Василий Алексанян и Дженис Джоплин: сравнительное танатоведение
Проблема смерти так же интересна, как и банальна; так, в фольклоре существует только пара десятков сюжетов, но на них выстроены не только сказки, но и вся мировая литература, и гомеровский Улисс не слишком отличается от джойсовского, разве что гомеровскую интерпретацию читать не так скучно. Дублинское существование Леопольда Блума сопоставимо с пушествием в Аид Одиссея, только данаец до сих пор приносит нам свои дары, а ирландец всё забрал себе, мучимый комплексом Малевича: вот нарисую чёрный квадрат Дублина, пройдусь по нему ботинками для ходьбы, и поставаят мне памятник как человеку, убившему культуру. Культуру наш герострат, конечно, не убил, но осадок в виде навязшего на зубах тягучего романа остался.
Вообще скучны эти сопоставления. Накануне стало известно, что Василий Алексанян был окончательно убит, а Староверов помнит только о том, что 4 октября умерла Дженис Джоплин.
Дженис Джоплин убил героин, всё же героин, рассуждения о женщине, заживо погребённой в блюзе не выдерживают критики, блюз не самая смертельная вещь на этом свете. Алексаняна убили конкретные люди из Симоновского суда, из СИЗО, из тюремного лазарета; не надо спорить, термины "пытки" и "неоказание врачебной помощи" точны не только этически, но юридически. Российская судебная система самая смертельная вещь на этом свете.
Странно, что Дженис умерла оттого, что успела много сказать, Алексанян - отого, что не сказал ничего. При прочих неравных JJ открыто сотрудничала с системой, лозунгом которой был make love, not war с неизбежными побочнычными эффектами в виде прекрасной музыки и тяжёлых наркотиков. Российский режим страшно немузыкален, занимается только войной (это вообще его единственное самооправдание), а наркотики - да, присутствуют в кодеиносодержащих анальгетиках, которые так долго свободно продают в аптеках, что вопросы к Татьяне Голиковой давно закончились, остались вполне обоснованные подозрения в личной заинтересованности.
Мисс Джоплин кричала, хрипела и танцевала. В России всё неподвижно, политика молчалива и, кажется, мертва, но парадоксально функционирует: энергия танатоса холодна, но от её излучения не спрятаться.
Мы и не прячемся, наивно веря, что ботинки не для ходьбы и по нам они не пройдут - мы ведь не алексаняны, а маршрутов у нашей власти целых два десятка, авось пронесёт. В крайнем случае мы всегда успеем донести на своих, и от нас отстанут, и зарплату повысят, и дети наши будут радоваться жизни на Канарах или на Селигере от ощущения невыносимого счастья.
Вообще скучны эти сопоставления. Накануне стало известно, что Василий Алексанян был окончательно убит, а Староверов помнит только о том, что 4 октября умерла Дженис Джоплин.
Дженис Джоплин убил героин, всё же героин, рассуждения о женщине, заживо погребённой в блюзе не выдерживают критики, блюз не самая смертельная вещь на этом свете. Алексаняна убили конкретные люди из Симоновского суда, из СИЗО, из тюремного лазарета; не надо спорить, термины "пытки" и "неоказание врачебной помощи" точны не только этически, но юридически. Российская судебная система самая смертельная вещь на этом свете.
Click to viewСтранно, что Дженис умерла оттого, что успела много сказать, Алексанян - отого, что не сказал ничего. При прочих неравных JJ открыто сотрудничала с системой, лозунгом которой был make love, not war с неизбежными побочнычными эффектами в виде прекрасной музыки и тяжёлых наркотиков. Российский режим страшно немузыкален, занимается только войной (это вообще его единственное самооправдание), а наркотики - да, присутствуют в кодеиносодержащих анальгетиках, которые так долго свободно продают в аптеках, что вопросы к Татьяне Голиковой давно закончились, остались вполне обоснованные подозрения в личной заинтересованности.
Мисс Джоплин кричала, хрипела и танцевала. В России всё неподвижно, политика молчалива и, кажется, мертва, но парадоксально функционирует: энергия танатоса холодна, но от её излучения не спрятаться.
Мы и не прячемся, наивно веря, что ботинки не для ходьбы и по нам они не пройдут - мы ведь не алексаняны, а маршрутов у нашей власти целых два десятка, авось пронесёт. В крайнем случае мы всегда успеем донести на своих, и от нас отстанут, и зарплату повысят, и дети наши будут радоваться жизни на Канарах или на Селигере от ощущения невыносимого счастья.