Всё жду, когда отстоится, осядет, и я смогу высоким серебряным голосом, легко, без усилия, без печали, начать.
Чтобы ничего не утяжеляло, не прорывалось, как это бывает, когда нельзя говорить о любви, и приходится долго тренировать небрежность, чтобы однажды между прочим уронить «ах, ужасно вас люблю», и никаких многозначительных пауз после,
(
Read more... )