свободным образом обращались. Берия, естественно, хотел ее держать под собой, но, и его антагонисты стремились получить там свои позиции.
Эта борьба «кавказских» и «антикавказских» групп существовала в пределах всей сталинской империи. Сталин ее допускал, считая, что это «качели», которыми он сможет управлять. Но он доуправлялся в конце жизни. И здесь разница между поздним Сталиным, который управлял этими «качелями», и ранним Сталиным, который не один раз в диалоге с разными (как советскими, так и зарубежными) собеседниками на вопрос о том, что опаснее для Советского Союза - национальный сепаратизм окраин или великодержавный русский шовинизм - отвечал по принципу «оба хуже» (опаснее будет та сила, с которой перестанем вести непримиримую борьбу).
А вот теперь я перехожу к главному. Пока был Сталин и эти «оба», которые «хуже», был Советский Союз, который был нужен Сталину. Да и «оба» еще не созрели для того, чтобы отказаться от Советского Союза. А потом тот, третий, кому был нужен Советский Союз, оказался между молотом и наковальней этих самых «обоих». А «оба» уже одинаково не хотели СССР.
Одни (условно - наследники Берии, не путать с его родственниками) хотели ССГ, то есть полной власти на окраинах и паритета в Центре.
А другие (условно - наследники Буденного и его сподвижников, опять же - не надо путать с родственниками) хотели уменьшенного государства. Ну, скажем так, РФ. Но с одним условием - ни с кем они не будут делить власть в Центре этого государства. Они-то (я это называю «уменьшительная русская элитная группа») и стали договариваться с национальными сепаратистами: мол, вам вся власть в отделившихся республиках, а нам вся власть в Москве.
Этот разговор в итоге привел к формированию двух враждебных СССР элит - горбачевской (хотевшей Союза Суверенных Государств) и ельцинской (хотевшей, чтобы суверенные окраинные государства «пошли вон», и чтобы с их элитами Москву не надо было делить).
Первый и второй кластеры деструкторов имели первый и второй бэкграунд. Вопрос не в том, чего хотели деструкторы. Вопрос в том, чего хотел бэкграунд. Мы ничего не поймем ни в истории распада СССР, ни в структуре советской и постсоветской элиты, если не признаем, что существовали эти бэкграундные контролеры. Необходимо подчеркнуть также, что контролеры-то, ну, никак не были тождественны тому, что они контролировали.
Постоянно буду подчеркивать - контролеры (они же бэкграунд первого и второго кластеров) не состояли из ненавистников России («пропала собака» и так далее) или криминальных корыстолюбцев, стремившихся любой ценой заполучить миллиарды долларов. Это были цельные люди, твердо понимавшие, чего они хотят. Люди, имевшие некий стратегический проект. Проект - неафишируемый и предполагавший демонтаж СССР. И при этом проект, пронизанный своим пониманием державного блага. Именно державного и именно блага.
Я хорошо знал людей, очень близких к Юрию Владимировичу Андропову. Я мог обсуждать с ними часами и личность Юрия Владимировича, и его планы. Но даже они не понимали до конца, чего хотел руководитель. Он эту тайну унес в могилу. Может, он Европу хотел коварным образом завоевать - кто знает? А может, он ничего особенного и не хотел…
Но вот о планах андроповской элиты после Андропова можно говорить с большей определенностью (оговорив при этом, что и андроповская элита была расколота).
В этих планах речь шла о замене империи на национальное государство. Утверждалось, что империя не нужна. Более того - вредна. Утверждалось, что империя является избыточной нагрузкой для русского народа. Утверждалось, что в ближайшие десятилетия эта нагрузка приведет к стремительному демографическому росту нерусского населения в империи, если от нее не избавиться (мол, одна Средняя Азия чего стоит).
Утверждалось, что именно поэтому надо избавляться от империи, скидывать эту ношу с плеч народа-держателя. Развалить империю надо так, чтобы получить Великую Россию. А Великую Россию затем ввести в Великую же Европу.
Первую фазу - фазу развала империи - надо было поручить диссидентам.
На второй фазе диссиденты, отвечающие за развал, должны были быть убраны.
В 1991 году я написал тоненькую книжечку «Постперестройка». По поводу этой книги сразу же возник дикий визг, неслыханный даже по тем временам.
Но, помимо этого визга, возникли и некоторые позитивы. Ко мне подряд начали приходить люди, представлявшие наши органы. Приходили они… ну, в чем-то на исповедальный манер (я, улыбаясь, говорил своим, «приходят аки к отцу Зосиме»). Пришедшие вели себя однотипно. Они с тоской смотрели на мое помещение, понимая, что это помещение не удовлетворяет всем кондициям, к которым они привыкли, после чего, вздохнув, говорили часа по три каждый.
Эти их рассказы до сих пор занимают почетное место в моей библиотеке первичных данных. Все, что тогда сказали эти люди, подтвердилось. После первого из этих пяти-шести рассказов я случайно спросил рассказчика: «А эти диссиденты… Что они такое?»
Рассказчик повел себя странно. Он понял мой вопрос, но не стал с ходу отвечать. Перед этим он рассказал уже очень много. Но тут он сделал паузу… Еще раз рассмотрел стены моего кабинета, вздохнул и что-то невнятно пробормотал, ну, на манер «бро-а-ра…». Я сказал, что не понял. Он опять пробормотал «бро-а-ра…», я опять сказал, что не понял. Он раздраженно посмотрел на меня и четко проговорил: «Бросовая агентура».
После этого ответа я задавал в конце разговора один и тот же вопрос каждому из рассказчиков. Все они вели себя поразительно одинаково. Смотрели на стены, говорили «бро-а-ра…» и с третьего раза звучало: «Бросовая агентура».
Спросят: «А как Вы докажете, что не выдумали эту историю?»
Закономерный вопрос. Тем, у кого он возникает, рекомендую почитать последнее интервью Бориса Николаевича Ельцина. Ко времени этого интервью я уже рассказал историю с «бро-а-ра…», как минимум, двадцать раз в различных статьях. И вот корреспондент спрашивает Бориса Николаевича - что такое эти реформаторы (сравни мой вопрос: «Что они такое?»).
Ельцин, конечно, не говорит «бросовая агентура», он человек аккуратный, воспитанный в советских номенклатурных традициях. Осторожность у него в крови. И поэтому он всего лишь говорит, что это была команда камикадзе (согласитесь, разница невелика): «Нужно было собрать такую команду, которая сгорела бы, но осталась в истории». Ошалевший корреспондент спрашивает Бориса Николаевича: «Вы говорили им об этом?». Ельцин отвечает: «Зачем? Им предстояло работать с полнейшей отдачей!».
Так что «бро-а-ра…» или не «бро-а-ра…», но внутри ельцинского плана было некое неочевидное спецначинание, согласно которому главные издержки по осуществлению развала СССР и демонтажу советизма надо переложить на либерально-демократические круги. Что сначала эти круги надо дискредитировать, причем тотально, а потом на сцену должна выйти другая группа (скажем так, группа №2). Через какое-то время группа №2 должна быть заменена группой №3 и так далее. Это называется «ротация элит».
Ближе к концу 90-х годов мы на деле ознакомились с материалами, которые называются «Гарвардский проект». Там говорилось именно об этой ротации элит. Так что план был существенно транснациональным (как и любой план в рамках элитной большой игры).
В 1996 году я спрашивал своих друзей: «Скажите, Лебедь-то человек неглупый. Чего он все время такую физиономию строит, это же не он! Он умнее, тоньше, умеет иначе разговаривать!» А мне говорили: «Вы знаете, просто в Гарварде убеждены, что теперь должны прийти к власти русские националисты. А русских националистов они понимают по Голливуду, и он играл по голливудскому стандарту для них, с тем, чтобы было понятно, что это он придет к власти».
Впрочем, это все пикантные частности. Что же касается основного вопроса, остающегося крайне злободневным, то он невероятно прост и невероятно болезнен для очень и очень многих.
Вот этот вопрос: «Возникла ли Великая Россия в том виде, в каком планировалась? И вошла ли Великая Россия в Единую Европу? Оправдан ли тем самым распад СССР? Получили ли мы такой страшной ценой нацию модерна, великое национальное государство и большую квартиру в европейском доме, то есть не в своей, а в чужой империи?» Отмечу, что такой крупный американский аналитик, как Параг Ханна, прямо называет Евросоюз будущей великой империей.
Но дело не только в Евросоюзе. Империи - не в прошлом, а в будущем.
Проблема адекватного понимания современной российской элиты тесно связана с проблемой - опять-таки, адекватного - понимания причин распада СССР. Даже если отдельному представителю этой самой современной (и в прискорбном состоянии находящейся) российской элиты наплевать на СССР и все, что с ним связано, это ничего не значит в плане социологического описания элиты как целого. Как бы ни отстраивали себя постсоветские элиты по отношению к советским элитам, сколько бы они ни отворачивались от своего советского прошлого, как бы его ни переинтерпретировали - они все равно оттуда, из этого самого прошлого.
Любое общество, как бы резко оно ни рвало со своим прошлым, остается частью этого прошлого: есть семьи как мост между прошлым и будущим, есть социальные группы, опять же, преодолевающие пропасть между постсоветским и советским (а также между советским и досоветским). Есть касты, корпорации, классы (в конце концов - это слово тоже никто не отменил). И все эти социальные общности (как закрытые, так и полузакрытые) продолжают двигаться по определенной траектории неким способом, который я бы назвал «кросс-идеологическим», а в каком-то смысле и «кросс-историческим». Нетрудно показать, что этот способ движения - реален. Просто на это надо больше времени, чем мне отведено для выступления. Поэтому я попрошу поверить мне на слово, что этот способ реален. Тем более, что какие-то черты этого способа я походя оговорю в докладе.
[Нажмите, чтобы прочитать]
А если этот способ реален, то советское прошлое отменить нельзя в том, что касается постсоветского элитогенеза. Как нельзя было отменить досоветское прошлое при рассмотрении элитогенеза советского. Итак, советское не может быть отменено социоисторически, коль скоро мы хотим правильно понимать постсоветский элитогенез. Но оно не может быть отменено и ценностно.
То, что произошло с СССР, сегодня так или иначе продолжает волновать всех, вне зависимости от того, как кто к этому относится. Кто-то говорит, что все было ужасно, кто-то, напротив, - что все было замечательно. Но каждый что-то говорит. Советское продолжает быть фокусом обсуждения, осью дискуссии, которая идет в обществе. Ведь мы же видим, что эта дискуссия не ослабевает. Ну, уж никак она не ослабевает. А по каким-то параметрам даже усиливается.
А раз так, то у нас слишком много причин для того, чтобы начать обсуждение постсоветского элитогенеза с вопроса о подлинных причинах распада СССР. Так каковы же эти подлинные причины?
Была огромная страна… Эта страна не проиграла войну… Но почему-то рухнула, и мы все теперь живем на обломках. Кому-то кажется, что мы живем на восхитительных обломках, кому-то - что на ужасных, а кому-то эти обломки кажутся и ужасными, и восхитительными. Но мы живем на обломках. И все разговоры о каком-то там конце постсоветского - в пользу бедных.
Так почему же мы живем на обломках?
Есть три научные гипотезы, позволяющие по-разному отвечать на данный вопрос. Подчеркиваю, три. Не 5, 8, 15, а именно три.
Первая гипотеза: коммунизм оказался нежизнеспособной системой. СССР рухнул как государство, взяв на вооружение нежизнеспособный идеологический принцип (как говорил Путин, «красивую, но вредную сказку»)…
Правомочна ли эта гипотеза с научной точки зрения? Берусь доказать, что нет. И предлагаю в качестве доказательства соотнесение этой гипотезы с принципом верификации. Тем самым принципом, который является краеугольным для очень многих научных школ, включая даже нелюбимую мною школу Карла Поппера.
Итак, очень многие (я бы сказал даже, слишком многие) школы - и попперовская в первую очередь - предлагают соотносить выдвигаемые научные гипотезы с этим самым принципом верификации.
Принцип же верификации предполагает, что достаточно одного контрпримера, показывающего, что гипотеза неправомочна (всего лишь одного), для того, чтобы гипотеза была отвергнута.
Вы написали формулу, построили модель. И показываете: вот, смотрите - и здесь она работает, и здесь. А вам в ответ предлагают контрпример - вот здесь ваша формула или модель не работает. И вы признаете формулу или модель ложной. Даже если в тысяче других случаев она работает. В математике это называется - «контрпримеры в анализе». Но и за пределами математики принцип контрпримеров, отменяющих формулы и модели (он же принцип верификации), тоже действует.
А раз он действует, то я предлагаю в ответ на гипотезу о том, что СССР развалился по причине нежизнеспособности коммунизма, контрпримеры.
Контрпример №1 - огромный Китай. Можно было бы им и ограничиться.
Но еще более яркий контрпример (контрпример №2) - маленькая Куба.
Фиделю Кастро предрекали крах в 1992 году. Утверждали, что он держится только за счет СССР. Что как только СССР распадется, его режим рухнет. Ну, так ведь не рухнул этот режим! И не сменил идеологическое качество.
Фидель Кастро пережил тяжелейшую онкологическую операцию. Но его власть не рухнула - видим же, что не рухнула. А с 1992 года прошло, ни много, ни мало, 16 лет! И до сих пор темпы развития на Кубе, если мне не изменяет память, или вторые по Латинской Америке, или первые.
С точки зрения контрпримеров, Вьетнам или Северная Корея тоже допустимы. Мы же не спрашиваем, хорошо или плохо там жить. Мы констатируем, что там живут по некоему принципу, а значит, он совместим с жизнью. А в гипотезе, которую мы рассматриваем, утверждается, что он несовместим с жизнью. Значит, гипотеза ложная.
Но бог с ней, с Северной Кореей и Кубой. Китай собирается под красным знаменем устанавливать чуть ли ни мировую гегемонию. Как же мы можем тогда утверждать, что СССР развалила нежизнеспособность коммунизма? Она бы тогда и Китай развалила.
С коммунизмом все совсем не так просто. Уже очень многие выдающиеся западные деятели (как светские, так и религиозные) считают необходимым извиниться перед Карлом Марксом. И зафиксировать, что его прогнозы и представления - отнюдь не детские сказки.
Это говорили и до мирового финансового и экономического кризиса. Но теперь-то об этом говорят совсем часто.
Более того, финансовый кризис показал, что есть только две модели, позволяющие из него выйти. Одна из них - условно говоря, модель Генри Полсона. Эта модель предполагает спасение капитализма за счет государства. США сохраняют Федеральную резервную систему и узкую группу спасаемых из нацбюджета олигархических кланов. Можно ли спасенное назвать капитализмом, госкапитализмом или даже госмонокапитализмом по Каутскому - это вопрос. Но то, что это все происходит по марксистским прописям (с поправкой, конечно, на империализм и ультра-империализм), очевидно. У нас на глазах формируется спасенная группа ультраолигархов. Ведь в любом кризисе есть выигравшие. Мы уже видим три группы, которые выиграли в финансово-экономическом кризисе Соединенных Штатов - это «Голдман Сакс», «Бэнк оф Америка» и «JP Morgan Chase» - эти три группы явно выигрывают, получают дотации из бюджета, а все остальные должны проиграть. Итак, это первая из моделей, дающих возможность выйти из кризиса.
Вторая модель - Гордона Брауна. Гордон Браун говорит, что не надо бояться социализма. Не Зюганов об этом говорит, а Гордон Браун! Да, говорит он, мы национализируем разоряющийся олигархический бизнес. Не спасем, а национализируем. Потом мы, наверное, опять приватизируем национализированное, но спасать олигархию за счет государства не будем.
Вот как все обнажилось уже при первых толчках будущего парадигмального кризиса… И так называемые всеобщие кризисы капитализма возродились, как феникс из пепла, и закон неравномерности развития при империализме… Хоронили, хоронили Маркса с Лениным - и на тебе… Так что не химера коммунизм, не красивая, но вредная сказка… И уж никак не из-за его нежизнеспособности СССР рухнул.
Нам каждый день придется решать для себя - действуем мы по Полсону или по Брауну. И миф о нежизнеспособности коммунизма (а также социализма и так далее) не должен быть тормозом при принятии решений. Но это уже - в определенной степени выход за рамки нашего обсуждения. Кризис… Смена парадигм… Здесь я всего лишь хотел показать, что есть страны, которые не разваливаются, приняв коммунистическую модель. И что в числе этих стран Китай (как он модель трактует, это другое дело - кто мешал ее как угодно трактовать Горбачеву?).
Итак, первую гипотезу приходится отвергнуть. Но есть вторая.
Она для меня отвратительна, но рассмотреть ее надо. Согласно этой гипотезе, дело не в нежизнеспособности коммунизма, а в особых качествах «этого народа», который все разваливает. Китайцы, мол, все не разваливают, а русские разваливают.
Собери мы сторонников этой отвратительной гипотезы и начни с ними спорить - спорили бы до утра. Но ведь мы не математикой занимаемся, а гуманитарными науками. И никто в гуманитарных науках ценности не элиминирует. Для меня такая гипотеза ценностно неприемлема. Я готов ее обсуждать. И думаю, что могу доказать математически, что она неверна. Но мне достаточно указать на ее ценностную неприемлемость.
Перехожу к третьей гипотезе, попутно оговаривая недопустимость четвертой, которую ведь тоже пытаются выдвинуть. Согласно этой четвертой гипотезе, настолько ложной, что ее даже к серьезным гипотезам относить нельзя, Советский Союз де, мол, «развалили масоны, ЦРУ и прочие».
Гипотеза эта столь же ложна, сколь и справедлива. Или, точнее, она потому и ложна, что справедлива. Конечно, все, кто ни попадя, разваливали геополитического конкурента - и что? Когда вы выходите на улицу под дождь и промокаете до нитки, то вы, если вы вменяемый человек, не жалуетесь на дождь, а спрашиваете себя, почему вы не взяли зонтик.
А когда вы говорите, что «ЦРУ развалило СССР», - вы не спрашиваете себя: «А почему КГБ не развалило США?». Почему не спрашиваете-то? Геополитические конкуренты всегда разваливают страны, которые бросили им вызов. СССР и США были конкурирующими сверхдержавами. То, что обе хотели развалить конкурента, - понятно. Но почему развалился-то СССР, а не США?
Итак, четвертая гипотеза не стоит того, чтобы ее называть гипотезой. А вот третья…
Третья гипотеза, которую я считаю единственно верной, предполагает, что СССР развалили собственные элиты. Какие элиты и почему?
Проведем кластерный анализ этих самых «разваливателей».
Первый кластер - так называемые «диссидентские элиты»...
Я прошу перед барышнями прощения, но есть очень известный анекдот о том, как диссидент пишет объявление на столб: «Пропала собака. Сука... Б…! Как я ненавижу эту страну!» Заметьте, у него рука выводит: «Эту страну».
Диссидентский кластер бросается прежде всего в глаза, когда начинается обсуждение развала и разваливателей. Этот кластер ярок, однозначен. Сбрасывать его со счета неправомочно. Но есть одно деликатное обстоятельство. Тот же самый Карл Поппер (и не он один) назвали СССР аж тоталитарной страной. Не авторитарной, а тоталитарной. Мне этот термин представляется некорректным. Доказательство его некорректности увело бы нас в сторону. Удобно же мне им пользоваться здесь потому, что признание тоталитарности СССР порождает очень специфическое отношение к диссидентскому кластеру. Уж если СССР был тоталитарен, то диссидентский кластер был сугубо инструментален. Но бог с ним, с тоталитаризмом. А также авторитаризмом.
По ту сторону всех этих «измов» - несомненный факт высочайшей централизации власти в СССР. Такая централизация власти немыслима без существования всесильной тайной полиции - в нашем случае КГБ. Тайная полиция в гиперцентрализованном государстве проникает во все поры общества - а уж в диссидентские гнойники тем более. Проникает и берет их под контроль.
Так и было. За 20 постсоветских лет приведено огромное количество примеров подобной подконтрольности. И диссиденты, и их кураторы такого понарассказали! Так как свести концы с концами? Если диссиденты были под таким контролем тайной полиции, то как они могли освободиться от этого контроля и освобождались ли они?
Я приведу несколько примеров из личного опыта, которые позволяют мне утверждать, что на самом деле никто из-под такого контроля не вышел.
Для того, чтобы придать этим примерам доказательность, скажу, что в 1990-1991 годах я делал все для спасения СССР. И считал, что даже сохранение власти КПСС лучше распада СССР. Тем более, что КПСС можно было реформировать, интеллектуализировать и так далее. В КПСС я вступил тогда, когда из нее стали бежать вчерашние ревнители партийного духа, в том числе и те, которые пытались исключать меня из комсомола. Вступив в КПСС, я довольно быстро получил определенные возможности влиять на процесс, чему свидетельством, например, разоблачения ельцинского периода, в которых доказательно описывалось наличие «особой папки «Кургинян»».
Что такое особые папки, я объяснять подробно не буду. К особым папкам все не сводилось. Мой аналитический центр выступал в роли мозгового штаба Совмина СССР. Короче, я имел в эти годы определенные полномочия. Причем формально более высокие, чем те, которыми обладали кураторы вышеупомянутых диссидентов.
Я ездил по республикам отпадающего Советского Союза, имея эти самые полномочия. Я получал сведения о происходящем. И могу ответственно, не вдаваясь в детали, утверждать, что все «Народные фронты», все подымавшиеся сепаратистские движения в республиках Прибалтики, Закавказья, Средней Азии, Молдавии и Украины, находились под абсолютным контролем КГБ СССР и конкретно нескольких людей, занятых этим по роду деятельности.
Да, небольшую часть сепаратистов контролировала военная разведка (ГРУ). Но это были наиболее радикальные экстремисты. Они составляли не более, чем 5 процентов диссидентского актива. 95 процентов этого актива (актива сепаратистов, то бишь) контролировал КГБ. Контролировал жестко. Кто именно? Диссиденты - это был актив, занимавшийся идеологической подрывной деятельностью. Не экономической, не собственно шпионской, а идеологической. Борьбой с идеологической подрывной деятельностью занималось 5-е управление КГБ СССР. Об этом написано в многочисленных книгах.
Написано-то написано… Но возникает вопрос… Вы контролируете нечто… А оно разрушает СССР… И что же получается? Либо вы это нечто плохо контролируете, либо вы вместе с ним разрушаете СССР? А что еще можно предположить? Другие предположения логически невозможны, и это все понимают. Большинство считает, что диссидентов просто плохо контролировали, и они сорвались с поводка. А я считаю иначе.
И эта моя альтернативная точка зрения имеет под собой научную базу. Не стоит труда доказать, что в жестко централизованных системах единственной силой, способной противостоять системе, является ее же тайная полиция. А больше никто не может противостоять системе, если она по-настоящему жесткая. Неважно - тоталитарная, авторитарная… Чем жестче система, тем в большей степени никто, кроме ее же тайной полиции, не может ей противостоять. А кто может-то? Гражданские акторы раздавлены. Если они не раздавлены, то система не является авторитарной и тем более тоталитарной. А если они раздавлены, то все сведено к подковерной элитной борьбе. И в очень многих описанных случаях этой борьбы именно тайная полиция противостояла системе как таковой. В какой-то мере укрепляя эту систему, а в какой-то создавая условия для того, чтобы собой ее заменить. Кто только об этом не мечтал! И кто только не брал на себя роль особого спецкрота истории!
До какого-то момента диссидентство опекается тайной полицией с охранительной целью. А потом цель меняется. Если мало зубатовщины для того, чтобы это признать, то можно привести десятки исторических примеров, но это будет другая тема. И она потребует иных временных ресурсов.
Итак, первый элитный кластер, работавший на развал, - диссиденты.
А бэкграунд этого кластера - соответствующее управление тайной полиции, находящейся формально на службе у действующей политической системы.
Второй элитный кластер, работавший на развал уже не столько напрямую, сколько косвенно, - экономическая «тень». Она была многолика. В нее входил криминалитет как таковой, а также промежуточные «серые» элементы. «Теневики», «цеховики» и так далее.
Криминальные и субкриминальные элементы рвались к развалу СССР ничуть не меньше, чем диссиденты. Рвались они, конечно, к обогащению, а не к правам человека. Энергии у них было больше, чем у диссидентов, да и возможностей тоже. Самое же отвратительное заключалось в том, что в какой-то момент наша интеллигенция (как фрондирующая, так и диссидентская), входящая в первый кластер рассматриваемой мною элиты деструкторов, вошла в прочный и многомерный союз с элементами второго кластера элиты деструкторов. С этими самыми криминальными и субкриминальными группами.
Перед этим интеллигенция сильно кокетничала своим бессеребреничеством, своей аскетичностью, своей антиматериалистической духовностью, исповедовала принцип «не хлебом единым жив человек». Потом это как-то разом перестало быть модным. И многие вчерашние ревнители принципа «не хлебом единым» стали ультрагедонистами, цинично упивающимися своими возможностями.
Те, кто в предшествующую эпоху отстранялся от относительно скромных «наворотов» советского потребительства, приравнивая это свое отстранение к интеллигентности, потом словно сорвались с цепи.
Как-то во время ужина на VIP-конференции в Баден-Бадене со мной заговорили менеджеры этой конференции и почему-то стали делиться своими впечатлениями об одном нашем политике, в период перестройки бывшем кумиром интеллигенции и даже чем-то вроде эталона скромности и демократичности. «О! - говорили они по поводу этого вчерашнего фрондирующего советского интеллигента, ставшего высоким чиновником ельцинской эпохи. - Это прекрасный человек! Это просто замечательный человек! И какой клиент! Вы знаете, он звонит нам перед вылетом в Баден-Баден и сообщает, в каком пиджаке выйдет из самолета, требуя, чтобы «роллс-ройс» был под цвет пиджака. Но деньги-то платит щедро!». Они не осуждали, не говорили, что это отвратительно. Они, напротив, восхищались: «Он платит апгрейд за то, что только в последний день мы узнаем, что «роллс-ройс» должен быть к песочному пиджаку!»
Такое шараханье от антипотребительства к ультрапотребительству не бесплатное удовольствие для психики. Шире - для сознания.
Что же касается бэкграунда… то второй кластер элитных деструкторов тоже находился под контролем системы. И даже не столько под контролем Министерства внутренних дел, сколько под контролем той же самой госбезопасности.
Союз двух бэкграундов и двух кластеров… Что это за союз?
В плане кластеров можно ведь и впрямь говорить о союзе Сергея Адамовича Ковалева и Вячеслава Иванькова («Япончика»). Помнится, письма в поддержку Япончика были подписаны нашими правозащитниками, не правда ли?
Могу поделиться и некими сюжетами из элитного фольклора. Такой фольклор - это не анекдоты. Это рассказы людей, потрясенных чем-то, случившимся у них на работе и не входящем в их формат понимания возможного. Доказать аутентичность таких рассказов невозможно. Но у меня есть свои принципы разбраковки произведений подобного элитного фольклора. И то произведение, которое я приведу ниже, для меня обладает, скажем так, ненулевой степенью достоверности.
И все равно я скажу - «якобы».
Якобы, один из очень близких к Ельцину людей, сидевших на телефоне, берет трубку, а ему говорят:
- Ты! Соедини с Ельциным!
- Простите, есть нормы! Представьтесь, скажите, как вас зовут.
- Пудель! Скажи: «Пудель!» Он поймет!
- Извините, я так не могу, не имею право, это невозможно, я должен же...
- Слушай, ты, …! Скажи: «Пудель!» Он все поймет!
Тот, бледный, докладывает, президент берет трубку и разговаривает. Оказывается, это был криминальный авторитет Владимир Податев («Пудель») с Дальнего Востока, один из консультантов президента по вопросам криминалитета. Другим консультантом другого человека, который руководил нашей страной в тот же период, занимая не такое высокое, но соседнее положение, был т.н. «Дед Хасан», и это тоже более-менее известно.
Известно также, что шла борьба как между консультантами, отвечавшими за криминалитет, так и между теми, кого эти консультанты консультировали.
И, наконец, известно, что эта борьба воспроизводила какие-то сюжеты, как минимум, советского периода (а возможно, и досоветского).
В советский период борьба между так называемыми (подчеркиваю - «так называемыми») «кавказскими криминальными группами» и так называемой (вновь подчеркиваю - «так называемой») «русской преступностью» маркировала элитные конфликты. Например, конфликт между группой Берии и группой Буденного.
В постсоветский период началось лихорадочное воспроизводство и достраивание того же самого. К вопросу о кросс-культурных, кросс-формационных, кросс-идеологических и даже кросс-исторических воспроизводствах одной и той же матрицы элитных конфликтов.
Что я конкретно имею в виду? По инициативе двух крупных работников Министерства внутренних дел и Федеральной службы безопасности в начале 90-х годов были подписаны секретные распоряжения о том, что нужно подавлять так называемые «кавказские криминальные группы» с помощью так называемых «русских криминальных групп». Лоббировали это, повторяю, крупные работники, верившие в то, что в этом есть национальный смысл. А подписывалось это на самом высоком уровне той эпохи.
Иногда мне говорят: «А почему вы все это называете элитой? Это же ведь все люди отнюдь не с лучшими качествами».
Отвечаю. Во-первых, я говорю об элите в пределах действующего социального мейнстрима. Мейнстрима, определяемого постсоветским регрессом. Какой мейнстрим, такая и элита. Все остальное, по определению, или маргиналы, или контрэлита. Верю, что контрэлита есть. И делаю все возможное для ее адекватного воспроизводства. Но обсуждать-то надо не только потенциальное, не правда ли?
Во-вторых, слово «элита» может трактоваться по-разному. И не обязательно как синоним «лучших».
Элита криминалитета - это лучшие? В каком смысле? Так что же, мы не можем говорить об элите криминального мира? Элита - это потоки, ресурсы, решения, в каком-то смысле и целеполагание. Но это не обязательно люди с наилучшими человеческими качествами. Соня Мармеладова не была элитой Российской империи.
Короче, есть то, что есть. И важно в том числе и понять, как оно устроено. Вообще важно, а если мы хотим каких-то изменений, то тем более. Потому что любые изменения порождаются наличествующим. У них должны быть корни в этом самом наличествующем. Ахматова писала: «Когда бы вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда»… Так вот - о соре.
Дело в том, что мы даже не всегда понимаем - это сор или это симулякр, имитация сора. Что я имею в виду? Да те же самые распоряжения о борьбе с одними бандитами с помощью других. Других-то не только использовали, их выращивали, на роль других сплошь да рядом назначали тех, кто не был бандитами (кстати, прием, используемый во всем мире - есть банды, а есть спецбанды)… Приведу конкретный пример.
Звонят люди, имевшие или имеющие отношение к правоохранительным органам, и говорят: «Сергей Ервандович, ну, скажите вы властям, что либо надо признать, что некий человек являлся не бандитом, а офицером такого-то ведомства, либо не надо объявления о турнире его памяти развешивать около Кремля гигантскими плакатами!»
Речь шла о турнире памяти Антона Малевского. Кто такой был Антон Малевский, весьма влиятельный в 90-е годы? Был ли он преступником в строгом смысле слова? Или же это был так называемый спец-преступник (еще раз подчеркну, о спец-преступниках очень много написано в мировой литературе, в том числе и специальной)? Я-то считаю, что это был спец-преступник. Офицер, работавший по заданию. Но доказывать я этого не буду по очень многим причинам. И потому сформулирую все по принципу «либо-либо». Либо это был преступник, использованный в вышеупомянутой игре между так называемыми «кавказскими» и так называемыми «русскими» ОПГ. Либо это был спец-преступник, созданный для этой игры. Но игра-то была! И эта периферийная игра на уровне ОПГ маркировала собой большую игру, которая велась и на национальном, и на транснациональном уровнях.
Подчеркну еще раз, что корни этой игры уходят в непрозрачные сюжеты советского элитогенеза. Подобная игра велась в сталинскую и постсталинскую эпоху группами Берии (так называемые «кавказцы») и Буденного (Патоличева и других - так называемые «антикавказцы»).
Ведь Берия хотел (да и просто не мог не хотеть по правилам той игры) получить полный контроль над криминальным фактором советской империи. К сожалению, Александр Исаевич Солженицын, по сути, ничего не написал о ГУЛАГе. А ведь это была гигантская элитная империя со своими каналами выхода за рубеж, с транснациональными мостами, с гигантскими ненормативными средствами, которые достаточно свободным образом обращались. Берия, естественно, хотел ее держать под собой, но, и его антагонисты стремились получить там свои позиции.
Эта борьба «кавказских» и «антикавказских» групп существовала в пределах всей сталинской империи. Сталин ее допускал, считая, что это «качели», которыми он сможет управлять. Но он доуправлялся в конце жизни. И здесь разница между поздним Сталиным, который управлял этими «качелями», и ранним Сталиным, который не один раз в диалоге с разными (как советскими, так и зарубежными) собеседниками на вопрос о том, что опаснее для Советского Союза - национальный сепаратизм окраин или великодержавный русский шовинизм - отвечал по принципу «оба хуже» (опаснее будет та сила, с которой перестанем вести непримиримую борьбу).
А вот теперь я перехожу к главному. Пока был Сталин и эти «оба», которые «хуже», был Советский Союз, который был нужен Сталину. Да и «оба» еще не созрели для того, чтобы отказаться от Советского Союза. А потом тот, третий, кому был нужен Советский Союз, оказался между молотом и наковальней этих самых «обоих». А «оба» уже одинаково не хотели СССР.
Одни (условно - наследники Берии, не путать с его родственниками) хотели ССГ, то есть полной власти на окраинах и паритета в Центре.
А другие (условно - наследники Буденного и его сподвижников, опять же - не надо путать с родственниками) хотели уменьшенного государства. Ну, скажем так, РФ. Но с одним условием - ни с кем они не будут делить власть в Центре этого государства. Они-то (я это называю «уменьшительная русская элитная группа») и стали договариваться с национальными сепаратистами: мол, вам вся власть в отделившихся республиках, а нам вся власть в Москве.
Этот разговор в итоге привел к формированию двух враждебных СССР элит - горбачевской (хотевшей Союза Суверенных Государств) и ельцинской (хотевшей, чтобы суверенные окраинные государства «пошли вон», и чтобы с их элитами Москву не надо было делить).
Первый и второй кластеры деструкторов имели первый и второй бэкграунд. Вопрос не в том, чего хотели деструкторы. Вопрос в том, чего хотел бэкграунд. Мы ничего не поймем ни в истории распада СССР, ни в структуре советской и постсоветской элиты, если не признаем, что существовали эти бэкграундные контролеры. Необходимо подчеркнуть также, что контролеры-то, ну, никак не были тождественны тому, что они контролировали.
Постоянно буду подчеркивать - контролеры (они же бэкграунд первого и второго кластеров) не состояли из ненавистников России («пропала собака» и так далее) или криминальных корыстолюбцев, стремившихся любой ценой заполучить миллиарды долларов. Это были цельные люди, твердо понимавшие, чего они хотят. Люди, имевшие некий стратегический проект. Проект - неафишируемый и предполагавший демонтаж СССР. И при этом проект, пронизанный своим пониманием державного блага. Именно державного и именно блага.
Я хорошо знал людей, очень близких к Юрию Владимировичу Андропову. Я мог обсуждать с ними часами и личность Юрия Владимировича, и его планы. Но даже они не понимали до конца, чего хотел руководитель. Он эту тайну унес в могилу. Может, он Европу хотел коварным образом завоевать - кто знает? А может, он ничего особенного и не хотел…
Но вот о планах андроповской элиты после Андропова можно говорить с большей определенностью (оговорив при этом, что и андроповская элита была расколота).
В этих планах речь шла о замене империи на национальное государство. Утверждалось, что империя не нужна. Более того - вредна. Утверждалось, что империя является избыточной нагрузкой для русского народа. Утверждалось, что в ближайшие десятилетия эта нагрузка приведет к стремительному демографическому росту нерусского населения в империи, если от нее не избавиться (мол, одна Средняя Азия чего стоит).
Утверждалось, что именно поэтому надо избавляться от империи, скидывать эту ношу с плеч народа-держателя. Развалить империю надо так, чтобы получить Великую Россию. А Великую Россию затем ввести в Великую же Европу.
Первую фазу - фазу развала империи - надо было поручить диссидентам.
На второй фазе диссиденты, отвечающие за развал, должны были быть убраны.
В 1991 году я написал тоненькую книжечку «Постперестройка». По поводу этой книги сразу же возник дикий визг, неслыханный даже по тем временам.
Но, помимо этого визга, возникли и некоторые позитивы. Ко мне подряд начали приходить люди, представлявшие наши органы. Приходили они… ну, в чем-то на исповедальный манер (я, улыбаясь, говорил своим, «приходят аки к отцу Зосиме»). Пришедшие вели себя однотипно. Они с тоской смотрели на мое помещение, понимая, что это помещение не удовлетворяет всем кондициям, к которым они привыкли, после чего, вздохнув, говорили часа по три каждый.
Эти их рассказы до сих пор занимают почетное место в моей библиотеке первичных данных. Все, что тогда сказали эти люди, подтвердилось. После первого из этих пяти-шести рассказов я случайно спросил рассказчика: «А эти диссиденты… Что они такое?»
Рассказчик повел себя странно. Он понял мой вопрос, но не стал с ходу отвечать. Перед этим он рассказал уже очень много. Но тут он сделал паузу… Еще раз рассмотрел стены моего кабинета, вздохнул и что-то невнятно пробормотал, ну, на манер «бро-а-ра…». Я сказал, что не понял. Он опять пробормотал «бро-а-ра…», я опять сказал, что не понял. Он раздраженно посмотрел на меня и четко проговорил: «Бросовая агентура».
После этого ответа я задавал в конце разговора один и тот же вопрос каждому из рассказчиков. Все они вели себя поразительно одинаково. Смотрели на стены, говорили «бро-а-ра…» и с третьего раза звучало: «Бросовая агентура».
Спросят: «А как Вы докажете, что не выдумали эту историю?»
Закономерный вопрос. Тем, у кого он возникает, рекомендую почитать последнее интервью Бориса Николаевича Ельцина. Ко времени этого интервью я уже рассказал историю с «бро-а-ра…», как минимум, двадцать раз в различных статьях. И вот корреспондент спрашивает Бориса Николаевича - что такое эти реформаторы (сравни мой вопрос: «Что они такое?»).
Ельцин, конечно, не говорит «бросовая агентура», он человек аккуратный, воспитанный в советских номенклатурных традициях. Осторожность у него в крови. И поэтому он всего лишь говорит, что это была команда камикадзе (согласитесь, разница невелика): «Нужно было собрать такую команду, которая сгорела бы, но осталась в истории». Ошалевший корреспондент спрашивает Бориса Николаевича: «Вы говорили им об этом?». Ельцин отвечает: «Зачем? Им предстояло работать с полнейшей отдачей!».
Так что «бро-а-ра…» или не «бро-а-ра…», но внутри ельцинского плана было некое неочевидное спецначинание, согласно которому главные издержки по осуществлению развала СССР и демонтажу советизма надо переложить на либерально-демократические круги. Что сначала эти круги надо дискредитировать, причем тотально, а потом на сцену должна выйти другая группа (скажем так, группа №2). Через какое-то время группа №2 должна быть заменена группой №3 и так далее. Это называется «ротация элит».
Ближе к концу 90-х годов мы на деле ознакомились с материалами, которые называются «Гарвардский проект». Там говорилось именно об этой ротации элит. Так что план был существенно транснациональным (как и любой план в рамках элитной большой игры).
В 1996 году я спрашивал своих друзей: «Скажите, Лебедь-то человек неглупый. Чего он все время такую физиономию строит, это же не он! Он умнее, тоньше, умеет иначе разговаривать!» А мне говорили: «Вы знаете, просто в Гарварде убеждены, что теперь должны прийти к власти русские националисты. А русских националистов они понимают по Голливуду, и он играл по голливудскому стандарту для них, с тем, чтобы было понятно, что это он придет к власти».
Впрочем, это все пикантные частности. Что же касается основного вопроса, остающегося крайне злободневным, то он невероятно прост и невероятно болезнен для очень и очень многих.
Вот этот вопрос: «Возникла ли Великая Россия в том виде, в каком планировалась? И вошла ли Великая Россия в Единую Европу? Оправдан ли тем самым распад СССР? Получили ли мы такой страшной ценой нацию модерна, великое национальное государство и большую квартиру в европейском доме, то есть не в своей, а в чужой империи?» Отмечу, что такой крупный американский аналитик, как Параг Ханна, прямо называет Евросоюз будущей великой империей.
Но дело не только в Евросоюзе. Империи - не в прошлом, а в будущем.