отпускное алисоведение
Гениальность "Алисы в Стране чудес" - в том, как там показана неэффективная коммуникация. И реплики-то зачастую самые обыденные: "Ты кто?"; "Выпей вина"; "Ты давно не стриглась"; "В этом есть какая-то мораль, только вот какая - забыла". А от этого мороз по коже. Потому "Зазеркалье", на мой взгляд, намного слабее. Там коммуникация эффективная. Разговоры ведутся о неожиданных вещах, но сами разговоры осмысленные. Даже стих про Бармаглота несравним с "Папашей Вильямом" - содержание "Бармаглота" не нонсенс, а обыкновенный эпос, только пересказанный на искусственном языке(плюс к тому же правила этого языка добросовестно разъясняются Шалтаем-Болтаем). "Зазеркалье" действительно в чистом виде история о необычайных приключениях и потому не дотягивает до уровня первой книги.
Вот эта непроницаемость в первой книге смущает кинорежиссёров. Многие так или иначе пытаются сделать коммуникацию между Алисой и жителями Страны чудес более эффективной: дописывают реплики, в которых персонажи проявляют любопытство, доброжелательность или взрослую наставительность по отношению к маленькой девочке. Это, конечно, идёт вразрез с замыслом Кэрролла. Интересно, что в первой редакции книги - "Алисе под землёй" - атмосфера Страны чудес была более дружелюбна. Например, промокшую после моря слёз Алису провожали согреться и обсушиться в уютный домик (вместо Предвыборных Гонок на пустынном берегу). Не было сцены Безумного Чаепития. Все изменения в окончательной редакции направлены в одну сторону - усиления дискомфорта.
К сожалению, нельзя сказать, что и Ян Шванкмайер, почувствовавший одиночество Алисы в Стране Чудес, справился с задачей. Он представил жителей Страны чудес как плоды воображения самой Алисы и расписался в своей полной беспомощности перед кэрролловскими диалогами, урезав их по самое некуда.
Мне бы хотелось, чтобы "Алиса" была экранизирована не как детский утренник с дебильными скачками пожилых дядек в костюмах зверушек, но и не как сюрреалистическо-психоаналитический кошмар. Кошмарность Страны чудес должна быть обыденной. Пусть Алиса будет грязной, исцарапанной и в одной рубашке. Пусть Герцогиня, напевая колыбельную, пихает в рот ребёнку холодную кашу (и он, перемазанный кашей, будет действительно как поросёнок). Пусть Валету канцелярскими ножницами остригут локоны прямо в зале суда (аллюзия для киноманов - кто угадает?).
Я вижу "Алису в Стране чудес" прежде всего как историю о сохранении человеческого достоинства в абсурдных условиях. С лёгкой руки Демуровой у нас укрепился стереотип, что "Алиса не похожа на благовоспитанных детей литературы XIX в.". Да нет, если Алиса не благовоспитанная и не викторианская героиня, то кто тогда? (Вот у Чарльза Кингсли в "Водяных детях", написанных ещё до "Алисы", там и правда герой - пролетарий и хулиган с добрым сердцем и стремлением к лучшему, тот тип персонажа, который так любили в советской критике). Просто Кэрролл совершил невозможное - он поставил героиню в условия, в которых благовоспитанность и викторианство не смешны, а спасительны, они вызывают восхищение. Человек, который изысканно завязывает галстук при каждом выходе на улицу, смешон; человек, который изысканно завязывает галстук, находясь в концлагере, уже не смешон, а героичен. Вот в чём секрет успеха "Алисы" в XX в.
Вот эта непроницаемость в первой книге смущает кинорежиссёров. Многие так или иначе пытаются сделать коммуникацию между Алисой и жителями Страны чудес более эффективной: дописывают реплики, в которых персонажи проявляют любопытство, доброжелательность или взрослую наставительность по отношению к маленькой девочке. Это, конечно, идёт вразрез с замыслом Кэрролла. Интересно, что в первой редакции книги - "Алисе под землёй" - атмосфера Страны чудес была более дружелюбна. Например, промокшую после моря слёз Алису провожали согреться и обсушиться в уютный домик (вместо Предвыборных Гонок на пустынном берегу). Не было сцены Безумного Чаепития. Все изменения в окончательной редакции направлены в одну сторону - усиления дискомфорта.
К сожалению, нельзя сказать, что и Ян Шванкмайер, почувствовавший одиночество Алисы в Стране Чудес, справился с задачей. Он представил жителей Страны чудес как плоды воображения самой Алисы и расписался в своей полной беспомощности перед кэрролловскими диалогами, урезав их по самое некуда.
Мне бы хотелось, чтобы "Алиса" была экранизирована не как детский утренник с дебильными скачками пожилых дядек в костюмах зверушек, но и не как сюрреалистическо-психоаналитический кошмар. Кошмарность Страны чудес должна быть обыденной. Пусть Алиса будет грязной, исцарапанной и в одной рубашке. Пусть Герцогиня, напевая колыбельную, пихает в рот ребёнку холодную кашу (и он, перемазанный кашей, будет действительно как поросёнок). Пусть Валету канцелярскими ножницами остригут локоны прямо в зале суда (аллюзия для киноманов - кто угадает?).
Я вижу "Алису в Стране чудес" прежде всего как историю о сохранении человеческого достоинства в абсурдных условиях. С лёгкой руки Демуровой у нас укрепился стереотип, что "Алиса не похожа на благовоспитанных детей литературы XIX в.". Да нет, если Алиса не благовоспитанная и не викторианская героиня, то кто тогда? (Вот у Чарльза Кингсли в "Водяных детях", написанных ещё до "Алисы", там и правда герой - пролетарий и хулиган с добрым сердцем и стремлением к лучшему, тот тип персонажа, который так любили в советской критике). Просто Кэрролл совершил невозможное - он поставил героиню в условия, в которых благовоспитанность и викторианство не смешны, а спасительны, они вызывают восхищение. Человек, который изысканно завязывает галстук при каждом выходе на улицу, смешон; человек, который изысканно завязывает галстук, находясь в концлагере, уже не смешон, а героичен. Вот в чём секрет успеха "Алисы" в XX в.