(no subject)
Синьор Тюдор Брутто, человек и пароход
полёт ассоциаций
- Звери, - сказал Шарик, - они, между прочим, для того и созданы, чтоб на них охотились!
- Созданы? - протянул Матроскин. - Это кем это, интересно знать, созданы? Что-то ты, мил друг Шариков, завираешься. Никто зверей не создавал. Они сами народилися, из обезьяны.
- А, по мне, всё равно, кем они там созданы, обезьяной или не обезьяной. Важно, что во мне охотничий инстинкт проснулся, и меня в лес потянуло со страшной силой!
- Эх, темнота ты, Шарик, дремуческая, - засмеялся Матроскин. - Кино, что ли, про обезьянок не смотрел? В каждом маленьком ребёнке, и в мальчишке, и в девчонке полпроцента обезьяны или даже весь процент...
- Так то в мальчишке, а я ж на зверей охотиться иду.
- Ну и что с того? Вот был у меня знакомый еврей - он так стриг и брил людей, что после той чудесной стрижки даже глупые мальчишки походили на зверей.
- Вот-вот! - сказал Шарик. - Они походили, а теперь я за ними похожу-поохочусь.
- Ружьё не потеряй, охотничек! За ружьё деньги плочены.
- А если и потеряю - буду без ружья охотиться. Как охотничьи собаки. Догоняют и кусают. Вот и я так же буду. Я волком бы выгрыз звериный оскал, почтенья никто не желает...
- Это ещё что за народное творчество?
- Стишок, - небрежно бросил Шарик. - Маяковского. Про Теодора Нетто.
- Какого-какого Тюдора?
- Да не Тюдора! Тюдор - это был такой итальянский синьор из детской сказки про Чиполлино, тот ещё фрукт. А стишок про Теодора.
- Чего ещё за Теодор? Дядя Фёдор, что ли?
- Нетто!
- Что-то у твоего Теодора, - рассмеялся Матроскин, - фамилия какая-то... ни то, ни это. Прямо ни то, ни сё, а чёрт знает что!
- А это из какой песни слова? - насторожился Шарик.
- Не помню. Наверно, про твоего Тюдора Брутто. Больно ты, Шариков, стал начитанный. Запустили мы тебя совсем, недоглядели что-то...
- Между прочим, - обиделся Шарик, - Теодор Нетто был настоящий человек.
- Это про него, что ли, повесть о настоящем человеке? Давайте отрежем Сусанину ногу...
- Не о нём. Просто был на самом деле такой дяденька, и звали его Тюдор... то есть тьфу, Фёдор Брутто, то есть... ну тебя совсем! - расстроился Шарик. - Из-за тебя Шарик за ролики заезжает. В общем, был такой человек.
- Что, неужели человек и пароход?
- Какой там пароход? - замахал Шарик. - Так водолаз назывался, с которым моя бабушка... это... плавала...
- Врёшь ты всё, - рассмеялся Матроскин, - не было у тебя никогда никакой бабушки!
- А как же я тогда на свет появился? - озадачился Шарик. - Неужели из обезьяны?
- Да уж не из бабушки же! Ни разу не видел, чтобы из бабушек Шарики вылезали. Из бабушек разве только кубики бульонные иногда сыплются...
- Прямо из бабушек?! - ужаснулся Шарик.
- Ну, из карманов ихних.
- Это не те бабушки! Это человеческие. А моя без кубиков была, зато с лапами и хвостом. У меня даже документы её сохранились!
- Лапы, хвост и усы - это твои документы? - усмехнулся Матроскин.
- Откуда у моей бабушки усы? Усы у кошек. И ещё у Михаила Боярского. А бабушка - она кто, дети или инвалид? Не Боярский же. Боярский - он всегда в шляпе. А бабушка была всегда в конуре. И без усов.
- Вот именно! - торжествующе сказал Матроскин. - Без усов. А ты говоришь, документы.
- Да разве усы - документы?
- Ещё какие. Например, у древних римлян почти у всех усы были. Древние римляне все оканчивались на -ус. А кто кончался не на -ус, тот на -ум...
- Наум? - удивился Шарик. - Так значит, дедушка Наум Петрович, который за речкой живёт, настоящий древний римлян?
- Нет, он просто древний. Так вот, те римлянины, которые кончались на -ус, - у них заместо документов были усы, а про тех, которые на -ум, все и так знали, что они умные.
- Значит, и Наум Петрович без документов живёт, бедняга, - посочувствовал Шарик. - Такой древний, да ещё без документов. Одиноко ему, наверно, и грустно...
- У твоего Наум-Петровича огород знатный, ему и без документов весело.
- Нет, у него документы есть! - вспомнил Шарик. - Я видел, он Печкину показывал. Там даже фотография есть. Это я его из фоторужья щёлкнул.
- Во, хорошо, что вспомнил. Топай на свою охоту, а то заболтались тут с тобой, а у меня до сих пор "Мурка" не напета...
- А кто говорил, что от песен пользы нету? - злорадно воскликнул Шарик.
- Тьфу, запутал совсем. Мурка, говорю, не напоена. Иди давай уже, охотничек.
- Ну ладно, - вздохнул Шарик и побрёл за фоторужьём.
@ 2006-02-11
полёт ассоциаций
- Звери, - сказал Шарик, - они, между прочим, для того и созданы, чтоб на них охотились!
- Созданы? - протянул Матроскин. - Это кем это, интересно знать, созданы? Что-то ты, мил друг Шариков, завираешься. Никто зверей не создавал. Они сами народилися, из обезьяны.
- А, по мне, всё равно, кем они там созданы, обезьяной или не обезьяной. Важно, что во мне охотничий инстинкт проснулся, и меня в лес потянуло со страшной силой!
- Эх, темнота ты, Шарик, дремуческая, - засмеялся Матроскин. - Кино, что ли, про обезьянок не смотрел? В каждом маленьком ребёнке, и в мальчишке, и в девчонке полпроцента обезьяны или даже весь процент...
- Так то в мальчишке, а я ж на зверей охотиться иду.
- Ну и что с того? Вот был у меня знакомый еврей - он так стриг и брил людей, что после той чудесной стрижки даже глупые мальчишки походили на зверей.
- Вот-вот! - сказал Шарик. - Они походили, а теперь я за ними похожу-поохочусь.
- Ружьё не потеряй, охотничек! За ружьё деньги плочены.
- А если и потеряю - буду без ружья охотиться. Как охотничьи собаки. Догоняют и кусают. Вот и я так же буду. Я волком бы выгрыз звериный оскал, почтенья никто не желает...
- Это ещё что за народное творчество?
- Стишок, - небрежно бросил Шарик. - Маяковского. Про Теодора Нетто.
- Какого-какого Тюдора?
- Да не Тюдора! Тюдор - это был такой итальянский синьор из детской сказки про Чиполлино, тот ещё фрукт. А стишок про Теодора.
- Чего ещё за Теодор? Дядя Фёдор, что ли?
- Нетто!
- Что-то у твоего Теодора, - рассмеялся Матроскин, - фамилия какая-то... ни то, ни это. Прямо ни то, ни сё, а чёрт знает что!
- А это из какой песни слова? - насторожился Шарик.
- Не помню. Наверно, про твоего Тюдора Брутто. Больно ты, Шариков, стал начитанный. Запустили мы тебя совсем, недоглядели что-то...
- Между прочим, - обиделся Шарик, - Теодор Нетто был настоящий человек.
- Это про него, что ли, повесть о настоящем человеке? Давайте отрежем Сусанину ногу...
- Не о нём. Просто был на самом деле такой дяденька, и звали его Тюдор... то есть тьфу, Фёдор Брутто, то есть... ну тебя совсем! - расстроился Шарик. - Из-за тебя Шарик за ролики заезжает. В общем, был такой человек.
- Что, неужели человек и пароход?
- Какой там пароход? - замахал Шарик. - Так водолаз назывался, с которым моя бабушка... это... плавала...
- Врёшь ты всё, - рассмеялся Матроскин, - не было у тебя никогда никакой бабушки!
- А как же я тогда на свет появился? - озадачился Шарик. - Неужели из обезьяны?
- Да уж не из бабушки же! Ни разу не видел, чтобы из бабушек Шарики вылезали. Из бабушек разве только кубики бульонные иногда сыплются...
- Прямо из бабушек?! - ужаснулся Шарик.
- Ну, из карманов ихних.
- Это не те бабушки! Это человеческие. А моя без кубиков была, зато с лапами и хвостом. У меня даже документы её сохранились!
- Лапы, хвост и усы - это твои документы? - усмехнулся Матроскин.
- Откуда у моей бабушки усы? Усы у кошек. И ещё у Михаила Боярского. А бабушка - она кто, дети или инвалид? Не Боярский же. Боярский - он всегда в шляпе. А бабушка была всегда в конуре. И без усов.
- Вот именно! - торжествующе сказал Матроскин. - Без усов. А ты говоришь, документы.
- Да разве усы - документы?
- Ещё какие. Например, у древних римлян почти у всех усы были. Древние римляне все оканчивались на -ус. А кто кончался не на -ус, тот на -ум...
- Наум? - удивился Шарик. - Так значит, дедушка Наум Петрович, который за речкой живёт, настоящий древний римлян?
- Нет, он просто древний. Так вот, те римлянины, которые кончались на -ус, - у них заместо документов были усы, а про тех, которые на -ум, все и так знали, что они умные.
- Значит, и Наум Петрович без документов живёт, бедняга, - посочувствовал Шарик. - Такой древний, да ещё без документов. Одиноко ему, наверно, и грустно...
- У твоего Наум-Петровича огород знатный, ему и без документов весело.
- Нет, у него документы есть! - вспомнил Шарик. - Я видел, он Печкину показывал. Там даже фотография есть. Это я его из фоторужья щёлкнул.
- Во, хорошо, что вспомнил. Топай на свою охоту, а то заболтались тут с тобой, а у меня до сих пор "Мурка" не напета...
- А кто говорил, что от песен пользы нету? - злорадно воскликнул Шарик.
- Тьфу, запутал совсем. Мурка, говорю, не напоена. Иди давай уже, охотничек.
- Ну ладно, - вздохнул Шарик и побрёл за фоторужьём.
@ 2006-02-11