Влюбчивые мужчины
Если вы не в курсе: в мужском организме, сердце - не единственный орган, которому не прикажешь.
В офисе миловидную и симпатичную с большущими выразительными глазами даму в расцвете бальзаковского возраста со спины выглядящую вдвое моложе за глаза называли Люсифером.
Людмила Альбертовна знала об этом и не сердилась.
Такая уж работа - аудитор.
Не имеет она права на службе расслабляться: входить в положение, проявлять сострадание. Сближаться и дружить с сотрудниками - тем более.
На самом деле она добродушная и отзывчивая.
Да, ответственная. Да, строгая и исполнительная, но совсем не злая.
Работу свою Людмила любит и ценит.
Так вышло, что личная жизнь у неё не складывается. Оттого и служебное рвение, что больше не на что отвлечься от тревожно гнетущего одиночества, избавиться от которого никак не получается.
Очень не хочется женщине чувствовать безысходность положения, отчуждение и обречённость.
С точки зрения окружающих она “в шоколаде”.
- Мне бы такую зарплату и её возможности, - завистливо шепчет очередная любительница интриг и сплетен, - я бы себе такого отхватила…
- Люсифер, - вторит ей обиженная результатом проверки товарка.
Кто бы знал, что у Люси на душе.
Она когда-то была безмерно счастлива, хотя жила в то замечательное время гораздо скромнее, чем эти несчастные болтушки.
Влюбилась она тогда, первый и единственный раз: словно нечаянно по ту сторону киноэкрана попала.
Как Сева любил, как ухаживал.
Голова шла кругом.
Как же было замечательно, как сладко - словами не передать.
Жизнь казалась бесконечной ярко иллюстрированной сказкой.
Экранизация заколдованных сценических декораций и романтического спектакля в ароматных цветочно-медовых традициях продолжалась почти год.
Спектакль был любительский, с множеством неудачных репетиций и творческих поисков, но не это главное: любовь окрыляла.
Потом была самая настоящая свадьба: множество гостей, белое платье, фата, танец.
На этом всё.
Севка прямо на торжестве начал волочиться за подружкой Людмилы - обаятельной юной прелестницей, по совместительству свидетельницей Машенькой Зуевой.
Всё бы ничего: коварное действие шампанского, возбуждающее напряжение момента, атмосфера безудержного веселья.
Машка была великолепна.
Вот только…
Флирт незаметно для Людмилы из развлечения превратился в увлечение.
Слишком уж нескромно вёл себя новоиспечённый муж по отношению к подруге.
А та подыгрывала.
Или…
Лучше бы Люська не заходила в ту злополучную подсобку.
Фантазировать на тему адюльтера, что-то додумывать, не было необходимости: Севка заканчивал мощными толчками шокирующий процесс, Машка с живописно раскинутыми в стороны ногами стонала.
Что было потом, Людмила не видела: не интересно.
Болела она долго.
Очень долго.
Севка молчком забрал вещи, попутно прихватив кое-что лишнее, ему не принадлежащее, и исчез.
В такой ситуации принято звать подругу, напиваться до чёртиков, безостановочно реветь, проклиная предателя, выдумывать план мести. Например, отдаться первому встречному.
Пить Люся не умела, подруги теперь не было и встречать никого не было желания.
Катастрофа!
Потом, на четвёртом месяце беременности, случился выкидыш. Наверно на нервной почве.
Стало ещё хуже. Просто невыносимо.
Тогда Людмила Альбертовна и сделала первый шаг к тому, чтобы превратиться в Люсифера.
Женщина не на шутку увлеклась профессиональным ростом.
Оказалось, что работу тоже можно любить.
Но была ещё и другая жизнь - вне стен фирмы.
Справляться с воспоминаниями, эмоциями и чувствами было мучительно трудно.
Людмила Альбертовна не могла победить желание быть просто счастливой женщиной, для чего необходимы подруги, а ещё лучше мужчина.
Но любой мужчина - это угроза измены и предательства, а от подруг и вовсе невозможно ждать порядочности.
Люсина личная жизнь протекала целиком и полностью в мечтах и грёзах.
Отказаться от любви и отношений оказалось проще, чем от игры возбуждённого фантазиями воображения.
Она шарахалась от каждого нового знакомства, но ждала и надеялась. Людмила Альбертовна мечтала когда-нибудь встретить мужчину, непохожего на Севку: надёжного, любящего и верного.
В то, что такие субъекты существуют, хотелось верить.
Люся постоянно примеряла на встречных мужчин роль возлюбленного. Иногда увлекалась настолько, что мысленно совершала на претендента штыковую атаку, представляя в объёме и красках сцену за сценой, вплоть до полного духовного и физического слияния.
Людмиле даже изредка удавалось довести себя до оргазма.
Правда, потом следовало опустошение и новый провал в депрессию.
Она пробовала ходить к психологу. Три раза.
Помешали аналитические способности: никто из них не имел опыта жизни, не был способен войти в резонанс с её проблемами, тем более помочь скорректировать девиантное поведение.
Так было и на этот раз: мужчина был сед, высок, с гордостью нёс идеальную осанку и привлекательную внешность, со вкусом одет, атлетически сложен, ясно и чётко выражал мысли, был улыбчив, внимателен и чуток.
Увы, он был сотрудником холдинга, которого Людмила Альбертовна проверяла.
Этот факт перечёркивал шанс познакомиться с идеалом, с мужчиной мечты: табу на сближение с персоналом фирмы было прописано в должностном контракте.
Как назло у Эдуарда Тимофеевича был тёплый приветливый взгляд, приятно волнующий голос и завораживающие жесты.
Людмила с трудом справилась с соблазном отправить в разделяющее их пространство сигнал SOS. Придать лицу сухое официальное выражение было почти невозможно, но она справилась.
Правда, невыносимо заметно дрожали руки и предательски сел голос.
Проверяемый был безупречно мил и уверенно спокоен.
- Мы нигде раньше не встречались, Людмила Альбертовна, - спросил Эдуард так, что у Люси свело судорогой горло, и подкосились ноги.
- Не думаю… нет. Не отвлекайтесь, Эдуард Тимофеевич, у меня ещё много вопросов.
- Задавайте же. Вам никто не говорил… вы изумительная женщина. Я в восторге. Не хочу показаться навязчивым… примите мою визитку… буду с нетерпением ждать звонка.
- Как вы смеете! Не в моих правилах знакомиться с сотрудниками.
- Я и не рассчитывал, просто попытался привлечь внимание. Вы правы, займёмся делом. Итак…
Ознакомившись с документами, сделав их ксерокопии, задав вопросы и получив ответы, Людмила Эдуардовна собрала всё со стола в кейс и вышла.
Эдуард Тимофеевич проводил до дверей, загадочно заглянул в глаза, расстроено вздохнул и поцеловал даме ручку, затем изобразил жестом, что набирает номер и приложил руку к груди.
У Люси кружилась голова, пол плавно уходил из-под ног. Эмоции устроили в голове и теле неприличный хоровод.
- Как жаль! Кажется это именно то, чего я тщетно искала столько лет. Почему всегда так? Так несправедливо…
Потом она закрутилась, выполняя привычные обязанности, и успокоилась.
Про Эдуарда Людмила вспомнила вечером. Облик мужчины не выходил из головы, будоражил воображение.
Люся пыталась смотреть телевизор, читать.
На экране и в текстах - везде маячил облик Эдуарда.
Это было невыносимо.
Что ещё хуже - он начал являться во сне с недвусмысленными речами, с навязчивыми ухаживаниями и рукосуйством.
Отказать ему во сне было невозможно.
Мужчина оказался настойчивым и удивительно нежным.
Так продолжалось до пятницы, когда Людмила Альбертовна лихорадочно вытряхнула из кейса содержимое в поисках заветной визитки.
Истомившись до предела, вечером с домашнего телефона женщина набрала номер Эдуарда.
Когда пошли гудки, она испугалась. Трубку, увы и ах, подняли сразу.
Это был его голос.
- Неужели про меня ещё кто-то помнит? Слушаю.
- Это Людмила Альбертовна.
- Внимательно слушаю. Что-то не так с проверкой?
- Ну, как бы, это… думаю нам нужно встретиться, поговорить.
- Есть причина?
- Да, то есть нет… не причина - повод. У меня день рождения… через месяц.
- Вот как! Поздравляю! В жизни раз бывает восемнадцать лет. С меня подарок.
- Приезжайте ко мне.
- Кхм-м… через месяц?
- Сегодня, сейчас. Приедете?
- Неожиданно. Страсть как приятно. Значит, сегодня…
- Да, сегодня.
- Кхм-м… диктуйте адрес. И это… вы будете одна?
- Да, конечно одна. В семь тридцать вас устроит?
- Договорились, милая Людмила Эдуардовна. Постараюсь вас не разочаровать. До скорой встречи.
Людмила поняла, что мужчина колеблется. Это рождало неприятные предчувствия, даже сомнения - правильно ли поступила?
Включать задний ход было поздно.
К назначенному сроку женщина едва успела приготовить и привести себя в порядок.
На душе противно скребли и дурниной выли дикие кошки, устроившие майский шабаш. Люся чувствовала себя пропущенным через эмульгатор мясным фаршем.
Два часа, пока вымокала в горячей воде с отдушками, пока сушила и укладывала волосы, накладывала макияж и придирчиво примеряла перед зеркалом наряды, Людмила задавала себе вопрос, - зачем?
Ответа не было.
Точнее, ответов было слишком много, чтобы в них разобраться.
Она стояла у окна в облегающем приталенном платье, подчёркивающем достоинства фигуры, лёгком и воздушном, почти невесомом, напряжённо всматривалась прохожих.
Прошло пять минут от назначенного времени. Эдуарда не было.
- Вот и хорошо. Ишь, раскатала губёшки. Не для тебя придёт весна, не для тебя Дон разольётся…
В это время раздался звонок в дверь.
- Извините, Людмила Альбертовна, пробки. Каюсь! Мне так неудобно… Прекрасно выглядите. Чем же я заслужил?
- Не смущайте меня, проходите.
- Вы ли это? Знаете, как вас кличут в стенах холдинга?
- В курсе. Это не важно. Я не такая. Сами увидите.
- Уже, уже вижу! Фея, Афродита. Так бы…
- Ну-ну, не шалите. Мы совсем незнакомы.
- Так в чём же дело. Сразу же и приступим.
- Не так скоро. Мне неловко. Чувствую себя пичугой, попавшей в силок.
- Тогда ваш ход. Простите, поторопился. Я ведь думал…
Эдуард раскрыл объёмную сумку с водкой, вином и деликатесами.
- Вот, моя, так сказать, доля. И подарок вам.
От вина и замечательного настроения Людмила порозовела, расслабилась.
Всё было как нельзя лучше: никакой неловкости.
С Эдиком было настолько легко, словно они были знакомы целую вечность.
Незаметно за разговорами минула полночь. Мужчина непринуждённо, пространно и интересно рассказывал о себе, о друзьях, о работе, словно не думал покидать эту квартиру.
Он не был пьян, не лез с вольностями, не говорил банальностей.
- Я так рад, что ты мне позвонила. Давно так не отдыхал. Ты прелесть, - вдруг сказал Эдуард, поглаживая Люсину руку.
- Как думаешь - мне не пора?
Утром утомлённые любовники как семейная пара пили чай с пирожными, облизывали друг другу крем с губ, непринуждённо ворковали, смеялись, обнимались. Потом темпераментно, со вкусом кувыркались в кровати.
Около двенадцати дня Эдуард прижал к груди окончательно размякшую, поверившую в возможное счастья Людмилу, - мне пора, дорогая. Встреча с коллегой. Я обещал, извини.
- Вечером ждать?
- Не люблю обещать зря. Как получится. У бога дней много.
Звонок телефона раздался, когда она разомлевшая, но довольная отмокала в ванне.
Вылезать из зоны комфорта не хотелось, но трель была настойчива.
- Добрый день, Людмила Альбертовна.
- Слушаю вас.
- Это правильно. Я Марина, жена Эдика.
- Кто!?
- Вы не ослышались, дорогуша. Не пугайтесь, я без претензий, развлекайтесь на здоровье, только ни на что не рассчитывайте. Он мой.
- Это как? Ваш муж ночует у другой женщины, и вы так запросто об этом говорите? Я вам не верю.
- Дать ему трубку? Откуда, как вы думаете, я знаю этот номер, как вас зовут? Если вы не в курсе: в мужском организме, сердце - не единственный орган, которому не прикажешь. Я физиолог, поэтому говорю об этом спокойно.
- Почему он меня не предупредил?
- Господи, зачем? Вы же сами его пригласили. Разве не ясно, для чего одинокая женщина флиртует, с какой целью призывает в альков мужчину? Считайте, что Эдик оказал вам услугу, а вы ему. Он у меня влюбчивый. Вы, милая, очень ему понравились.
- У меня такое ощущение, словно вывалялась в дерьме. Не звоните мне больше. И ему скажите, что не хочу его больше видеть.
- Как знаете.
Людмила долго ходила туда-сюда по комнате, как медведь в клетке, не в силах переварить то, что произошло, потом разревелась.
Она чувствовала себя маленькой девочкой, которую опять обманули.
В офисе миловидную и симпатичную с большущими выразительными глазами даму в расцвете бальзаковского возраста со спины выглядящую вдвое моложе за глаза называли Люсифером.
Людмила Альбертовна знала об этом и не сердилась.
Такая уж работа - аудитор.
Не имеет она права на службе расслабляться: входить в положение, проявлять сострадание. Сближаться и дружить с сотрудниками - тем более.
На самом деле она добродушная и отзывчивая.
Да, ответственная. Да, строгая и исполнительная, но совсем не злая.
Работу свою Людмила любит и ценит.
Так вышло, что личная жизнь у неё не складывается. Оттого и служебное рвение, что больше не на что отвлечься от тревожно гнетущего одиночества, избавиться от которого никак не получается.
Очень не хочется женщине чувствовать безысходность положения, отчуждение и обречённость.
С точки зрения окружающих она “в шоколаде”.
- Мне бы такую зарплату и её возможности, - завистливо шепчет очередная любительница интриг и сплетен, - я бы себе такого отхватила…
- Люсифер, - вторит ей обиженная результатом проверки товарка.
Кто бы знал, что у Люси на душе.
Она когда-то была безмерно счастлива, хотя жила в то замечательное время гораздо скромнее, чем эти несчастные болтушки.
Влюбилась она тогда, первый и единственный раз: словно нечаянно по ту сторону киноэкрана попала.
Как Сева любил, как ухаживал.
Голова шла кругом.
Как же было замечательно, как сладко - словами не передать.
Жизнь казалась бесконечной ярко иллюстрированной сказкой.
Экранизация заколдованных сценических декораций и романтического спектакля в ароматных цветочно-медовых традициях продолжалась почти год.
Спектакль был любительский, с множеством неудачных репетиций и творческих поисков, но не это главное: любовь окрыляла.
Потом была самая настоящая свадьба: множество гостей, белое платье, фата, танец.
На этом всё.
Севка прямо на торжестве начал волочиться за подружкой Людмилы - обаятельной юной прелестницей, по совместительству свидетельницей Машенькой Зуевой.
Всё бы ничего: коварное действие шампанского, возбуждающее напряжение момента, атмосфера безудержного веселья.
Машка была великолепна.
Вот только…
Флирт незаметно для Людмилы из развлечения превратился в увлечение.
Слишком уж нескромно вёл себя новоиспечённый муж по отношению к подруге.
А та подыгрывала.
Или…
Лучше бы Люська не заходила в ту злополучную подсобку.
Фантазировать на тему адюльтера, что-то додумывать, не было необходимости: Севка заканчивал мощными толчками шокирующий процесс, Машка с живописно раскинутыми в стороны ногами стонала.
Что было потом, Людмила не видела: не интересно.
Болела она долго.
Очень долго.
Севка молчком забрал вещи, попутно прихватив кое-что лишнее, ему не принадлежащее, и исчез.
В такой ситуации принято звать подругу, напиваться до чёртиков, безостановочно реветь, проклиная предателя, выдумывать план мести. Например, отдаться первому встречному.
Пить Люся не умела, подруги теперь не было и встречать никого не было желания.
Катастрофа!
Потом, на четвёртом месяце беременности, случился выкидыш. Наверно на нервной почве.
Стало ещё хуже. Просто невыносимо.
Тогда Людмила Альбертовна и сделала первый шаг к тому, чтобы превратиться в Люсифера.
Женщина не на шутку увлеклась профессиональным ростом.
Оказалось, что работу тоже можно любить.
Но была ещё и другая жизнь - вне стен фирмы.
Справляться с воспоминаниями, эмоциями и чувствами было мучительно трудно.
Людмила Альбертовна не могла победить желание быть просто счастливой женщиной, для чего необходимы подруги, а ещё лучше мужчина.
Но любой мужчина - это угроза измены и предательства, а от подруг и вовсе невозможно ждать порядочности.
Люсина личная жизнь протекала целиком и полностью в мечтах и грёзах.
Отказаться от любви и отношений оказалось проще, чем от игры возбуждённого фантазиями воображения.
Она шарахалась от каждого нового знакомства, но ждала и надеялась. Людмила Альбертовна мечтала когда-нибудь встретить мужчину, непохожего на Севку: надёжного, любящего и верного.
В то, что такие субъекты существуют, хотелось верить.
Люся постоянно примеряла на встречных мужчин роль возлюбленного. Иногда увлекалась настолько, что мысленно совершала на претендента штыковую атаку, представляя в объёме и красках сцену за сценой, вплоть до полного духовного и физического слияния.
Людмиле даже изредка удавалось довести себя до оргазма.
Правда, потом следовало опустошение и новый провал в депрессию.
Она пробовала ходить к психологу. Три раза.
Помешали аналитические способности: никто из них не имел опыта жизни, не был способен войти в резонанс с её проблемами, тем более помочь скорректировать девиантное поведение.
Так было и на этот раз: мужчина был сед, высок, с гордостью нёс идеальную осанку и привлекательную внешность, со вкусом одет, атлетически сложен, ясно и чётко выражал мысли, был улыбчив, внимателен и чуток.
Увы, он был сотрудником холдинга, которого Людмила Альбертовна проверяла.
Этот факт перечёркивал шанс познакомиться с идеалом, с мужчиной мечты: табу на сближение с персоналом фирмы было прописано в должностном контракте.
Как назло у Эдуарда Тимофеевича был тёплый приветливый взгляд, приятно волнующий голос и завораживающие жесты.
Людмила с трудом справилась с соблазном отправить в разделяющее их пространство сигнал SOS. Придать лицу сухое официальное выражение было почти невозможно, но она справилась.
Правда, невыносимо заметно дрожали руки и предательски сел голос.
Проверяемый был безупречно мил и уверенно спокоен.
- Мы нигде раньше не встречались, Людмила Альбертовна, - спросил Эдуард так, что у Люси свело судорогой горло, и подкосились ноги.
- Не думаю… нет. Не отвлекайтесь, Эдуард Тимофеевич, у меня ещё много вопросов.
- Задавайте же. Вам никто не говорил… вы изумительная женщина. Я в восторге. Не хочу показаться навязчивым… примите мою визитку… буду с нетерпением ждать звонка.
- Как вы смеете! Не в моих правилах знакомиться с сотрудниками.
- Я и не рассчитывал, просто попытался привлечь внимание. Вы правы, займёмся делом. Итак…
Ознакомившись с документами, сделав их ксерокопии, задав вопросы и получив ответы, Людмила Эдуардовна собрала всё со стола в кейс и вышла.
Эдуард Тимофеевич проводил до дверей, загадочно заглянул в глаза, расстроено вздохнул и поцеловал даме ручку, затем изобразил жестом, что набирает номер и приложил руку к груди.
У Люси кружилась голова, пол плавно уходил из-под ног. Эмоции устроили в голове и теле неприличный хоровод.
- Как жаль! Кажется это именно то, чего я тщетно искала столько лет. Почему всегда так? Так несправедливо…
Потом она закрутилась, выполняя привычные обязанности, и успокоилась.
Про Эдуарда Людмила вспомнила вечером. Облик мужчины не выходил из головы, будоражил воображение.
Люся пыталась смотреть телевизор, читать.
На экране и в текстах - везде маячил облик Эдуарда.
Это было невыносимо.
Что ещё хуже - он начал являться во сне с недвусмысленными речами, с навязчивыми ухаживаниями и рукосуйством.
Отказать ему во сне было невозможно.
Мужчина оказался настойчивым и удивительно нежным.
Так продолжалось до пятницы, когда Людмила Альбертовна лихорадочно вытряхнула из кейса содержимое в поисках заветной визитки.
Истомившись до предела, вечером с домашнего телефона женщина набрала номер Эдуарда.
Когда пошли гудки, она испугалась. Трубку, увы и ах, подняли сразу.
Это был его голос.
- Неужели про меня ещё кто-то помнит? Слушаю.
- Это Людмила Альбертовна.
- Внимательно слушаю. Что-то не так с проверкой?
- Ну, как бы, это… думаю нам нужно встретиться, поговорить.
- Есть причина?
- Да, то есть нет… не причина - повод. У меня день рождения… через месяц.
- Вот как! Поздравляю! В жизни раз бывает восемнадцать лет. С меня подарок.
- Приезжайте ко мне.
- Кхм-м… через месяц?
- Сегодня, сейчас. Приедете?
- Неожиданно. Страсть как приятно. Значит, сегодня…
- Да, сегодня.
- Кхм-м… диктуйте адрес. И это… вы будете одна?
- Да, конечно одна. В семь тридцать вас устроит?
- Договорились, милая Людмила Эдуардовна. Постараюсь вас не разочаровать. До скорой встречи.
Людмила поняла, что мужчина колеблется. Это рождало неприятные предчувствия, даже сомнения - правильно ли поступила?
Включать задний ход было поздно.
К назначенному сроку женщина едва успела приготовить и привести себя в порядок.
На душе противно скребли и дурниной выли дикие кошки, устроившие майский шабаш. Люся чувствовала себя пропущенным через эмульгатор мясным фаршем.
Два часа, пока вымокала в горячей воде с отдушками, пока сушила и укладывала волосы, накладывала макияж и придирчиво примеряла перед зеркалом наряды, Людмила задавала себе вопрос, - зачем?
Ответа не было.
Точнее, ответов было слишком много, чтобы в них разобраться.
Она стояла у окна в облегающем приталенном платье, подчёркивающем достоинства фигуры, лёгком и воздушном, почти невесомом, напряжённо всматривалась прохожих.
Прошло пять минут от назначенного времени. Эдуарда не было.
- Вот и хорошо. Ишь, раскатала губёшки. Не для тебя придёт весна, не для тебя Дон разольётся…
В это время раздался звонок в дверь.
- Извините, Людмила Альбертовна, пробки. Каюсь! Мне так неудобно… Прекрасно выглядите. Чем же я заслужил?
- Не смущайте меня, проходите.
- Вы ли это? Знаете, как вас кличут в стенах холдинга?
- В курсе. Это не важно. Я не такая. Сами увидите.
- Уже, уже вижу! Фея, Афродита. Так бы…
- Ну-ну, не шалите. Мы совсем незнакомы.
- Так в чём же дело. Сразу же и приступим.
- Не так скоро. Мне неловко. Чувствую себя пичугой, попавшей в силок.
- Тогда ваш ход. Простите, поторопился. Я ведь думал…
Эдуард раскрыл объёмную сумку с водкой, вином и деликатесами.
- Вот, моя, так сказать, доля. И подарок вам.
От вина и замечательного настроения Людмила порозовела, расслабилась.
Всё было как нельзя лучше: никакой неловкости.
С Эдиком было настолько легко, словно они были знакомы целую вечность.
Незаметно за разговорами минула полночь. Мужчина непринуждённо, пространно и интересно рассказывал о себе, о друзьях, о работе, словно не думал покидать эту квартиру.
Он не был пьян, не лез с вольностями, не говорил банальностей.
- Я так рад, что ты мне позвонила. Давно так не отдыхал. Ты прелесть, - вдруг сказал Эдуард, поглаживая Люсину руку.
- Как думаешь - мне не пора?
Утром утомлённые любовники как семейная пара пили чай с пирожными, облизывали друг другу крем с губ, непринуждённо ворковали, смеялись, обнимались. Потом темпераментно, со вкусом кувыркались в кровати.
Около двенадцати дня Эдуард прижал к груди окончательно размякшую, поверившую в возможное счастья Людмилу, - мне пора, дорогая. Встреча с коллегой. Я обещал, извини.
- Вечером ждать?
- Не люблю обещать зря. Как получится. У бога дней много.
Звонок телефона раздался, когда она разомлевшая, но довольная отмокала в ванне.
Вылезать из зоны комфорта не хотелось, но трель была настойчива.
- Добрый день, Людмила Альбертовна.
- Слушаю вас.
- Это правильно. Я Марина, жена Эдика.
- Кто!?
- Вы не ослышались, дорогуша. Не пугайтесь, я без претензий, развлекайтесь на здоровье, только ни на что не рассчитывайте. Он мой.
- Это как? Ваш муж ночует у другой женщины, и вы так запросто об этом говорите? Я вам не верю.
- Дать ему трубку? Откуда, как вы думаете, я знаю этот номер, как вас зовут? Если вы не в курсе: в мужском организме, сердце - не единственный орган, которому не прикажешь. Я физиолог, поэтому говорю об этом спокойно.
- Почему он меня не предупредил?
- Господи, зачем? Вы же сами его пригласили. Разве не ясно, для чего одинокая женщина флиртует, с какой целью призывает в альков мужчину? Считайте, что Эдик оказал вам услугу, а вы ему. Он у меня влюбчивый. Вы, милая, очень ему понравились.
- У меня такое ощущение, словно вывалялась в дерьме. Не звоните мне больше. И ему скажите, что не хочу его больше видеть.
- Как знаете.
Людмила долго ходила туда-сюда по комнате, как медведь в клетке, не в силах переварить то, что произошло, потом разревелась.
Она чувствовала себя маленькой девочкой, которую опять обманули.