бродское
Зал был декорирован а ля рюс: заснеженные елочки и белые мимимишки под ними. На переднем плане в кустах стоял рояль. Собрался хор, человек 20, все в черном и совершенно разной конфигурации, подошли Сильвен и Ив. Сильвен говорила о загадочной русской душе, о Старом новом годе (который вовсе не 15-го, ну да ладно), и это все было бы клюквой - если б не одно но: ее отец был лицейским преподам русского, любил язык всю свою жизнь и передал это чувство не только жене, но и дочери (которая проживает вполне себе судьбу героини русского романа 19 в., ну да я не о том).
А потом они вытащили на сцену меня, читать Рождественский романс 1961? года с посвящением Евгению Рейну - тот, где реальная Мск оборачивается призрачным Питером. (Как будто будет свет и слава, удачный день и вдоволь хлеба. Как будто жизнь качнется вправо, качнувшись влево...)
Ну а потом пели романсы и советское, вперемежку, дуэтами в основном. Фонетика чистая почти, как у всех музыкантов, и смысл они явно понимали. А я бродила по римским элегиям и хихикала, потому что чем дальше в лес, тем более он становится вишневым садом. С его попытками казаться не тем, что есть, играть упрямо роль не своего амплуа и мечтать уехать туда, откуда все мечтают выбраться.
Топ топ хронотоп
А потом они вытащили на сцену меня, читать Рождественский романс 1961? года с посвящением Евгению Рейну - тот, где реальная Мск оборачивается призрачным Питером. (Как будто будет свет и слава, удачный день и вдоволь хлеба. Как будто жизнь качнется вправо, качнувшись влево...)
Ну а потом пели романсы и советское, вперемежку, дуэтами в основном. Фонетика чистая почти, как у всех музыкантов, и смысл они явно понимали. А я бродила по римским элегиям и хихикала, потому что чем дальше в лес, тем более он становится вишневым садом. С его попытками казаться не тем, что есть, играть упрямо роль не своего амплуа и мечтать уехать туда, откуда все мечтают выбраться.
Топ топ хронотоп