Для Дня Чудака в Заповеднике Сказок
Закон всемирного тяготения
Небо в этот день было голубое-голубое. Ярко-голубое, такое только весной бывает, пока жаркое солнце не заставило его вылинять, как старую майку. И это был первый теплый день с самого начала весны, недаром каждая живая душа вылезла из своей норы. Наша соседка с полуподвального этажа, Михална, развесила на веревке белье, оно пахло чистотой и синькой, и старые полотенца, простыни и подштанники превращались на ветру в паруса, неожиданно напоминая о морском бризе в самой середине московского двора. Дворничиха, тетя Тася, обычно все делавшая быстро и сердито, сегодня, по случаю наступления теплых дней, мела двор медленно и с ленцой, задумчиво разглядывая прошлогоднюю перегнившую листву и остатки детских игрушек, потерянных, видимо, еще осенью парой погодков, Витей и Митей, гулявших сегодня в песочнице под присмотром их бабушки, гражданки Фетюковой, как она сама себя обычно называла. С перекрестка раздавались трамвайные звонки - а всякий знает, что трамваи начинают так звенеть только тогда, когда весна и правда наступила.
Вообще двор наш дружный. Всякий народ в нем, конечно, живет, есть и зануды, и скандалисты, встречаются и чудаки. Чудаков немало, каждый чудит по - своему. Вот, например, Трофимыч из угловой квартиры. Как только солнышко выглянет - он шасть на улицу, а за собой лестницу тащит. Я, говорит, воронам завидую. У них в гнезде естественная вентиляция, а не как у нас - душная конура. А человек, говорит, создан для счастья, как птица для полета, значит, для счастья что нужно? Правильно, полет. И вот ставит он эту лестницу и лезет куда-нибудь вверх. То на чердак, то на конек крыши, а то, был случай в прошлом году, только что у тополей во дворе ветки обрезали, чтоб они не слишком пушили в июле - так он тут как тут, уселся на этот тополь стриженый, да еще и книжку туда с собой приволок. Насилу уговорили спуститься.
Чудачество его заразным оказалось - Пашка- слесарь с верхнего этажа тоже начал из окошка своего мезонина на дерево вылезать. Но сегодня - пока не видать, хотя кто-то из них наверняка был где-то неподалеку - к тополю опять была прислонена длиннющая лестница, и где такая только взялась?
Мы с Санькой, моим братом-близнецом, тоже радовались синему небу и солнышку, и отчаянно лентяйничали, хоть назавтра нас ожидала контрольная по физике. У меня с физикой все было отлично, а у Саньки - хоть застрелись. И, однако ж, я все равно никак не могла его заставить выучить хотя бы один закон Ньютона.
- Ну Сань! Ну хоть первый! - взмолилась я наконец.
- Ну это закон инерции…. - вяло завел Санька, глядя куда-то за окно.
- Опять не выучил? - спросила я его грозно. - Ты ж обещал!
Санька уныло молчал, глядя куда-то в область старого вороньего гнезда за окном.
- Ладно, - тяжело вздохнула я. - Давай, расскажи мне хотя бы про закон всемирного тяготения.
- А, ну это просто, - оживился брат. - Между всеми телами во Вселенной действует сила взаимного притяжения.
- Тааак…… - одобрительно поощрила я его.
Произнеся эту магическую формулу, Санька скис. Еще какое то время я на него смотрела, не теряя надежды. Но физиономия его становилась все кислее и кислее, и, в конце концов, он сердито пробурчал:
- Изверг ты, а не сестра! Посмотри, какая погода. В такую погоду надо гулять, да что там - летать, как вон птицы. А мы над этой лабудой сидим.
И вдруг вскочил, опрокинув стул, стол, учебник физики и многое другое.
- Танька! - заорал он, подскочив к окну. - Танька! Ты только посмотри, что тут творится!
- Ты что, обалдел? - спросила я его сердито. - Я только что смотрела за окошко, что там за это время могло произойти такого? Не хочешь заниматься - так и скажи.
- Да иди ж ты сюда! - дернул он меня за руку с такой силой, что я пушинкой подлетела к окну.
За окном все вроде бы было так же, как и пять минут назад, и в тоже время что-то незаметно изменилось. Приглядевшись, я поняла, что было не так.
Двор неожиданно оказался полон народу, но не это было удивительно. Все-все, кто вывалили из своих квартир, выходили на улицу не просто так. У всех в руках были лестницы - у кого длиннее, у кого короче. Трофимыч уже был на своем излюбленном месте, сидел верхом на ветке с книжкой, и делал вид, что его абсолютно не касается происходящее вокруг, и что к нему это не имеет никакого отношения. Однако тем временем дерево потихоньку заполнялось. Добрался до солидной, комфортабельной ветки Аркадий Семеныч, доктор из соседнего дома, и разлегся, закинув руки за голову. До самого верха, выше птичьих гнезд, добралась местная модница Юлечка, проявляя чудеса эквилибристики на своих тоненьких каблучках. С деловым видом, будто так и надо, залез на ветку , повесив на сучок авоську с покупками, зять гражданки Фетюковой.
Словом, дерево оказалось переполнено, как автобус в час пик. И тогда Трофимыч встал в полный рост, потянулся, и стал потихоньку отрываться от ветки - вверх, все вверх.
- А как же закон всемирного тяготения? - обернулся ко мне Санька, глядя на меня почти как на Ньюьтона.
- Пойдем-ка лучше на улицу, - решила я, закрывая книжку. - Ну его, Ньютона, пока поважнее дела есть.
Небо в этот день было голубое-голубое. Ярко-голубое, такое только весной бывает, пока жаркое солнце не заставило его вылинять, как старую майку. И это был первый теплый день с самого начала весны, недаром каждая живая душа вылезла из своей норы. Наша соседка с полуподвального этажа, Михална, развесила на веревке белье, оно пахло чистотой и синькой, и старые полотенца, простыни и подштанники превращались на ветру в паруса, неожиданно напоминая о морском бризе в самой середине московского двора. Дворничиха, тетя Тася, обычно все делавшая быстро и сердито, сегодня, по случаю наступления теплых дней, мела двор медленно и с ленцой, задумчиво разглядывая прошлогоднюю перегнившую листву и остатки детских игрушек, потерянных, видимо, еще осенью парой погодков, Витей и Митей, гулявших сегодня в песочнице под присмотром их бабушки, гражданки Фетюковой, как она сама себя обычно называла. С перекрестка раздавались трамвайные звонки - а всякий знает, что трамваи начинают так звенеть только тогда, когда весна и правда наступила.
Вообще двор наш дружный. Всякий народ в нем, конечно, живет, есть и зануды, и скандалисты, встречаются и чудаки. Чудаков немало, каждый чудит по - своему. Вот, например, Трофимыч из угловой квартиры. Как только солнышко выглянет - он шасть на улицу, а за собой лестницу тащит. Я, говорит, воронам завидую. У них в гнезде естественная вентиляция, а не как у нас - душная конура. А человек, говорит, создан для счастья, как птица для полета, значит, для счастья что нужно? Правильно, полет. И вот ставит он эту лестницу и лезет куда-нибудь вверх. То на чердак, то на конек крыши, а то, был случай в прошлом году, только что у тополей во дворе ветки обрезали, чтоб они не слишком пушили в июле - так он тут как тут, уселся на этот тополь стриженый, да еще и книжку туда с собой приволок. Насилу уговорили спуститься.
Чудачество его заразным оказалось - Пашка- слесарь с верхнего этажа тоже начал из окошка своего мезонина на дерево вылезать. Но сегодня - пока не видать, хотя кто-то из них наверняка был где-то неподалеку - к тополю опять была прислонена длиннющая лестница, и где такая только взялась?
Мы с Санькой, моим братом-близнецом, тоже радовались синему небу и солнышку, и отчаянно лентяйничали, хоть назавтра нас ожидала контрольная по физике. У меня с физикой все было отлично, а у Саньки - хоть застрелись. И, однако ж, я все равно никак не могла его заставить выучить хотя бы один закон Ньютона.
- Ну Сань! Ну хоть первый! - взмолилась я наконец.
- Ну это закон инерции…. - вяло завел Санька, глядя куда-то за окно.
- Опять не выучил? - спросила я его грозно. - Ты ж обещал!
Санька уныло молчал, глядя куда-то в область старого вороньего гнезда за окном.
- Ладно, - тяжело вздохнула я. - Давай, расскажи мне хотя бы про закон всемирного тяготения.
- А, ну это просто, - оживился брат. - Между всеми телами во Вселенной действует сила взаимного притяжения.
- Тааак…… - одобрительно поощрила я его.
Произнеся эту магическую формулу, Санька скис. Еще какое то время я на него смотрела, не теряя надежды. Но физиономия его становилась все кислее и кислее, и, в конце концов, он сердито пробурчал:
- Изверг ты, а не сестра! Посмотри, какая погода. В такую погоду надо гулять, да что там - летать, как вон птицы. А мы над этой лабудой сидим.
И вдруг вскочил, опрокинув стул, стол, учебник физики и многое другое.
- Танька! - заорал он, подскочив к окну. - Танька! Ты только посмотри, что тут творится!
- Ты что, обалдел? - спросила я его сердито. - Я только что смотрела за окошко, что там за это время могло произойти такого? Не хочешь заниматься - так и скажи.
- Да иди ж ты сюда! - дернул он меня за руку с такой силой, что я пушинкой подлетела к окну.
За окном все вроде бы было так же, как и пять минут назад, и в тоже время что-то незаметно изменилось. Приглядевшись, я поняла, что было не так.
Двор неожиданно оказался полон народу, но не это было удивительно. Все-все, кто вывалили из своих квартир, выходили на улицу не просто так. У всех в руках были лестницы - у кого длиннее, у кого короче. Трофимыч уже был на своем излюбленном месте, сидел верхом на ветке с книжкой, и делал вид, что его абсолютно не касается происходящее вокруг, и что к нему это не имеет никакого отношения. Однако тем временем дерево потихоньку заполнялось. Добрался до солидной, комфортабельной ветки Аркадий Семеныч, доктор из соседнего дома, и разлегся, закинув руки за голову. До самого верха, выше птичьих гнезд, добралась местная модница Юлечка, проявляя чудеса эквилибристики на своих тоненьких каблучках. С деловым видом, будто так и надо, залез на ветку , повесив на сучок авоську с покупками, зять гражданки Фетюковой.
Словом, дерево оказалось переполнено, как автобус в час пик. И тогда Трофимыч встал в полный рост, потянулся, и стал потихоньку отрываться от ветки - вверх, все вверх.
- А как же закон всемирного тяготения? - обернулся ко мне Санька, глядя на меня почти как на Ньюьтона.
- Пойдем-ка лучше на улицу, - решила я, закрывая книжку. - Ну его, Ньютона, пока поважнее дела есть.