Без царя в голове
Как будто все силы - по диаметрально противоположным побуждениям,
разными путями, различными средствами шли к одной конечной цели.
Антон Деникин
Старый режим умер, и ничто уже не может его оживить - нет таких лозунгов,
которые он мог бы выставить в надежде на кратковременную хотя бы веру,
нет таких дрожжей, которые могли бы поднять хоть на мгновение народную массу
или армию. Конец Николая II такой же бесславный, как все его царствование.
Лев Урусов
I.
Когда-то давным-давно я вместе с несколькими учителями и учениками ездил отвозить гуманитарную помощь, которую наша школа собрала пострадавшим от наводнения на Кубани. Нас завели в один из домов, и хозяин приподнял угол обоев снизу, чтобы показать последствия. Стена мгновенно начала крошиться - она была саманной, то есть сделанной из глины и соломы, а этот материал обладает довольно низкой влагоустойчивостью.
Именно такое ощущение крошащихся от легкого прикосновения стен у меня было, когда я изучал историю революции 1917 года. Оно укрепилось и упорядочилось, когда я читал (и все еще читаю) недавно мной упоминавшийся онлайн-проект «1917. Свободная история». Почему же такая великая страна достигла такого ужасающего состояния?
Ответ прост. Рыба гниет с головы, а империя гниет с императора. Разруха действительно не в клозетах, а в головах, и, прежде всего, она была в голове Николая II. Я сейчас не буду подробно останавливаться на его личности. Скажу только, что он был очень хорошим как человек и семьянин - добрым, порядочным, великодушным, терпеливым, обаятельным, добросовестным, дисциплинированным и трудолюбивым. Да и ума ему вполне хватало. Но ему очень сильно недоставало жесткости, силы воли, умения продавливать свои решения, умения вдохновлять и вести за собой, банальной хитрости, в конце концов. В общем, всех тех качеств, которые отличают превосходного политика от посредственного.
Я согласен с характеристикой, которую ему давали многие известные люди его времени и которая в обобщенном виде выглядит так: способен выполнять обязанности монарха, но не способен быть во главе государства. Я даже уверен, что он был бы неплохим царем, если бы не два ключевых фактора.
Первый - тяжелая общественно-политическая ситуация в стране, которая требовала стальной хватки и стальных нервов. Этот гнойник надо было либо вырезать хирургически, что привело бы к потере крови, но избавило от опухоли революции, либо лечить ударными дозами лекарств (продуманными реформами), рассчитывая, что он рассосется сам собой.
Второй - это, конечно, жена. Вероятно, они действительно очень любили друг друга в молодости и сохранили теплые чувства до последних дней, но у нее эта любовь приняла форму гиперопеки. Никакой немецкой шпионкой она, разумеется, не была - зато была контрол-фриком. И делала все, чтобы супруг поступал так, как ей казалось правильным. Она очень сильно на него давила, а он тяготился этим нажимом, но не мог ничего поделать. Ему казалось, что он тем самым предаст ее и свою любовь к ней. Отсюда - множество мелких ошибок и просчетов, которые просто достигли критической массы и серьезно усугубили первый фактор.
В итоге народ, уповавший на царя-батюшку, остался сиротой и повел себя так, как ведут склонные к хулиганству дети, которые остались без родителей. А поразившая государственный организм социальная анемия привела к тому, что он перестал сопротивляться революционной заразе.
II.
Главная беда Николая II - в том, что не было ни одной силы (именно силы, а не просто группы), на которую он мог бы опереться.
Семья. Про царицу я изложил хоть и коротко, но исчерпывающе. Прочие родственники отстранились, во многом как раз из-за Александры, видевшей врагов почти в каждом из них. Так называемый «заговор великих князей» остался на уровне кухонных разговоров, но он, видимо, послужил основным поводом для отчуждения со стороны самого Николая. Были, конечно, и предатели - тот же Кирилл Владимирович (от которого и пошла ветвь Романовых-Мухосранских с последним отпрыском Гогой Гогенцоллерном), в первые революционные дни нацепивший красный бант и сдавший свой Гвардейский экипаж слизнякам из Временного правительства. Но в целом в доме Романовых хватало достойных представителей, способных занимать высокие государственные и военные должности. Царь не воспользовался этим.
Армия. На руководящем уровне многие поддерживали дядю императора Николая Николаевича, которого его венценосный племянник сместил с поста главнокомандующего, опять-таки под давлением Александры. Этот факт в сочетании с резко отрицательным отношением генералитета к роли царицы в управлении Россией и привел к тому, что от Николая II так легко отреклись в начале революции. На низовом же уровне солдаты и офицеры весьма смутно понимали, за что они уже воюют, никакой внятной идеи не было, патриотический пыл давно угас. Поэтому надо было или срочно заключать сепаратный мир, начхав на союзничков (которые только подогревали недовольство внутри страны, раздавая печеньки по майданам и рассчитывая, что в случае смены власти не придется сдерживать дипломатических обещаний), или так распропагандировать армию, чтобы она Николая на руках в Царьград внесла.
Дума. Император абсолютно не понимал или не хотел понимать влияние этого органа и вообще парламентаризма как явления. Единственным правильным решением по снижению ее оппозиционности было формирование лоялистских фракций с последующим завоеванием большинства - именно завоеванием, а не навязыванием сверху. Но даже монархисты и черносотенцы поддерживали не столько лично Николая II, сколько сам принцип национально ориентированной монархии. В итоге именно Дума вместе с армейскими низами подобрала выпавшую из царских рук власть.
Правительство. Какое-то безликое позднесоветское политбюро. И на ключевой позиции министра внутренних дел - патентованный сумасшедший Протопопов, устраивавший спиритические сеансы с духом Распутина. Неудивительно, что внутренней политики нет - решаются мелкие ситуативные задачи вроде подвоза продовольствия, и то через раз. А политика внешняя хромает на обе ноги. Необходимо было срочно менять этих старцев и бездарей на эффективных управленцев и выстраивать систему сдержек и противовесов для баланса с законодательной властью. Например, на основе Государственного совета, который мог бы из верхней палаты-недомерка стать надправительственным и надпарламентским органом, подотчетным лично императору.
Органы безопасности. Несмотря на определенные успехи в деятельности охранки, система в целом была вялой, неповоротливой и неэффективной. Ключевыми направлениями развития должны были стать реформа полиции, на которую навесили невероятное количество функций, формирование спецотрядов по грамотному и мирному разгону демонстраций, а также трансформация дворцовой гвардии в службу безопасности царской семьи с воспитанием личной преданности и готовности сражаться до последней капли крови. И, конечно, особо опасных революционеров надо было не заграницу выпускать и отправлять в краткосрочные ссылки, а вешать. К сожалению, все остальные меры были бесполезны, хотя и сами эти репрессии не принесли бы пользы без позитивной повестки во внутренней политике.
Кстати о позитивной повестке. Буржуазия. Рабочие. Крестьяне. Земства. Интеллигенция. Пресса. Бизнес. Национальные меньшинства. Ни с одной из этих социальных групп не было организовано должного взаимодействия в такой степени, чтобы они могли послужить опорой режима. Ни с одной.
Все это привело к абсолютному вакууму власти, который и поглотил империю.
Свои последние месяцы, как до- так и послереволюционные, Николай II доживал в каком-то иллюзорном мире, то считая себя самодержавным властителем - великим, но недопонятым, - то готовясь сдать или уже сдав страну, как полковник сдает свой полк. Кто-то считает его Николаем Святым, кто-то - Николаем Кровавым. Святым он был не более, чем все остальные жертвы революции, а кровавости в нем было до смешного мало. Поэтому есть только одно прозвище, которое он заслужил как монарх. Николай Никакой.