Око за око
История о любви и измене, продолжение которой я не знаю
Короткую командировку в Карелию, где жила моя подруга по институту, Аннушка Шульгина, теперь уже Осипова, я намеренно подгадал так, чтобы пообщаться с ней в выходные.
Это совсем не то, что вы подумали.
Анюта, староста курса, была к тому же непременным организатором всех туристических слётов, конкурсов бардовских песен у костра и заядлым рыболовом.
Наша дружба началась именно с этих увлечений.
Мы переписывались, перезванивались, делились впечатлениями.
В Карелии я ещё не был, поэтому ожидал от поездки позитивных впечатлений и много чего ещё, включая обещанную поездку с Аннушкой на водопады, мраморные карьеры и рыбалку с ночёвкой в лесной хижине.
Понятно, что я был счастлив.
Неделя в гостях пролетела как один день.
Аннушка оказалась женщиной разведённой, хотя на образе жизни¸ привычках и склонностях это событие не сказалось.
Несмотря на это, остановился я в гостинице: никогда не имел склонности к адюльтеру и не любил стеснять людей.
Сохранять и поддерживать хорошие отношения можно лишь на определённой дистанции, которая предполагает обязательное соблюдение неприкосновенности личного пространства.
На моих глазах десятки раз разрушались дружеские и романтические отношения лишь потому, что кто-то кого-то пустил пастись на зелёную травку глубоко интимной нивы.
Увы, личный эгоизм - болезнь неизлечимая. Маленькие секреты, доверенные лучшему другу или любимому, запросто превращаются в оружие массового поражения.
Конечно, Аннушка была мне крайне симпатична, причём не только по причине приятной внешности, живости характера и схожих интересов.
Некогда у нас было небольшое романтическое приключение.
Да, было дело…
Увлеклись, даже целовались.
Потом появился Генка Осипов.
Отбил.
Так вот, как я и говорил, Аннушка предлагала сразу поселиться у неё, но ведь я женат, этим всё сказано.
Понятно, что просидели мы с ней по приезде за рюмкой чая чуть не до утра.
Анюта намекала, что остаться, означает согласие вспомнить, что мы не только друзья.
Я извинился. Анюта поняла.
Всё-таки на прощание я её поцеловал.
Один разочек.
В поезде у меня была масса времени поразмыслить о жизни.
Аннушка, прощаясь, так бесхитростно, так искренне демонстрировала свои чувства, что всколыхнула ностальгические воспоминания.
Я лежал с закрытыми глазами, вызывая в памяти живые сентиментальные переживания тех лет, воспроизводил, словно наяву, события, фрагменты разговоров, запахи, звуки, ощущения.
Конечно, приятно было вспоминать обо всём этом, но дома меня ждала жена, Люся, с которой я счастливо прожил одиннадцать лет.
У нас рос замечательный сын.
Обалдуй, конечно, но это возрастное, временное явление.
Я ведь люблю их, очень люблю.
На этой трогательной ноте я и приехал домой.
Соскучился - жуть.
Настроение, навеянное воспоминаниями и приятной поездкой, было замечательное: лирическое, игривое.
Хотелось поделиться с женой впечатлениями и непременно отметить приезд.
Красное вино, коньяк, мясные и рыбные деликатесы: сэкономленных командировочных хватило на всё.
Я напевал под нос, - сердце, тебе не хочется покоя! Сердце, как хорошо на свете жить! Сердце, как хорошо, что ты такое! Спасибо сердце, что ты умеешь так любить!
- Пабам, - хотел было сказать я, тихонечко открыв квартиру, но увидел нечто настораживающее.
Прокравшись на цыпочках до дверей комнаты, я едва не закричал.
Думал, что такие страсти бывают лишь во второсортных сериалах, но нет, это происходило наяву.
Скачки были в самом разгаре. Жена играла роль жокея, страстно подгоняла жеребца невообразимыми стонами, чего между нами никогда не бывало.
Первой реакцией было выкрикнуть “тпру!”, но я сдержался.
Нужно было обмозговать, проанализировать чересчур пикантную ситуацию, которая не могла содержать в себе варианты объяснений.
Это измена и ничего кроме неё.
Я ругал себя последними словами за то, что не догадался позвонить, отстучать телеграмму, сообщить время приезда.
Лучше бы мне ничего этого не видеть.
Мысли в голове проворачивались с трудом.
Не знаю, что мной в тот момент руководило, но я тихо ретировался, не оставив следов посещения и снял на сутки номер в гостинице.
Нужно было основательно подумать.
Было о чём.
Аргументов за то, чтобы оставить всё, как есть, было три: я не мог вот так “с бухты-барахты” разлюбить Люсю, хоть она и предатель; у нас семья, сын; изменение социального статуса равносильно пожару - менять придётся всё, а итог сомнителен.
Я был раздосадован, взбешён. Мне было больно.
Напрашивались мысли о возмездии, о компенсации морального увечья, о вариантах наказания порочной супружницы.
Нанесённая мне рана кровоточила, саднила.
Требовалось срочное лечение.
Ничего лучше, чем вино и водка, придумать не вышло.
Я жалел себя. Я страдал. Я готов был покончить с собой.
- За что, - кричало уязвлённое самолюбие!!!
Спиртное, однако, не пошло.
Зато, родилась идея выплеснуть чувства и мысли на бумагу.
Праведное негодование: обида, гнев и презрение к коварной женщине водили моей рукой, создавая, строчку за строчкой, шедевр эпистолярного жанра, в котором над нашими с супругой отношениями проносились ураганы, штормы и грозы.
Было исписано убористым почерком с десяток листов, когда я понял, что иссяк.
В душе не осталось ничего.
Похоже, лимит возмущения был исчерпан до дна.
Ладно, подумал я, письмо отправить всегда успею.
Что, если рассмотреть вопрос с другого ракурса?
Например - справедливое возмездие.
Минус на минус, так утверждает математика, даёт плюс.
Если я изменю в ответ, будет ли это значить, что мы квиты? Станет ли мне легче от осознания отмщения, пусть даже таким экстравагантным способом?
На этой мысли я заснул, а когда очнулся и привёл себя в порядок, позвонил жене и радостно сообщил ей, что приеду сегодня.
Вот это поворот, скажет читатель.
Что есть.
Люсьен встретила меня хлебом-солью: искренне радовалась моему приезду, мурлыкала и ластилась, как кошка в охоте, светилась от счастья.
Сколько я ни наблюдал, не мог обнаружить и тени лицемерия в её поведении.
Люсенька улыбалась, возбуждённо щебетала, не забывая повторять, как сильно соскучилась, присаживалась ко мне на колени и целовала, целовала.
Я не верил собственным органам чувств, включая интуицию, которая или талантливо обманывала, смело воспроизводя заученную роль, или искренне ошибалась.
Жена всё так же любила меня, это было бесспорно.
Как же так? Я собственными глазами видел интимный поединок, чётко слышал чавкающие звуки, чувственные стоны.
Списать свершившуюся на моих глазах супружескую неверность на действие галлюциногенов, на временное помутнение рассудка или провал в другую реальность, попросту нелепо.
Клянусь, я не спал в тот момент, не был под действием ЛСД или кокаина, не ел даже половины грамма ядовитых грибов.
Но любящая жена - вот она: смотрит на меня доверчивым оленьим взором, обнимает, радуется.
Сомнения были, но силы сопротивляться очевидному желанию плоти иссякли.
Что было дальше и вовсе не поддаётся описанию: Люся удивила меня энтузиазмом, напором, неиссякаемой страстью, неутомимой мощью древнейшего из инстинктов, дикой ненасытностью.
Она ли сейчас кувыркается со мной в постели, недоумевал я, пытаясь найти отличия, несоответствия с той женщиной, которую оставил в нашей общей квартире перед поездкой в командировку?
В перерывах между раундами интимного единоборства я незаметно, но очень внимательно рассматривал те маленькие особенности её индивидуальной анатомии, которые отличали Люсю от любой другой особи.
Всё было на месте: шрам в виде латинской буквы V на левом бедре, шов после удаления аппендикса, родинка подмышкой, следы от прививки оспы, даже сломанный недавно ноготь указательного пальчика.
Это была она и не она.
Как же я сейчас любил эту милую чертовку!
Утром я был вынужден отнести свои эмоции, поступки и мысли к категории сна разума, который, как известно, способен на всё: создавать, как омерзительных чудовищ, так и персонажей волшебных сказок.
Колдовство семейного единства и любовные оргии продолжались целую неделю.
Я любил свою жену и не собирался с ней расставаться.
Однако…
Однако, я пока не был отмщён.
Это расстраивало.
Необходимо было что-либо предпринять, чтобы успокоить взбудораженное эго, которое горячилось, требовало сатисфакции.
Уравновесить моё душевное состояние, успокоить обидное положение винторогого оленя, что само по себе унизительно пытало психику, могла только зеркальная измена: око за око.
Нервная система дребезжала, как старый маразматик скрипела суставами обиженных нейронных связей, впечатлительное бессознательное страдало от задетого самолюбия, которое капало на мозги, давило на ментальные кнопки, требовало действовать.
Всё это время я был возбуждён сверх меры. Это состояние напрягало.
Что я сделал? Ни за что не догадаетесь.
Я позвонил Аннушке и всё-всё рассказал ей.
Подруга довольно долго молчала, потом односложно сказала, - приезжай!
Короткую командировку в Карелию, где жила моя подруга по институту, Аннушка Шульгина, теперь уже Осипова, я намеренно подгадал так, чтобы пообщаться с ней в выходные.
Это совсем не то, что вы подумали.
Анюта, староста курса, была к тому же непременным организатором всех туристических слётов, конкурсов бардовских песен у костра и заядлым рыболовом.
Наша дружба началась именно с этих увлечений.
Мы переписывались, перезванивались, делились впечатлениями.
В Карелии я ещё не был, поэтому ожидал от поездки позитивных впечатлений и много чего ещё, включая обещанную поездку с Аннушкой на водопады, мраморные карьеры и рыбалку с ночёвкой в лесной хижине.
Понятно, что я был счастлив.
Неделя в гостях пролетела как один день.
Аннушка оказалась женщиной разведённой, хотя на образе жизни¸ привычках и склонностях это событие не сказалось.
Несмотря на это, остановился я в гостинице: никогда не имел склонности к адюльтеру и не любил стеснять людей.
Сохранять и поддерживать хорошие отношения можно лишь на определённой дистанции, которая предполагает обязательное соблюдение неприкосновенности личного пространства.
На моих глазах десятки раз разрушались дружеские и романтические отношения лишь потому, что кто-то кого-то пустил пастись на зелёную травку глубоко интимной нивы.
Увы, личный эгоизм - болезнь неизлечимая. Маленькие секреты, доверенные лучшему другу или любимому, запросто превращаются в оружие массового поражения.
Конечно, Аннушка была мне крайне симпатична, причём не только по причине приятной внешности, живости характера и схожих интересов.
Некогда у нас было небольшое романтическое приключение.
Да, было дело…
Увлеклись, даже целовались.
Потом появился Генка Осипов.
Отбил.
Так вот, как я и говорил, Аннушка предлагала сразу поселиться у неё, но ведь я женат, этим всё сказано.
Понятно, что просидели мы с ней по приезде за рюмкой чая чуть не до утра.
Анюта намекала, что остаться, означает согласие вспомнить, что мы не только друзья.
Я извинился. Анюта поняла.
Всё-таки на прощание я её поцеловал.
Один разочек.
В поезде у меня была масса времени поразмыслить о жизни.
Аннушка, прощаясь, так бесхитростно, так искренне демонстрировала свои чувства, что всколыхнула ностальгические воспоминания.
Я лежал с закрытыми глазами, вызывая в памяти живые сентиментальные переживания тех лет, воспроизводил, словно наяву, события, фрагменты разговоров, запахи, звуки, ощущения.
Конечно, приятно было вспоминать обо всём этом, но дома меня ждала жена, Люся, с которой я счастливо прожил одиннадцать лет.
У нас рос замечательный сын.
Обалдуй, конечно, но это возрастное, временное явление.
Я ведь люблю их, очень люблю.
На этой трогательной ноте я и приехал домой.
Соскучился - жуть.
Настроение, навеянное воспоминаниями и приятной поездкой, было замечательное: лирическое, игривое.
Хотелось поделиться с женой впечатлениями и непременно отметить приезд.
Красное вино, коньяк, мясные и рыбные деликатесы: сэкономленных командировочных хватило на всё.
Я напевал под нос, - сердце, тебе не хочется покоя! Сердце, как хорошо на свете жить! Сердце, как хорошо, что ты такое! Спасибо сердце, что ты умеешь так любить!
- Пабам, - хотел было сказать я, тихонечко открыв квартиру, но увидел нечто настораживающее.
Прокравшись на цыпочках до дверей комнаты, я едва не закричал.
Думал, что такие страсти бывают лишь во второсортных сериалах, но нет, это происходило наяву.
Скачки были в самом разгаре. Жена играла роль жокея, страстно подгоняла жеребца невообразимыми стонами, чего между нами никогда не бывало.
Первой реакцией было выкрикнуть “тпру!”, но я сдержался.
Нужно было обмозговать, проанализировать чересчур пикантную ситуацию, которая не могла содержать в себе варианты объяснений.
Это измена и ничего кроме неё.
Я ругал себя последними словами за то, что не догадался позвонить, отстучать телеграмму, сообщить время приезда.
Лучше бы мне ничего этого не видеть.
Мысли в голове проворачивались с трудом.
Не знаю, что мной в тот момент руководило, но я тихо ретировался, не оставив следов посещения и снял на сутки номер в гостинице.
Нужно было основательно подумать.
Было о чём.
Аргументов за то, чтобы оставить всё, как есть, было три: я не мог вот так “с бухты-барахты” разлюбить Люсю, хоть она и предатель; у нас семья, сын; изменение социального статуса равносильно пожару - менять придётся всё, а итог сомнителен.
Я был раздосадован, взбешён. Мне было больно.
Напрашивались мысли о возмездии, о компенсации морального увечья, о вариантах наказания порочной супружницы.
Нанесённая мне рана кровоточила, саднила.
Требовалось срочное лечение.
Ничего лучше, чем вино и водка, придумать не вышло.
Я жалел себя. Я страдал. Я готов был покончить с собой.
- За что, - кричало уязвлённое самолюбие!!!
Спиртное, однако, не пошло.
Зато, родилась идея выплеснуть чувства и мысли на бумагу.
Праведное негодование: обида, гнев и презрение к коварной женщине водили моей рукой, создавая, строчку за строчкой, шедевр эпистолярного жанра, в котором над нашими с супругой отношениями проносились ураганы, штормы и грозы.
Было исписано убористым почерком с десяток листов, когда я понял, что иссяк.
В душе не осталось ничего.
Похоже, лимит возмущения был исчерпан до дна.
Ладно, подумал я, письмо отправить всегда успею.
Что, если рассмотреть вопрос с другого ракурса?
Например - справедливое возмездие.
Минус на минус, так утверждает математика, даёт плюс.
Если я изменю в ответ, будет ли это значить, что мы квиты? Станет ли мне легче от осознания отмщения, пусть даже таким экстравагантным способом?
На этой мысли я заснул, а когда очнулся и привёл себя в порядок, позвонил жене и радостно сообщил ей, что приеду сегодня.
Вот это поворот, скажет читатель.
Что есть.
Люсьен встретила меня хлебом-солью: искренне радовалась моему приезду, мурлыкала и ластилась, как кошка в охоте, светилась от счастья.
Сколько я ни наблюдал, не мог обнаружить и тени лицемерия в её поведении.
Люсенька улыбалась, возбуждённо щебетала, не забывая повторять, как сильно соскучилась, присаживалась ко мне на колени и целовала, целовала.
Я не верил собственным органам чувств, включая интуицию, которая или талантливо обманывала, смело воспроизводя заученную роль, или искренне ошибалась.
Жена всё так же любила меня, это было бесспорно.
Как же так? Я собственными глазами видел интимный поединок, чётко слышал чавкающие звуки, чувственные стоны.
Списать свершившуюся на моих глазах супружескую неверность на действие галлюциногенов, на временное помутнение рассудка или провал в другую реальность, попросту нелепо.
Клянусь, я не спал в тот момент, не был под действием ЛСД или кокаина, не ел даже половины грамма ядовитых грибов.
Но любящая жена - вот она: смотрит на меня доверчивым оленьим взором, обнимает, радуется.
Сомнения были, но силы сопротивляться очевидному желанию плоти иссякли.
Что было дальше и вовсе не поддаётся описанию: Люся удивила меня энтузиазмом, напором, неиссякаемой страстью, неутомимой мощью древнейшего из инстинктов, дикой ненасытностью.
Она ли сейчас кувыркается со мной в постели, недоумевал я, пытаясь найти отличия, несоответствия с той женщиной, которую оставил в нашей общей квартире перед поездкой в командировку?
В перерывах между раундами интимного единоборства я незаметно, но очень внимательно рассматривал те маленькие особенности её индивидуальной анатомии, которые отличали Люсю от любой другой особи.
Всё было на месте: шрам в виде латинской буквы V на левом бедре, шов после удаления аппендикса, родинка подмышкой, следы от прививки оспы, даже сломанный недавно ноготь указательного пальчика.
Это была она и не она.
Как же я сейчас любил эту милую чертовку!
Утром я был вынужден отнести свои эмоции, поступки и мысли к категории сна разума, который, как известно, способен на всё: создавать, как омерзительных чудовищ, так и персонажей волшебных сказок.
Колдовство семейного единства и любовные оргии продолжались целую неделю.
Я любил свою жену и не собирался с ней расставаться.
Однако…
Однако, я пока не был отмщён.
Это расстраивало.
Необходимо было что-либо предпринять, чтобы успокоить взбудораженное эго, которое горячилось, требовало сатисфакции.
Уравновесить моё душевное состояние, успокоить обидное положение винторогого оленя, что само по себе унизительно пытало психику, могла только зеркальная измена: око за око.
Нервная система дребезжала, как старый маразматик скрипела суставами обиженных нейронных связей, впечатлительное бессознательное страдало от задетого самолюбия, которое капало на мозги, давило на ментальные кнопки, требовало действовать.
Всё это время я был возбуждён сверх меры. Это состояние напрягало.
Что я сделал? Ни за что не догадаетесь.
Я позвонил Аннушке и всё-всё рассказал ей.
Подруга довольно долго молчала, потом односложно сказала, - приезжай!