На лайвлибе есть подборка "Список самых переоцененных книг по версии читателей". Если выкинуть оттуда Сумерки, Оттенки и Коэльо, первые три позиции списка выглядят так
( Read more... )
Воистину стоило заводить кучу лет назад жж только ради того, чтобы наконец прочесть такой пост! Случайная учеба на филфаке и общение с глобальными гуманитариями в юности приучило меня помалкивать о своей нелюбви к Сэлинджеру и Экзюпери. Холден Колфилд был кумиром каждой второй девочки, никто не мог объяснить толком, что в нем хорошего и тем паче исключительного, но все считали эту книгу настольной. А мне представлялось, что те, кто мнят себя спасителями над пропастью во ржи, имеют отличные шансы сверзиться в эту пропасть, и на дне там будут не высокие скалы, обагренные кровью в лучах зари, а просто помойка из несделанных дел и битых стекол розовых очков. А, еще все, помню, тащились по Пелевину, аки удавы по стекловате. У меня же при чтении возникало стойкое ощущение, что меня привели в анатомичку и ждут, что я замру от восхищения и даже пущу скупую слезу. Когда я говорю "писатель", я не имею в виду Пелевина.
Ох, спасибо. Прочитав где-то сто рецензий на обе книги, я еще вопрошала, что со мной не так, почему все такие светлые, детей ловят, дружат с Лисом, а я бука и практически Базаров. На сто первой вспомнила словосочетание "восторженная коза", и стало попроще.
Ты читала "Желтую стрелу" Пелевина? По сравнению с романами это прямо альтер-Пелевин
Ну, во времена Пушкина его тоже никто не считал значимым автором. Всякие Апухтины и прочая были много популярней, публика дура, как известно. Вера Полозкова у нас нонче тоже гениальный поэт, притом, что - в моем понимании - у нее буквально несколько действительно значимых стихотворений, а в таком стиле может пачками писать кто угодно. "Над пропастью во ржи" для меня всегда была историей идиота, который захотел взрослых прав при полном отсутствии ответственности, но не знал, куда себя девать и чем заняться в принципе. Да и язык не блещет. И образов сколь-нибудь значимых я там не нашла.
"Желтую стрелу" еще как читала! В том и загвоздка! Пелевин начался для меня с этой повести, и потом я недоуменно хлопала глазами, читая романы. Ну зачем писать вот это все в романах, если ты можешь написать "Желтую стрелу" или "Проблемы верволка в средней полосе"? Может, он просто с жанром напутал и попал не в свою колею?
На мое фи в сторону Пушкина моя любимая учительница литературы говорила, что это к тридцати я пойму, почему все любят Пушкина. Планирую через пять лет позвонить ей с опровергающей речью.
Полозкову еще читают? Я люблю у нее две строчки и полстиха, которые призраки прошлого читают в глаза, сжимая мне горло. Нет, серьезно? Она пишет новое? Вырастают новые почитательницы старого? Ох.
Посоветуй, пожалуйста, много книг. Таких же теплых, как Макс Фрай, умных, возможно, чем-то напоминающих Лолиту, Коллекционера. В общем, много-много книг)
Я бы Вас вот прямо обняла бы сейчас, если б не расстояния и привычка не лезть к малознакомым людям с объятиями. В смысле именно что-то в этом роде я всегда тоже всегда думала, если вкратце. В "Принце" мне еще всегда казалось, что это какой-то призыв быть инфантильным, а в ответе за тех, кого приручили на самом деле никакие не "мы", а какие-то "они". Потому что ребенком можно быть только по отношению к кому-то, кто несет ответственность.
Comments 8
Случайная учеба на филфаке и общение с глобальными гуманитариями в юности приучило меня помалкивать о своей нелюбви к Сэлинджеру и Экзюпери. Холден Колфилд был кумиром каждой второй девочки, никто не мог объяснить толком, что в нем хорошего и тем паче исключительного, но все считали эту книгу настольной. А мне представлялось, что те, кто мнят себя спасителями над пропастью во ржи, имеют отличные шансы сверзиться в эту пропасть, и на дне там будут не высокие скалы, обагренные кровью в лучах зари, а просто помойка из несделанных дел и битых стекол розовых очков.
А, еще все, помню, тащились по Пелевину, аки удавы по стекловате. У меня же при чтении возникало стойкое ощущение, что меня привели в анатомичку и ждут, что я замру от восхищения и даже пущу скупую слезу. Когда я говорю "писатель", я не имею в виду Пелевина.
Reply
Ты читала "Желтую стрелу" Пелевина? По сравнению с романами это прямо альтер-Пелевин
Reply
"Над пропастью во ржи" для меня всегда была историей идиота, который захотел взрослых прав при полном отсутствии ответственности, но не знал, куда себя девать и чем заняться в принципе. Да и язык не блещет. И образов сколь-нибудь значимых я там не нашла.
"Желтую стрелу" еще как читала! В том и загвоздка! Пелевин начался для меня с этой повести, и потом я недоуменно хлопала глазами, читая романы. Ну зачем писать вот это все в романах, если ты можешь написать "Желтую стрелу" или "Проблемы верволка в средней полосе"? Может, он просто с жанром напутал и попал не в свою колею?
Reply
Полозкову еще читают? Я люблю у нее две строчки и полстиха, которые призраки прошлого читают в глаза, сжимая мне горло. Нет, серьезно? Она пишет новое? Вырастают новые почитательницы старого? Ох.
Reply
Reply
Reply
В смысле именно что-то в этом роде я всегда тоже всегда думала, если вкратце. В "Принце" мне еще всегда казалось, что это какой-то призыв быть инфантильным, а в ответе за тех, кого приручили на самом деле никакие не "мы", а какие-то "они". Потому что ребенком можно быть только по отношению к кому-то, кто несет ответственность.
Reply
Leave a comment