Молчун
Не всякая любовь похожа на бушующий шторм или парные затяжные прыжки с парашютом. Бывает, что чувства со стороны и заметить невозможно
Женька Голованов - тот ещё молчун: обожает общество, праздники, но совсем не любит разговаривать. Обычно садится в сторонке, закидывает ногу на ногу, вставляет в уголок рта спичку, и сидит в мечтательной позе, уставившись в потолок или, к примеру, на гвоздь в стене.
Лицо его неизменно выражает благодушие и удовлетворённость. Что происходит у него в голове догадаться невозможно. В это время он похож на молодого Пушкина: густая непослушная шевелюра, бакенбарды. В профиль - просто вылитый Александр Сергеевич.
Сидит неподвижно и мечтает.
Такого его и приметила Валентина, заведующая сельским клубом, приехавшая в деревню по распределению: худосочного, долговязого, с застывшей мимикой, но румяного и красивого юношу.
По жизни Женька флегматик и пофигист.
Валентина - высокая, дородная, крепко скроенная девица с крутыми выпуклыми формами, улыбчивая, чрезвычайно предприимчивая, но невзрачная, можно сказать топорной выделки дама.
Редкие волосы, бесцветные глаза, светлые брови почти незаметные на бледной коже лица, широкие скулы, сильно выступающий подбородок. Зато рукастая и очень хозяйственная: за что ни возьмётся - всё у неё ладится, хоть и лет ей немного, только восемнадцать справили.
В одну кампанию ребята попадали многократно. Валентину частенько звали в гости, чтобы она готовила, накрывала стол, подавала. За столом девушка была тамадой и запевалой.
Женька сидит молчав сторонке, а Валентина устраивается на стул рядышком: то кружку с чаем в руку парню сунет, то выпивку или закуску. Следит, чтобы не перебрал невзначай.
Юноша безмолвно берёт из её рук любой предмет, словно всегда именно так в его жизни и происходило всегда, даже головы не поворачивает.
Валентина зорко следит за его движениями и взглядом, научилась понимать Женькины желания без слов.
Потянется тот в карман за папиросами - Валька скорее ему спичку зажжённую подносит, прикурить; скосит глаз в сторону - чай наливает или стопочку наполнит, не забывая нанизать на вилку солёный груздочек или ломтик колбасы, в зависимости от выражения глаз, только ей ведомого.
Женька встаёт - Валентина следом. Парень в дверь - бежит провожать: куртку подаёт, ботинки помогает зашнуровать, шапку наденет, проверит, не забыл ли папироски и спички.
Пока юноша сидел и мечтал, Валька потихоньку его и приручила. Женька на рыбалку - она с ним. Женька шагает налегке, покуривает - Валентина рюкзак и снасти тащит.
Парень сидит на вечерней зорьке, уставившись на поплавки, словно ничего более на свете не существует, папироску из одного угла рта в другой перекатывает. Ни комар, ни мошка словно не замечают его, а Валентину облепят со всех сторон и грызут.
Девчонка терпит, завернувшись с головой в одеяло, только нос и торчит, но всё видит. Как только поплавок качнётся - подбегает, дёргает за удилище, тащит очередную добычу. Женька даже в лице не меняется, только дым пускает да ногу, закинутую на колено, перебросит на другую сторону.
Посадка как у наездника, спина ровная, одна рука голову поддерживает, другая папироской руководит. Только Женька пальчик указательный вверх поднимет - Валентина тут как тут с кружкой крепкого чайного взвара, в который для бодрости водочки добавит.
Она уже успела валежника наломать, костерок сварганить, чайник вскипятила, а дружок на стульчике расслабленно развалится, напиток терпкий потягивает, дует не спеша на горячую влагу папиросным дымом, закрывая от удовольствия глаза по причине попадания дыма от костра.
Хорошо ему, спокойно!
Тут снова поклёвка. Валентина встрепенётся, бежит к удочкам, вытаскивает очередную добычу, наживку на крючки насадит, проверит снасть, закинет удилище на глубину и снова зорко наблюдает за молчуном.
Ввечеру холодает. Валентина достаёт из объёмного рюкзака одеяло, укрывает Женечку с ногами, проверив, удобно ли милому.
Позже, глянув на часы, тушит костёр, заливает угли водой, собирает пожитки, добычу, берёт кавалера под ручку и тащит домой.
Конечно к себе, куда же ещё? До Женькиного дома далеко, а он устал. Не может Валька отпустить его в такую непроглядную темень: утром Женечке на работу рано вставать. Кто же его разбудит.
Соберётся Женька на охоту или в тайгу за ягодами - Валька следом.
Не совсем понятно как она с ним беседует, если объясняется с ней парень только глазами. Кажется, что он и не замечает ничего. Как есть, так и ладно, ему всё едино.
Валентина к соседям сбегает, узнает, что да как в тайге, какие пожитки с собой нужны, всё подробно запишет и по списку в рюкзак собирает. Только что ружьё за Женьку не тащит.
Бывали случаи - заплутают, несколько дней по тайге бродят, пока на жильё наткнутся. Никогда прежде девчонка в лесу не бывала, но всё выдержала, сопровождая своего Женечку.
Свечку никто не держал, но так случилось - приболела Валентина. Поехала со своей хворью в посёлок, ибо в деревне только фельдшер, девчонка после училища по распределению. Укол сделать, горчичники поставить, больничный выписать - всё, что она умеет.
Молодая, красивая, улыбчивая, но не врач… Ответственности за свои медицинские действия как огня боится. Не дай бог…
Пока Женька сидел и мечтал, Валька тихим сапом мужчиной его сделала. Со стороны казалось, что он и не понял, что девчонка женила его на себе.
Валентина на работу его будит, завтраком кормит, провожает до самого гаража. В кабину самосвала засунет пищевой паёк на день. Пока задание Женьке дают, путёвку выписывают, Валентина в кабине приберётся: протрёт все, коврики вытряхнет и сидит, ждёт своего милёночка.
Папироски на месте, кушать есть чего, денег на всякий случай в бардачок положила, мыло, полотенце чистое. С богом! Перекрестит, руку к груди приложит и домой.
- Мой Женечка, мой!
УЗИ показало - скоро свадьба.
Было у Валентины одно дитя, будет двое. Одно хорошо - уверенность процентов на двести, что жених - телок, налево не побежит. Раньше за ним мамка ходила - теперь только она.
Ну и ладно. Зато свой, прикормленный.
Последний месяц девчонка с пузиком похожим на спелый арбуз по деревне ходила.
Женечка всё молчит и молчит, а Валентина, знай - гнёт свою бабью линию, обхаживает и обихаживает своего дролечку, самого главного в своей жизни мужчину.
Теперь им друг без друга не обойтись. Может так и проживут до преклонных лет в немом согласии.
Для молчуна каждое действие жены - слово или фраза, а идеальные отношения складываются тогда, когда всё происходящее за границами личного соприкосновения не имеет никакого значения.
Женечка у Валентины - первый и единственный мужчина. Это ли не важно? Такой дружок никогда не обманет.
Впрочем, так и вышло. Троих детишек вырастили, хату срубили. Вот только сгинул молчун в тайге: пошёл на охоту и не вернулся. Двадцать семь годков ему было.
Женька Голованов - тот ещё молчун: обожает общество, праздники, но совсем не любит разговаривать. Обычно садится в сторонке, закидывает ногу на ногу, вставляет в уголок рта спичку, и сидит в мечтательной позе, уставившись в потолок или, к примеру, на гвоздь в стене.
Лицо его неизменно выражает благодушие и удовлетворённость. Что происходит у него в голове догадаться невозможно. В это время он похож на молодого Пушкина: густая непослушная шевелюра, бакенбарды. В профиль - просто вылитый Александр Сергеевич.
Сидит неподвижно и мечтает.
Такого его и приметила Валентина, заведующая сельским клубом, приехавшая в деревню по распределению: худосочного, долговязого, с застывшей мимикой, но румяного и красивого юношу.
По жизни Женька флегматик и пофигист.
Валентина - высокая, дородная, крепко скроенная девица с крутыми выпуклыми формами, улыбчивая, чрезвычайно предприимчивая, но невзрачная, можно сказать топорной выделки дама.
Редкие волосы, бесцветные глаза, светлые брови почти незаметные на бледной коже лица, широкие скулы, сильно выступающий подбородок. Зато рукастая и очень хозяйственная: за что ни возьмётся - всё у неё ладится, хоть и лет ей немного, только восемнадцать справили.
В одну кампанию ребята попадали многократно. Валентину частенько звали в гости, чтобы она готовила, накрывала стол, подавала. За столом девушка была тамадой и запевалой.
Женька сидит молчав сторонке, а Валентина устраивается на стул рядышком: то кружку с чаем в руку парню сунет, то выпивку или закуску. Следит, чтобы не перебрал невзначай.
Юноша безмолвно берёт из её рук любой предмет, словно всегда именно так в его жизни и происходило всегда, даже головы не поворачивает.
Валентина зорко следит за его движениями и взглядом, научилась понимать Женькины желания без слов.
Потянется тот в карман за папиросами - Валька скорее ему спичку зажжённую подносит, прикурить; скосит глаз в сторону - чай наливает или стопочку наполнит, не забывая нанизать на вилку солёный груздочек или ломтик колбасы, в зависимости от выражения глаз, только ей ведомого.
Женька встаёт - Валентина следом. Парень в дверь - бежит провожать: куртку подаёт, ботинки помогает зашнуровать, шапку наденет, проверит, не забыл ли папироски и спички.
Пока юноша сидел и мечтал, Валька потихоньку его и приручила. Женька на рыбалку - она с ним. Женька шагает налегке, покуривает - Валентина рюкзак и снасти тащит.
Парень сидит на вечерней зорьке, уставившись на поплавки, словно ничего более на свете не существует, папироску из одного угла рта в другой перекатывает. Ни комар, ни мошка словно не замечают его, а Валентину облепят со всех сторон и грызут.
Девчонка терпит, завернувшись с головой в одеяло, только нос и торчит, но всё видит. Как только поплавок качнётся - подбегает, дёргает за удилище, тащит очередную добычу. Женька даже в лице не меняется, только дым пускает да ногу, закинутую на колено, перебросит на другую сторону.
Посадка как у наездника, спина ровная, одна рука голову поддерживает, другая папироской руководит. Только Женька пальчик указательный вверх поднимет - Валентина тут как тут с кружкой крепкого чайного взвара, в который для бодрости водочки добавит.
Она уже успела валежника наломать, костерок сварганить, чайник вскипятила, а дружок на стульчике расслабленно развалится, напиток терпкий потягивает, дует не спеша на горячую влагу папиросным дымом, закрывая от удовольствия глаза по причине попадания дыма от костра.
Хорошо ему, спокойно!
Тут снова поклёвка. Валентина встрепенётся, бежит к удочкам, вытаскивает очередную добычу, наживку на крючки насадит, проверит снасть, закинет удилище на глубину и снова зорко наблюдает за молчуном.
Ввечеру холодает. Валентина достаёт из объёмного рюкзака одеяло, укрывает Женечку с ногами, проверив, удобно ли милому.
Позже, глянув на часы, тушит костёр, заливает угли водой, собирает пожитки, добычу, берёт кавалера под ручку и тащит домой.
Конечно к себе, куда же ещё? До Женькиного дома далеко, а он устал. Не может Валька отпустить его в такую непроглядную темень: утром Женечке на работу рано вставать. Кто же его разбудит.
Соберётся Женька на охоту или в тайгу за ягодами - Валька следом.
Не совсем понятно как она с ним беседует, если объясняется с ней парень только глазами. Кажется, что он и не замечает ничего. Как есть, так и ладно, ему всё едино.
Валентина к соседям сбегает, узнает, что да как в тайге, какие пожитки с собой нужны, всё подробно запишет и по списку в рюкзак собирает. Только что ружьё за Женьку не тащит.
Бывали случаи - заплутают, несколько дней по тайге бродят, пока на жильё наткнутся. Никогда прежде девчонка в лесу не бывала, но всё выдержала, сопровождая своего Женечку.
Свечку никто не держал, но так случилось - приболела Валентина. Поехала со своей хворью в посёлок, ибо в деревне только фельдшер, девчонка после училища по распределению. Укол сделать, горчичники поставить, больничный выписать - всё, что она умеет.
Молодая, красивая, улыбчивая, но не врач… Ответственности за свои медицинские действия как огня боится. Не дай бог…
Пока Женька сидел и мечтал, Валька тихим сапом мужчиной его сделала. Со стороны казалось, что он и не понял, что девчонка женила его на себе.
Валентина на работу его будит, завтраком кормит, провожает до самого гаража. В кабину самосвала засунет пищевой паёк на день. Пока задание Женьке дают, путёвку выписывают, Валентина в кабине приберётся: протрёт все, коврики вытряхнет и сидит, ждёт своего милёночка.
Папироски на месте, кушать есть чего, денег на всякий случай в бардачок положила, мыло, полотенце чистое. С богом! Перекрестит, руку к груди приложит и домой.
- Мой Женечка, мой!
УЗИ показало - скоро свадьба.
Было у Валентины одно дитя, будет двое. Одно хорошо - уверенность процентов на двести, что жених - телок, налево не побежит. Раньше за ним мамка ходила - теперь только она.
Ну и ладно. Зато свой, прикормленный.
Последний месяц девчонка с пузиком похожим на спелый арбуз по деревне ходила.
Женечка всё молчит и молчит, а Валентина, знай - гнёт свою бабью линию, обхаживает и обихаживает своего дролечку, самого главного в своей жизни мужчину.
Теперь им друг без друга не обойтись. Может так и проживут до преклонных лет в немом согласии.
Для молчуна каждое действие жены - слово или фраза, а идеальные отношения складываются тогда, когда всё происходящее за границами личного соприкосновения не имеет никакого значения.
Женечка у Валентины - первый и единственный мужчина. Это ли не важно? Такой дружок никогда не обманет.
Впрочем, так и вышло. Троих детишек вырастили, хату срубили. Вот только сгинул молчун в тайге: пошёл на охоту и не вернулся. Двадцать семь годков ему было.