Мельница Брауншвейга, Инстербург
Mühlenwerke Carl Braunschweig KG, Insterburg
Автор: Эльза Маршалл, урождённая Брауншвейг.
Перевод, иллюстрации и комментарии: Евгений А. Стюарт (Eugene A. Stewart)
Фрау Эльза Маршалл, в девичестве Брауншвейг, дочь владельца лесопилки Карла Брауншвейга, основываясь на своих собственных воспоминаниях поделилась с нами следующими сведениями о находившейся на берегу Ангерапп, за старым хутором, и в непосредственной близости от Инстербургского порта, фабрике.
МЕЛЬНИЦА БРАУНШВЕЙГА
Мой дед, Хейнрик Брауншвейг, сын судебного советника Ганзейской Лиги в Данциге, заболев глаукомой, был вынужден отказаться от профессии архитектора. Его последним творением стала усадьба Ленкенинген. Затем вместе с родственником он построил мукомольно-лесопильную фабрику около излучины Ангерапп на севере от города. В 1861 году была основана фирма «Хааслер и Брауншвейг». В 1890 году совладелец компании Хааслер ушёл из дела, и мой отец, Карл Брауншвейг, принял управление на себя. Он получил коммерческое образование в Бордо и прошёл практику на двух фабриках в центральной Германии.
Его собственное предприятие в то время находилось в не очень хорошем состоянии. Насколько я помню, и это разделяет наш хорошо осведомлённый исполнительный директор Поль Веллер, накануне Первой мировой войны пиломатериалы, мука и корма для животных производились не только для продажи, но также и в качестве подряда. Пиломатериалы выпускались для инстербургских столяров, а мука для окрестных хозяйств и их арендаторов.
Я всё ещё отчётливо помню, как мы, будучи детьми, наблюдали за приезжавшими на фабрику в повозках ярко разодетыми инстербурженками. В эти дни двор наполнялся весёлым смехом и болтовнёй.
Для большого инстербургского интендантства молотьба проводилась, главным образом, в ночное время. Из нашей муки выпекали армейский «неприкосновенный запас». Мы, дети, чувствовали себя взрослыми, когда старший мельник Мюллер время от времени угощал нас этими «солдатскими булочками», которые, как нам говорили, должны были спасти наших солдат от голода во время войны. Однако нам необходимо было сильно повзрослеть, чтобы по-настоящему оценить значение этих терминов и осознать всю ценность хлеба. Эти «солдатские булочки» мне, к слову, очень нравились.
В те годы у моего отца было множество проблем, связанных с его бизнесом. Но невозмутимость моей матери, её неукротимое трудолюбие и бережливость всегда придавали ему импульс и помогали преодолевать невзгоды, а также быть благодарным судьбе даже за небольшие успехи.
Во время Первой мировой войны 1914-18 гг. оба производства получили статус стратегических объектов, что можно было заметить по охранявшим их представителям местного ландштурма (Категория военнообязанных запаса 3-й очереди и формировавшиеся из них в военное время вспомогательные воинские части - Е.С.). В те годы мельница также снабжала часть Гумбинненского и Тильзит-Рагнитского районов.
Осенью 1915 года возле Риги погиб мой брат, который должен был наследовать моему отцу и который после окончания средней школы пошёл добровольцем в сапёрное подразделение. Его смерть стала для моих родителей тяжелейшим ударом.
Так мельница Брауншвейга выглядела более ста лет назад. Справа машинный зал, затем мельница, а слева лесопилка. Здания полностью сгорели в 1918 году. Фотография любезно предоставлена фрау Эльзой Маршалл.
В 1918 году хозяйство полностью сгорело. Причиной тому послужил взрыв мучной пыли.
Около полуночи нас всех разбудил тревожный колокольчик сторожа. Мельница была окутана плотным дымом, а все дворовые и заводские фонари ненадолго зажглись, хотя всё электричество было выключено. Тут необходимо заметить, что электрический ток генерировался в машинном зале, а ночью подавался от аккумуляторов. Короткое замыкание, вызванное пожаром, по всей видимости и привело к этому явлению. Мой отец немедленно вызвал пожарную бригаду. Наши работники и пожарные на нескольких машинах появились очень быстро. Не потребовалось много времени, чтобы подключить насосы и гидранты, и пожарные приготовились тушить пожар. Но что-то, казалось, шло не так - это была котельная. Два больших котла находились под парами, поскольку в 03:30 утра должна была начаться молотьба нескольких тонн зерна. Из-за стоявшего от пожарища жара они грозили взорваться. Дым, угли и летающее вокруг горящее зерно мешали пожарным делать свою работу, и никто не желал приближаться к котельной. И тут внезапно появился старый и сгорбленный Хейзер Баллнус.
Он быстро намочил водой два шерстяных одеяла и накинул их на себя. Опустившись на четвереньки, он прополз через дым и угли к своей котельной и собственноручно стравил пар с котлов. И это ещё раз показывает, что мужество не обязательно предстаёт в героическом обличии или мундире. Хотя опасность взрыва и была ликвидирована благодаря смелому поступку Баллнуса, все постройки сгорели практически до самого основания.
Преодолев первое потрясение, мой отец приступил к восстановлению хозяйства. Он нашёл горячую поддержку в лице тогдашнего главы окружной управы А. Бёллинга. Одна американская компания на весьма приемлемых условиях ссудила денег, поскольку страховки от пожара и имевшегося капитала никак не хватало, чтобы покрыть убытки. Инстербургские строительные предприятия Кадерайта и Прейла построили новые здания. Как мельница, так и лесопилка, с самого своего введения в строй, заработали на полную мощность. Мельница выпускала в основном ржаную и пшеничную муку для пекарен города и района, а также различные корма для домашнего скота. Её главным продуктом являлась мука для выпечки, точнее пшеничная мука. При помощи соответствующих машин можно было уже в то время отделять пшеничные зародыши от зерна и использовать их по конкретному назначению. Мука из зерна, шелушённого по способу Штейнметца (мука из зерна мокрого шелушения - Е.С.), также производилась с использованием соответствующих мукомольных устройств и особых методов.
Постройки мельницы Брауншвейга, какими их помнят инстербуржцы. Снимок сделан примерно в 1930 году. Сама мельница справа, приземистое здание с полукруглой крышей это лесопилка, а рядом с ней хранилище для опилок. Вид с северо-запада.
После того как старший мельник Штейнберг ушёл в отставку, мельницу возглавил мастер Шпербер. Я всё ещё хорошо помню подмастерьев мельника Брюнляйна, из Георгенбургкелена (после 1938 года Кляйнгеоргенбург, ныне Тимирязево - Е.С.), а также Клинка. К сожалению мне не известны имена женщин, работавших на мешковыколачивателе и фасовке, как и других работников, трудившихся на обеих производствах.
В те же годы велось строительство канала и инстербургского порта.
В связи с этим я должна сказать ещё кое о чём. В своё время мой дед не случайно построил две фабрики именно на излучине реки, так как Ангерапп был судоходен и до этого. У нас дома была фотография инстербургского порта, который находился недалеко от газового завода. На ней можно было разглядеть примерно двенадцать или четырнадцать барж. В те годы порт был крайне важен для оживлённой торговли с Россией. По Прегелю и Дейме вы могли дешёвым водным путём добраться до Мемеля, а значит и до России. Лишь только отсутствие у правительства интереса к поддержанию в рабочем состоянии шлюзов и речного судоходства привело к тому, что река сильно заилилась и стала непригодной для грузовых перевозок. Построенная дедом на нашей территории небольшая гавань постепенно пришла в упадок и была засыпана.
Из-за появления нового порта расположение лесозаготовительных складов существенно изменилось, а вот транспортные расходы от лесопилки до железнодорожной станции снизились и поэтому о сокращении лесозаготовительного производства можно было не беспокоиться. Лесозаготовка заключалась в распиловке цельных брёвен на доски, причём их толщина определялась заказчиком. Расчёт производился исходя из кубических метров сплошной массы древесины. Лесопильное производство сильно расцвело, особенно после инфляции.
Господин Веллер, управляющий нашим хозяйством с 1919 по 1945 годы, писал мне, что ежегодно обрабатывалось и продавалось около 6,000 кубических метров стволовой древесины. Из нового порта узкоколейные и обычные железнодорожные пути были проложены прямо на территорию нашей фабрики, что значительно облегчало транспортировку сырья и готовой продукции. Лесопильное производство специализировалось на разделке твёрдых пород древесины, таких как дуб, ясень, ольха, берёза, липа, клён и вяз. Они закупались у многочисленных государственных и городских лесничеств в Инстербургском, Гумбинненском, Даркеменском, Гердауэнском и Велауском районах, а также у крупных частных владельцев лесных хозяйств.
Деловая переписка между предприятием Карла Брауншвейга и Эйхвальдским лесничеством. Из собрания фонда Die Kleine Insterburg, Евгения А. Стюарта
Готовая продукция из хвойных пород деревьев продавалась в виде пиломатериалов и досок различным строительным и столярным компаниям города и района, которые во время строительного бума всегда ощущали в них острую необходимость.
Как мы тогда выражались - производство пиломатериалов из лиственницы шло на нужды Рейха. Основным заказчиком таких пиломатериалов являлись Имперская железная дорога, транспортные фирмы, верфи, авиационные заводы (ясень), крупные столярные мастерские, а также оптовики. Они располагались в Кёнигсберге, Эльбинге, Данциге, Берлине, Лейпциге, Дессау, Гамбурге, Дрездене и Амстердаме (компания Фоккер). По возможности для транспортировки выбирался водный путь.
На лесопилке было занято от 25 до 30 человек. Многие годы на ней работали пильщики Ранук, Бал, Тёрнер, Каплер и руководитель Баудзус. Никак нельзя оставить без упоминания вечно спокойного и надёжного машиниста Штругиса. В дополнение к ним было ещё 3-4 извозчика. Зимой местные фермеры и транспортные компании Инстербурга помогали нам в перевозке брёвен. Что касается двух больших грузовиков, то они использовались исключительно в перевозке зерна и муки.
До наступления 1930-х годов мои родители сумели реализовать свои давние планы. Старое здание конюшни было снесено, а новая была построена в отдалении, таким образом, чтобы освободить место для депо и подъездных железнодорожных путей. Помимо конюшни в этом здании находились и гаражи для автотранспорта, большой каретный сарай и просторные квартиры для кучеров. Его строительством заведовала фирма Остеррохта.
Господин Остеррохт также воспользовался случаем исполнить пожелания моей матери, соорудив там помещения для 1-2 коров, 2-3 свиней, множества уток, кур и гусей.
Весь этот домашний скот и большой прекрасный сад означали большую работу для неё самой и её дочерей. Однако нам всем нравилось жить в рамках этой самодостаточности, что впоследствии превратилось для меня в некий жизненный ориентир. В тяжёлые времена быть независимым от централизованного распределения успокаивало и добавляло уверенности, и ко всему прочему мы сами могли оказывать продуктовую помощь.
С высоты птичьего полёта. Внизу симка мы можем видеть часть бассейна гавани. В крайнем левом углу - угольный бункер и дом портовых служащих. Выше - сад Брауншвейга, конюшни и гаражи, а левее, около Ангерапп, жилой дом. Справа вверху - мельница и лесопилка, а справа железнодорожные пути.
В связи с расширением лесопромышленного бизнеса и постоянно растущими заказами на пиломатериалы, наш главный дом рядом лесопилкой стал слишком маленьким. Ради увеличения пространства был построен новый дом, который возвели в глубине сада. Планировкой занимался дипломированный инженер Франшвилль, а подрядчиком выступила кампания Л. Прейла. Дом оказался по-настоящему просторным. В нём теперь могла разместиться не только наша семья, но и посетители.
У отца рядом с его комнатой был милый маленький питейный закуток. Светильники в форме разноцветного винограда разливали уютный свет. В прихожей прямо на дубовой балке красовалась поговорка, «Мой дом может заменить мне весь мир - но не весь мир мой дом!» (Mein Haus kann mir die Welt ersetzen - doch nicht die ganze Welt mein Haus!). Лестничные пролёты были сделаны из дубового массива, а настенные панели из лиственницы. Из окон выходящей на север столовой можно было любоваться на раскинувшиеся за рекой и лугами Георгенбургские возвышенности вместе с тамошним замком и кирхой.
Перед комнатой моей матери находился большой, светлый и отапливаемый зимний сад. Музыкальная комната располагалась под южной террасой. Передо мной возникает образ, в котором я вижу всех нас - моего отца и нас, трёх сестёр, вместе с их мужьями, сидящих там. На углу дома благоухает большая акация, и стоит тёплый, тихий летний вечер. Мы все замерли, а мама играет Лунную сонату.
Всё это кануло в Лету, как и многое другое. Этот дом стал воплощением всех чаяний моего весьма рассудительного отца, который видел в нём плоды своего труда. Его светлые комнаты он украсил благородными породами дерева. Однако мои родители привыкли во всём соблюдать меру и даже у нас дома не было ничего лишнего. Мой отец скончался в 1938 году. Он долгое время страдал от тяжёлого атеросклероза. Мы похоронили его на Рождество в полной тишине на прекрасном старом кладбище, где находились могилы моих бабушек и дедушек, а также моего брата. Теперь во главе фирмы встала моя сестра-близнец Лотта, получившая в 1922 году в Кёнигсберге диплом и долгое время являвшаяся незаменимой опорой для отца в качестве его уполномоченного представителя.
Она была замужем за известным восточно-прусским фермером Оскаром Бурхардом. Когда в 1939 году разразилась война, и нашим мужьям пришлось отправиться на фронт, мы были очень рады, что Оскару разрешили остаться в Инстербурге в качестве старшего офицера штаба. Поскольку многим нашим работникам также пришлось переехать и их места заняли военнопленные различных национальностей, очень здорово, что в доме остался мужчина.
В старом поместье по-соседству моя сестра арендовала большое здание, где оборудовала большую столовую и теплую гостиную для этих новых работников. Она также активно (при поддержке матери и женщины, которую звали Демидовна из Пушкина) заботилась о том, чтобы все оставались сытыми, хотя тогда это было ой как непросто. Как и многие другие человеческие проявления в то время, это напоминало танец на извергающемся вулкане.
20 января 1945 года коммандитное товарищество (коммерческая организация, основанная на складочном капитале - Е.С.) Карла Брауншвейга из Инстербурга свернуло свою деятельность и покинуло город. Моя сестра, Лотта Бурхард, вместе со всем семейством, частью военнопленных и всеми иностранными рабочими отправилась на чужбину на пяти больших подводах.
Дальше сплошная тишина. Как мне впоследствии стало известно от друга моего мужа, оказавшегося в советском плену на протяжении нескольких месяцев, русские вскоре восстановили лесопилку.
Эти строки я посвящаю памяти моего супруга и моей дорогой покойной сестры-близнеца Лотты.
Автор: Эльза Маршалл, урождённая Брауншвейг.
Перевод, иллюстрации и комментарии : Евгений А. Стюарт (Eugene A. Stewart), 2020
При перепечатке или копировании материала ссылка на данную страницу обязательна. С уважением, Е. А. Стюарт
Мельница Брауншвейга в декабре 2009 года. Фото Евгения А. Стюарта
При перепечатке или копировании материала ссылка на данную страницу обязательна. С уважением, Е. А. Стюарт