Неста Вебстер, Тайные общества и Подрывные движения, Предисловие
"В Италии есть сила, о которой мы редко упоминаем в этом Доме… Я имею в виду тайные общества… Бесполезно отрицать, потому что невозможно скрыть, что большая часть Европы - вся Италия и Франция и большая часть Германии, не говоря уже о других странах, покрыта сетью этих тайных обществ, точно так же, как поверхности земли теперь покрыты железными дорогами. А каковы их цели? Они не пытаются их скрыть. Они не хотят конституционного правления; им не нужно улучшение наших учреждений… они хотят изменить законы о земле, изгнав нынешних ее владельцев, и положить конец церковным учреждениям. Некоторые из них могут пойти дальше…"
Бенджамин Дизраэли, выступление в Палате общин, 14 июля 1856 года.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Мне очень жаль, что я до сих пор не смогла продолжить серию исследований о Французской революции, первые два тома которой составили "Шевалье де Буффлер" (1910) и "Французская революция: исследование демократии" (1919). Состояние мира в конце Великой войны, казалось, требовало исследования нынешней фазы революционного движения, отсюда моя попытка проследить его ход вплоть до современности во "Всемирной революции" (1921). И теперь, прежде чем вернуться к этому первому катаклизму [Французской революции], я почувствовала побуждение посвятить еще одну книгу Революции в целом, углубившись на этот раз в прошлое, чтобы проследить его истоки с первого века Христианской эры. Ибо только путем общего обзора движения можно понять причины любой его конкретной фазы.
Французская революция возникла не просто из условий или идей, характерных для XVIII века, равно как и Большевистская революция не возникла из политических и социальных условий в России или учения Карла Маркса. Оба эти взрыва были вызваны силами, которые, пользуясь народными страданиями и недовольством, давно готовились для нападения не только на христианство, но и на весь общественный и моральный порядок.
Важно заметить, с каким негодованием эта точка зрения была встречена в определенных кругах. Когда я впервые начала писать о революции, один известный лондонский издатель сказал мне: "Помните, что если вы встанете на контрреволюционную линию, то весь литературный мир будет против вас". Мне показалось это странным. Почему литературный мир должен сочувствовать движению, которое со времен Французской революции всегда было направлено против литературы, искусства и науки и открыто провозглашало своей целью возвеличить работников физического труда над интеллигенцией? "Писатели должны быть запрещены как самые опасные враги народа", - сказал Робеспьер; его коллега Дюма сказал, что все умные люди должны быть гильотинированы. "Была организована система преследования талантливых людей.... На улицах Парижа они кричали: Остерегайтесь этого человека, ибо он написал книгу!" [1] Точно такая же политика проводилась и в России. При умеренном социализме в Германии на чердаках голодают профессора, а не "народ". Между тем вся пресса нашей страны пропитана подрывными влияниями. Не только в узкопартийных работах, но и в школьных учебниках по истории и литературе Эдмунда Бёрка упрекают в том, что он предостерегал нас от Французской революции, а панегирик революции Томаса Карлейля вызывает аплодисменты. В то время как критики хватаются за каждую оплошность антиреволюционного писателя и выставляют ее в качестве примера целого, вопиющие ошибки не только в выводах, но и в фактах остаются незамеченными, если они совершены сторонником революции. Принцип, изложенный Колло д'Эрбуа, по-прежнему в силе: "Все позволено тому, кто действует в интересах революции".
Примечания:
Эдмунд Бёрк (1729-1797) - британский парламентарий, публицист эпохи Просвещения, родоначальник идеологии консерватизма. Бёрк был сторонником укрепления добродетелей в обществе и важности религиозных институтов для моральной стабильности и блага государства.
Томас Карлейль (1795-1881) - британский писатель, историк и философ, автор многотомника "Французская революция" (1837). Исповедовал романтический культ героев - исключительных личностей вроде Наполеона, которые своими делами исполняют божественное предначертание и двигают человечество вперёд, возвышаясь над толпой ограниченных обывателей.
Жан-Мари Колло д’Эрбуа (1749-1796) - французский актёр и драматург, деятель Французской революции.
Все это не было мне известно, когда я приступала к своей работе. Я знала, что французские писатели прошлого искажали факты в угоду своим политическим взглядам, заговор истории все еще управляется определенными влияниями в масонских ложах и в Сорбонне; но я не знала, что этот заговор существует в Англии. Поэтому предупреждение издателя меня не обескуражило. Если я ошибалась в своих выводах или фактах, я была готова к тому, что меня оспорят. Разве годы кропотливых исторических исследований не должны встретить признания или аргументированного и научного опровержения? Но, хотя моя книга получила множество щедрых и благодарных рецензий в прессе, враждебная критика приняла форму, которую я не ожидала. Не было сделано ни одной честной попытки опровергнуть ни мою книгу "Французская революция", ни книгу "Всемирная революция". Мои утверждения, основанные на документальных доказательствах, были встречены противоречивыми заявлениями, не подкрепленным ни малейшими контраргументами. План оппонентов состоял не в том, чтобы опровергнуть моё исследование, а дискредитировать меня лично с помощью неправильных цитат, приписывая мне взгляды, которые я не выражала, и даже с помощью оскорблений. Следует признать, что подобный метод нападения не имеет равных ни в какой другой сфере литературной полемики.
Интересно отметить, что точно такая же линия атаки была предпринята сто лет назад в отношении профессора Робисона и аббата Баррюэля [*], чьи работы о тайных причинах Французской революции произвели в свое время сенсацию. В обличительных речах, направленных против них, не было места законной критике, их враги довольствовались лишь клеветой и оскорблениями. Современный американский писатель Сет Пейсон так описывает методы, используемые для их дискредитации:
[*] Джон Робисон (1739-1805) - шотландский учёный, профессор Эдинбургского университета, первый генеральный секретарь Королевского общества Эдинбурга, бывший масон. Автор знаменитой книги "Доказательства тайного заговора против всех религий и правительств Европы" (1797).
Огюстен де Баррюэль (1741-1820) - французский аббат, иезуит, публицист, критик масонства и революции, разоблачал "иллюминатско-масонский заговор", направленный на свержение европейских монархий и католической церкви. Автор знаменитых "Мемуаров по истории якобинизма" (1797).
"Свидетельства профессора Робисона и аббата Баррюэля, несомненно, были бы сочтены достаточными в любом обществе, где не замешаны предубеждения и страсти. Непристойность и ненависть, которыми были наполнены нападки на них, естественны. Люди всегда будут стремиться опровергнуть доказательства, которые раскрывают их темные замыслы: и нельзя ожидать, что те, кто считает, что 'цель оправдывает средства', будут скрупулезны в своих мерах."
Не имея возможности опровергнуть работу профессора Робисона, его противники решили очернить его имя. Они взяли историю из газеты "American Mercury" и напечатали в Хартфорде 26 сентября 1799 года для дискредитации Робисона. В статье под якобы авторитетом профессора Эбелинга они сообщили, что "Робинсон жил не по средствам и для компенсации недостачи предпринял попытку изменить банковский счет, но был обнаружен, после чего бежал во Францию. Изгнанный ложи в Эдинбурге, Робинсон подал заявление в ложу во Франции, но получил отказ. Он предпринял ту же попытку в Германии, а затем в России, но так и не добился успеха. Поэтому он затаил злейшую ненависть к масонству. После двухлетнего скитания по Европе он написал секретарю Дандасу, представив экземпляр своей книги, которая, как было сочтено, отвечала бы определенным целям правительства. Судебное преследование против него было прекращено, профессор с триумфом вернулся на родину и теперь живет на солидную пенсию, вместо того, чтобы страдать от судьбы своего предшественника Додда." [2]
Далее Пейсон цитирует писателя из "National Intelligencer" за январь 1801 года, который называет себя "другом истины" и говорит о профессоре Робисоне как о "человеке, отличающемся жалкой зависимостью от партии, гнусными преступлениями в виде подлога и прелюбодеяния, и частыми приступами безумия". Мунье идет еще дальше и в своей брошюре "Влияния, приписываемого философам, масонам и иллюминатом", вдохновленный иллюминатом Боде, цитирует историю о том, что Робисон страдал формой безумия, которая заключалась в том, что он считал, что задняя часть его тела сделана из стекла! [3]
У всей этой несусветной чепухи, разумеется, нет никаких доказательств. Робисон был известным ученым, который до конца своих дней был здравомыслящим и уважаемым человеком. После его смерти Уотт написал о нем: "Он был человеком самого ясного ума и самым преданным науке из всех, кого я когда-либо знал" [4]. Джон Плейфер в статье, прочитанной в Королевском обществе Эдинбурга в 1815 году, критикуя его "Доказательства заговора", в то же время признал, что сам никогда не имел доступа к документам, которыми пользовался Робисон. Плейфер отдал должное характеру и эрудиции Робисона:
"Его диапазон в науке был самым обширным; он был знаком со всем кругом точных наук.... Невозможно что-либо добавить к тому почитанию, которое они [те, кто был лично знаком с ним] испытывали к его талантам и значимости, и к тому уважению, с которым они теперь хранят память о нём." [5]
Тем не менее, ложь, распространяемая как против Робисона, так и против Баррюэля, не осталась без последствий. Тринадцать лет спустя мы находим другого американца, на этот раз масона, признающегося "со стыдом, горем и негодованием", что его увлек "поток брани, обрушившийся на Баррюэля и Робисона в течение последних 30 лет", что титульные страницы их работ "внушали ему страх" и что, хотя "желая спокойно и откровенно исследовать характер масонства, он месяцами отказывался читать их книги". Тем не менее, когда в 1827 году он прочитал их впервые, он был поражен, обнаружив, что они демонстрируют "явную тенденцию к масонству". И Баррюэль, и Робисон, как он теперь понял, были "учеными и искренними людьми, любящими свою страну, почитавшими истину и религию. Они аргументируют свое мнение, цитируют авторитетов, указывают автора и страницу, как честные люди; они оба хотели спасти британское масонство от [подрывного] континентального масонства и, похоже, были искренне движимы желанием творить добро, отдавая свои труды обществу." [6]
То, что автор прав описывая отношения Баррюэля к масонству, видно из собственных слов Баррюэля по этому поводу:
"Англия полна тех честных людей, отличных граждан, считающих честью быть масонами и отличающихся от других людей узами, которые, по-видимому, укрепляют доброжелательность и братское милосердие. Не страх оскорбить нацию, среди которой я нашел убежище, побуждает меня сделать эту оговорку. Благодарность возобладала бы во мне над всеми подобными ужасами, и я бы сказал посреди Лондона, что Англия погибнет, если ей не удастся избежать Французской революции и если масонские ложи будут напоминать те, которые я должен раскрыть. Я бы даже сказал больше: правительство и христианство давно погибли бы в Англии, если бы ее масоны были посвящены в последние тайны секты [иллюминатов]." [7]
В другом отрывке Баррюэль отмечает, что масонство в Англии является "обществом, состоящим из добропорядочных граждан, главной целью которого является взаимопомощь на основе принципов равенства, являющегося ни чем иным, как всеобщим братством". [8] И еще: "Нужно восхищаться мудростью Англии за то, что она сделала реальный источник выгоды для государства из тех самых тайн, которые в других местах скрывают глубокий заговор против государства и религии." [9]
Единственная критика, которую британские масоны могут сделать по поводу этого вердикта, состоит в том, что Баррюэль рассматривает масонство как систему, изначально содержащую элемент опасности, который был устранен в Англии, в то время как британские масоны рассматривают масонство как систему, изначально безвредную, но в которую на континенте был внесен опасный элемент. Таким образом, в соответствии с первой концепцией масонство можно сравнить с латунной артиллерийской гильзой, привезенной с полей сражений во Франции и превращенной в подставку для цветочного горшка, в то время как в соответствии с последней - оно напоминает невинную латунную подставку для цветочного горшка, которая используется в качестве резервуара для взрывчатки. Дело в том, что, как я постараюсь показать в ходе этой книги, масонство является весьма сложной системой, поэтому обе концепции имеют некоторое обоснование. В любом случае мы увидим, что осуждения заслуживает только континентальное масонство.
Робисон и Баррюэль изображаются врагами британского масонства, чтобы дискредитировать их в глазах британских масонов и привлечь последних на сторону их противников. Аналогичный метод нападения используется против тех из нас, кто в течение последних нескольких лет пытался предупредить мир о тайных силах, работающих над уничтожением цивилизации. В моем случае попытка обвинить меня в нападении на британское масонство была предпринята без тени основания. С самого начала я всегда различала британское масонство и масонство Великого Востока [континентальное], и среди моих друзей есть высокопоставленные британские масоны.
Однако в чем заключается главное обвинение, выдвинутое против меня? Подобно Робисону и Баррюэлю, меня обвиняют в "ложной тревоге", в создании "пугала" или в том, что я стала жертвой навязчивой идеи. В некоторой степени это объяснимо. В то время как на континенте важность тайных обществ воспринимается как нечто само собой разумеющееся, а библиотеки зарубежных столиц изобилуют книгами по этому вопросу, люди в Англии воображают, что тайные общества остались в прошлом, и за последние сто лет о них на английском языке практически ничего ценного не написано. Поэтому идеи, которые являются банальными на континенте, в Англии кажутся сенсационными и экстравагантными. Разум англичанина с трудом воспринимает то, что он не может увидеть, а иногда даже то, что видит, но что противоречит его опыту, подобно американскому фермеру, впервые столкнувшемуся с жирафом, его первый импульс - сердито крикнуть: "Я в это не верю!"
Но, принимая во внимание искреннее невежество и недоверие, невозможно не распознать определенный метод в манеру, с которой поднимается крик об "одержимости" или "пугале". Ибо люди, специализирующиеся в других областях, никогда не изображаются одержимыми. Мы не слышали, например, обвинений в "одержимости теорией относительности" покойного профессора Эйнштейна, потому что он писал и читал лекции исключительно по этому вопросу, и мы не слышим предположений об "одержимости идеей Тутанхамона" мистера Говарда Картера. Однако тех, кто предупреждает мир о возможных событиях, которые они считают опасными, непременно обвиняют в "создании пугала". Именно поэтому лорда Робертса осудили как паникера за то, что он призывал страну готовиться к защите от замыслов, открыто провозглашенных Германией как в устной, так и в печатной форме, а герцога Нортумберленда объявили жертвой заблуждения в 1921 году за веру в существование заговора против Британской империи, открыто провозглашенного в тысяче революционных речей и брошюр. При этом, людей, которые, не имея малейших доказательств, забили тревогу о французской угрозе, о строительстве огромного французского воздушного флота для нападения на наши побережья, не назвали ни паникерами, ни сумасшедшими. Напротив, хотя события доказали, что эти люди были совершенно неправы в своих прогнозах в начале Великой войны, их до сих пор считают оракулами и даже называют "думающими за половину Европы".
Другой пример такого рода касается Джона Спарго, автора книги "Евреи и американские идеалы". На странице 37 Спарго, опровергая обвинения, выдвинутые против евреев, отмечает:
"Вера в широко распространенные заговоры, направленные против отдельных лиц или государства, вероятно, является наиболее распространенной формой, которую принимает человеческий разум, когда он теряет равновесие и чувство меры."
Однако на шестой странице Спарго [потеряв равновесие и чувство меры] пишет следующее о посещении нашей страны в сентябре и октябре 1920 года:
"Я обнаружил в Англии большие общенациональные организации, очевидно хорошо финансируемые, посвященные зловещей цели создания антиеврейских чувств и настроений. Я нашел специальные статьи во влиятельных газетах, посвященные той же злой цели. Я нашел, по крайней мере, один журнал, опять же, хорошо финансируемый, посвященный исключительно разжиганию подозрений, страха и ненависти к евреям ... а в книжных магазинах я обнаружил целую библиотеку книг, посвященных той же цели."
Веру в широко распространенные заговоры не всегда следует считать признаком потери душевного равновесия, даже если эти заговоры не видны широкой публике. Ибо те из нас, кто был в Лондоне во время визита мистера Спарго, не видели ничего из того, что он описывает. Мы спрашиваем: где эти "великие общенациональные организации", стремящиеся создать антиеврейские настроения? Каковы их названия? Кто их возглавляет? Правда, в то время в Англии существовали общенациональные организации, созданные для борьбы с большевизмом. Не является ли тогда антибольшевизм синонимом "антисемитизма"? [10] К такому выводу неизбежно приходишь. Ибо любой, кто пытается разоблачить тайные силы, стоящие за революционным движением, независимо от того, упоминает он евреев или нет, неизбежно навлечет на себя враждебность евреев и будет назван "антисемитом". Осознание этого факта привело меня к включению евреев в изучение тайных обществ.
Цель настоящей книги - продолжить исследование, начатое мною в книге "Всемирная революция", прослеживая ход революционных идей через тайные общества с самых ранних времен, указывая на роль евреев там, где она четко выявлена, но не стремясь обвинять их там, где для этого нет веских доказательств. По этой причине я буду основывать свои утверждения не столько на "антисемитских" работах, сколько главным образом на трудах самих евреев. Точно так же в отношении тайных обществ я буду полагаться, насколько это возможно, на документы и признания их членов, в связи с чем я собрала много свежих данных, полностью подтверждающих мой прежний тезис. Следует понимать, что я не излагаю полную историю тайных обществ, а только их историю в связи с революционным движением. Поэтому я не буду излагать теории оккультизма или исследовать тайны масонства, а просто расскажу историю этих систем, чтобы показать, как они использовались в подрывных целях. Если мне и тогда не удастся убедить скептиков в существовании тайных революционных сил, то это произойдет не из-за недостатка доказательств.
Неста Хелен Вебстер.
Список литературы (1-436)
Список литературы (437-872)
К содержанию.
Бенджамин Дизраэли, выступление в Палате общин, 14 июля 1856 года.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Мне очень жаль, что я до сих пор не смогла продолжить серию исследований о Французской революции, первые два тома которой составили "Шевалье де Буффлер" (1910) и "Французская революция: исследование демократии" (1919). Состояние мира в конце Великой войны, казалось, требовало исследования нынешней фазы революционного движения, отсюда моя попытка проследить его ход вплоть до современности во "Всемирной революции" (1921). И теперь, прежде чем вернуться к этому первому катаклизму [Французской революции], я почувствовала побуждение посвятить еще одну книгу Революции в целом, углубившись на этот раз в прошлое, чтобы проследить его истоки с первого века Христианской эры. Ибо только путем общего обзора движения можно понять причины любой его конкретной фазы.
Французская революция возникла не просто из условий или идей, характерных для XVIII века, равно как и Большевистская революция не возникла из политических и социальных условий в России или учения Карла Маркса. Оба эти взрыва были вызваны силами, которые, пользуясь народными страданиями и недовольством, давно готовились для нападения не только на христианство, но и на весь общественный и моральный порядок.
Важно заметить, с каким негодованием эта точка зрения была встречена в определенных кругах. Когда я впервые начала писать о революции, один известный лондонский издатель сказал мне: "Помните, что если вы встанете на контрреволюционную линию, то весь литературный мир будет против вас". Мне показалось это странным. Почему литературный мир должен сочувствовать движению, которое со времен Французской революции всегда было направлено против литературы, искусства и науки и открыто провозглашало своей целью возвеличить работников физического труда над интеллигенцией? "Писатели должны быть запрещены как самые опасные враги народа", - сказал Робеспьер; его коллега Дюма сказал, что все умные люди должны быть гильотинированы. "Была организована система преследования талантливых людей.... На улицах Парижа они кричали: Остерегайтесь этого человека, ибо он написал книгу!" [1] Точно такая же политика проводилась и в России. При умеренном социализме в Германии на чердаках голодают профессора, а не "народ". Между тем вся пресса нашей страны пропитана подрывными влияниями. Не только в узкопартийных работах, но и в школьных учебниках по истории и литературе Эдмунда Бёрка упрекают в том, что он предостерегал нас от Французской революции, а панегирик революции Томаса Карлейля вызывает аплодисменты. В то время как критики хватаются за каждую оплошность антиреволюционного писателя и выставляют ее в качестве примера целого, вопиющие ошибки не только в выводах, но и в фактах остаются незамеченными, если они совершены сторонником революции. Принцип, изложенный Колло д'Эрбуа, по-прежнему в силе: "Все позволено тому, кто действует в интересах революции".
Примечания:
Эдмунд Бёрк (1729-1797) - британский парламентарий, публицист эпохи Просвещения, родоначальник идеологии консерватизма. Бёрк был сторонником укрепления добродетелей в обществе и важности религиозных институтов для моральной стабильности и блага государства.
Томас Карлейль (1795-1881) - британский писатель, историк и философ, автор многотомника "Французская революция" (1837). Исповедовал романтический культ героев - исключительных личностей вроде Наполеона, которые своими делами исполняют божественное предначертание и двигают человечество вперёд, возвышаясь над толпой ограниченных обывателей.
Жан-Мари Колло д’Эрбуа (1749-1796) - французский актёр и драматург, деятель Французской революции.
Все это не было мне известно, когда я приступала к своей работе. Я знала, что французские писатели прошлого искажали факты в угоду своим политическим взглядам, заговор истории все еще управляется определенными влияниями в масонских ложах и в Сорбонне; но я не знала, что этот заговор существует в Англии. Поэтому предупреждение издателя меня не обескуражило. Если я ошибалась в своих выводах или фактах, я была готова к тому, что меня оспорят. Разве годы кропотливых исторических исследований не должны встретить признания или аргументированного и научного опровержения? Но, хотя моя книга получила множество щедрых и благодарных рецензий в прессе, враждебная критика приняла форму, которую я не ожидала. Не было сделано ни одной честной попытки опровергнуть ни мою книгу "Французская революция", ни книгу "Всемирная революция". Мои утверждения, основанные на документальных доказательствах, были встречены противоречивыми заявлениями, не подкрепленным ни малейшими контраргументами. План оппонентов состоял не в том, чтобы опровергнуть моё исследование, а дискредитировать меня лично с помощью неправильных цитат, приписывая мне взгляды, которые я не выражала, и даже с помощью оскорблений. Следует признать, что подобный метод нападения не имеет равных ни в какой другой сфере литературной полемики.
Интересно отметить, что точно такая же линия атаки была предпринята сто лет назад в отношении профессора Робисона и аббата Баррюэля [*], чьи работы о тайных причинах Французской революции произвели в свое время сенсацию. В обличительных речах, направленных против них, не было места законной критике, их враги довольствовались лишь клеветой и оскорблениями. Современный американский писатель Сет Пейсон так описывает методы, используемые для их дискредитации:
[*] Джон Робисон (1739-1805) - шотландский учёный, профессор Эдинбургского университета, первый генеральный секретарь Королевского общества Эдинбурга, бывший масон. Автор знаменитой книги "Доказательства тайного заговора против всех религий и правительств Европы" (1797).
Огюстен де Баррюэль (1741-1820) - французский аббат, иезуит, публицист, критик масонства и революции, разоблачал "иллюминатско-масонский заговор", направленный на свержение европейских монархий и католической церкви. Автор знаменитых "Мемуаров по истории якобинизма" (1797).
"Свидетельства профессора Робисона и аббата Баррюэля, несомненно, были бы сочтены достаточными в любом обществе, где не замешаны предубеждения и страсти. Непристойность и ненависть, которыми были наполнены нападки на них, естественны. Люди всегда будут стремиться опровергнуть доказательства, которые раскрывают их темные замыслы: и нельзя ожидать, что те, кто считает, что 'цель оправдывает средства', будут скрупулезны в своих мерах."
Не имея возможности опровергнуть работу профессора Робисона, его противники решили очернить его имя. Они взяли историю из газеты "American Mercury" и напечатали в Хартфорде 26 сентября 1799 года для дискредитации Робисона. В статье под якобы авторитетом профессора Эбелинга они сообщили, что "Робинсон жил не по средствам и для компенсации недостачи предпринял попытку изменить банковский счет, но был обнаружен, после чего бежал во Францию. Изгнанный ложи в Эдинбурге, Робинсон подал заявление в ложу во Франции, но получил отказ. Он предпринял ту же попытку в Германии, а затем в России, но так и не добился успеха. Поэтому он затаил злейшую ненависть к масонству. После двухлетнего скитания по Европе он написал секретарю Дандасу, представив экземпляр своей книги, которая, как было сочтено, отвечала бы определенным целям правительства. Судебное преследование против него было прекращено, профессор с триумфом вернулся на родину и теперь живет на солидную пенсию, вместо того, чтобы страдать от судьбы своего предшественника Додда." [2]
Далее Пейсон цитирует писателя из "National Intelligencer" за январь 1801 года, который называет себя "другом истины" и говорит о профессоре Робисоне как о "человеке, отличающемся жалкой зависимостью от партии, гнусными преступлениями в виде подлога и прелюбодеяния, и частыми приступами безумия". Мунье идет еще дальше и в своей брошюре "Влияния, приписываемого философам, масонам и иллюминатом", вдохновленный иллюминатом Боде, цитирует историю о том, что Робисон страдал формой безумия, которая заключалась в том, что он считал, что задняя часть его тела сделана из стекла! [3]
У всей этой несусветной чепухи, разумеется, нет никаких доказательств. Робисон был известным ученым, который до конца своих дней был здравомыслящим и уважаемым человеком. После его смерти Уотт написал о нем: "Он был человеком самого ясного ума и самым преданным науке из всех, кого я когда-либо знал" [4]. Джон Плейфер в статье, прочитанной в Королевском обществе Эдинбурга в 1815 году, критикуя его "Доказательства заговора", в то же время признал, что сам никогда не имел доступа к документам, которыми пользовался Робисон. Плейфер отдал должное характеру и эрудиции Робисона:
"Его диапазон в науке был самым обширным; он был знаком со всем кругом точных наук.... Невозможно что-либо добавить к тому почитанию, которое они [те, кто был лично знаком с ним] испытывали к его талантам и значимости, и к тому уважению, с которым они теперь хранят память о нём." [5]
Тем не менее, ложь, распространяемая как против Робисона, так и против Баррюэля, не осталась без последствий. Тринадцать лет спустя мы находим другого американца, на этот раз масона, признающегося "со стыдом, горем и негодованием", что его увлек "поток брани, обрушившийся на Баррюэля и Робисона в течение последних 30 лет", что титульные страницы их работ "внушали ему страх" и что, хотя "желая спокойно и откровенно исследовать характер масонства, он месяцами отказывался читать их книги". Тем не менее, когда в 1827 году он прочитал их впервые, он был поражен, обнаружив, что они демонстрируют "явную тенденцию к масонству". И Баррюэль, и Робисон, как он теперь понял, были "учеными и искренними людьми, любящими свою страну, почитавшими истину и религию. Они аргументируют свое мнение, цитируют авторитетов, указывают автора и страницу, как честные люди; они оба хотели спасти британское масонство от [подрывного] континентального масонства и, похоже, были искренне движимы желанием творить добро, отдавая свои труды обществу." [6]
То, что автор прав описывая отношения Баррюэля к масонству, видно из собственных слов Баррюэля по этому поводу:
"Англия полна тех честных людей, отличных граждан, считающих честью быть масонами и отличающихся от других людей узами, которые, по-видимому, укрепляют доброжелательность и братское милосердие. Не страх оскорбить нацию, среди которой я нашел убежище, побуждает меня сделать эту оговорку. Благодарность возобладала бы во мне над всеми подобными ужасами, и я бы сказал посреди Лондона, что Англия погибнет, если ей не удастся избежать Французской революции и если масонские ложи будут напоминать те, которые я должен раскрыть. Я бы даже сказал больше: правительство и христианство давно погибли бы в Англии, если бы ее масоны были посвящены в последние тайны секты [иллюминатов]." [7]
В другом отрывке Баррюэль отмечает, что масонство в Англии является "обществом, состоящим из добропорядочных граждан, главной целью которого является взаимопомощь на основе принципов равенства, являющегося ни чем иным, как всеобщим братством". [8] И еще: "Нужно восхищаться мудростью Англии за то, что она сделала реальный источник выгоды для государства из тех самых тайн, которые в других местах скрывают глубокий заговор против государства и религии." [9]
Единственная критика, которую британские масоны могут сделать по поводу этого вердикта, состоит в том, что Баррюэль рассматривает масонство как систему, изначально содержащую элемент опасности, который был устранен в Англии, в то время как британские масоны рассматривают масонство как систему, изначально безвредную, но в которую на континенте был внесен опасный элемент. Таким образом, в соответствии с первой концепцией масонство можно сравнить с латунной артиллерийской гильзой, привезенной с полей сражений во Франции и превращенной в подставку для цветочного горшка, в то время как в соответствии с последней - оно напоминает невинную латунную подставку для цветочного горшка, которая используется в качестве резервуара для взрывчатки. Дело в том, что, как я постараюсь показать в ходе этой книги, масонство является весьма сложной системой, поэтому обе концепции имеют некоторое обоснование. В любом случае мы увидим, что осуждения заслуживает только континентальное масонство.
Робисон и Баррюэль изображаются врагами британского масонства, чтобы дискредитировать их в глазах британских масонов и привлечь последних на сторону их противников. Аналогичный метод нападения используется против тех из нас, кто в течение последних нескольких лет пытался предупредить мир о тайных силах, работающих над уничтожением цивилизации. В моем случае попытка обвинить меня в нападении на британское масонство была предпринята без тени основания. С самого начала я всегда различала британское масонство и масонство Великого Востока [континентальное], и среди моих друзей есть высокопоставленные британские масоны.
Однако в чем заключается главное обвинение, выдвинутое против меня? Подобно Робисону и Баррюэлю, меня обвиняют в "ложной тревоге", в создании "пугала" или в том, что я стала жертвой навязчивой идеи. В некоторой степени это объяснимо. В то время как на континенте важность тайных обществ воспринимается как нечто само собой разумеющееся, а библиотеки зарубежных столиц изобилуют книгами по этому вопросу, люди в Англии воображают, что тайные общества остались в прошлом, и за последние сто лет о них на английском языке практически ничего ценного не написано. Поэтому идеи, которые являются банальными на континенте, в Англии кажутся сенсационными и экстравагантными. Разум англичанина с трудом воспринимает то, что он не может увидеть, а иногда даже то, что видит, но что противоречит его опыту, подобно американскому фермеру, впервые столкнувшемуся с жирафом, его первый импульс - сердито крикнуть: "Я в это не верю!"
Но, принимая во внимание искреннее невежество и недоверие, невозможно не распознать определенный метод в манеру, с которой поднимается крик об "одержимости" или "пугале". Ибо люди, специализирующиеся в других областях, никогда не изображаются одержимыми. Мы не слышали, например, обвинений в "одержимости теорией относительности" покойного профессора Эйнштейна, потому что он писал и читал лекции исключительно по этому вопросу, и мы не слышим предположений об "одержимости идеей Тутанхамона" мистера Говарда Картера. Однако тех, кто предупреждает мир о возможных событиях, которые они считают опасными, непременно обвиняют в "создании пугала". Именно поэтому лорда Робертса осудили как паникера за то, что он призывал страну готовиться к защите от замыслов, открыто провозглашенных Германией как в устной, так и в печатной форме, а герцога Нортумберленда объявили жертвой заблуждения в 1921 году за веру в существование заговора против Британской империи, открыто провозглашенного в тысяче революционных речей и брошюр. При этом, людей, которые, не имея малейших доказательств, забили тревогу о французской угрозе, о строительстве огромного французского воздушного флота для нападения на наши побережья, не назвали ни паникерами, ни сумасшедшими. Напротив, хотя события доказали, что эти люди были совершенно неправы в своих прогнозах в начале Великой войны, их до сих пор считают оракулами и даже называют "думающими за половину Европы".
Другой пример такого рода касается Джона Спарго, автора книги "Евреи и американские идеалы". На странице 37 Спарго, опровергая обвинения, выдвинутые против евреев, отмечает:
"Вера в широко распространенные заговоры, направленные против отдельных лиц или государства, вероятно, является наиболее распространенной формой, которую принимает человеческий разум, когда он теряет равновесие и чувство меры."
Однако на шестой странице Спарго [потеряв равновесие и чувство меры] пишет следующее о посещении нашей страны в сентябре и октябре 1920 года:
"Я обнаружил в Англии большие общенациональные организации, очевидно хорошо финансируемые, посвященные зловещей цели создания антиеврейских чувств и настроений. Я нашел специальные статьи во влиятельных газетах, посвященные той же злой цели. Я нашел, по крайней мере, один журнал, опять же, хорошо финансируемый, посвященный исключительно разжиганию подозрений, страха и ненависти к евреям ... а в книжных магазинах я обнаружил целую библиотеку книг, посвященных той же цели."
Веру в широко распространенные заговоры не всегда следует считать признаком потери душевного равновесия, даже если эти заговоры не видны широкой публике. Ибо те из нас, кто был в Лондоне во время визита мистера Спарго, не видели ничего из того, что он описывает. Мы спрашиваем: где эти "великие общенациональные организации", стремящиеся создать антиеврейские настроения? Каковы их названия? Кто их возглавляет? Правда, в то время в Англии существовали общенациональные организации, созданные для борьбы с большевизмом. Не является ли тогда антибольшевизм синонимом "антисемитизма"? [10] К такому выводу неизбежно приходишь. Ибо любой, кто пытается разоблачить тайные силы, стоящие за революционным движением, независимо от того, упоминает он евреев или нет, неизбежно навлечет на себя враждебность евреев и будет назван "антисемитом". Осознание этого факта привело меня к включению евреев в изучение тайных обществ.
Цель настоящей книги - продолжить исследование, начатое мною в книге "Всемирная революция", прослеживая ход революционных идей через тайные общества с самых ранних времен, указывая на роль евреев там, где она четко выявлена, но не стремясь обвинять их там, где для этого нет веских доказательств. По этой причине я буду основывать свои утверждения не столько на "антисемитских" работах, сколько главным образом на трудах самих евреев. Точно так же в отношении тайных обществ я буду полагаться, насколько это возможно, на документы и признания их членов, в связи с чем я собрала много свежих данных, полностью подтверждающих мой прежний тезис. Следует понимать, что я не излагаю полную историю тайных обществ, а только их историю в связи с революционным движением. Поэтому я не буду излагать теории оккультизма или исследовать тайны масонства, а просто расскажу историю этих систем, чтобы показать, как они использовались в подрывных целях. Если мне и тогда не удастся убедить скептиков в существовании тайных революционных сил, то это произойдет не из-за недостатка доказательств.
Неста Хелен Вебстер.
Список литературы (1-436)
Список литературы (437-872)
К содержанию.