Море в кофеварке
Айно, Айно, где петляет Нурмис река,
Там твоя тропа далека, морошкой вышита.
Айно, Айно, вдалеке - гора велика,
С той горы плывут облака в горнее, вышнее.
В приоткрытую дверь заглядывал сквозняк. Пальцы в перчатках цвета корицы сжимали открытку с двумя птицами на обороте. "Для Софии Гамаюн" - строчка прыгала, звенела, норовила просочиться в левый карман и остаться навсегда рисунком поверх сердца, но женщина, теперь уже София, перевернула открытку и спрятала ее в сумку.
- Что вас беспокоит? - спросил врач с седыми волосами и трудным взглядом.
- Доктор, мне кажется, что мне не хватает... моря.
Дни и ночи во Врана Густаш особенные. Здесь можно ввязаться в схватку с драконом, стать королем - или не стать королем.
Она же называла себя актрисой и говорила, что приехала в лес Врана Густаш на поиски потерянного друга. Ей прописали соленые ванны и разговоры. Первое не спасало от одиночества, второе - усугубляло.
Тем временем книга Леса говорила с Софией на химерном языке красочных фантасмагорий.
- Как звали вашего друга? - осведомилась другая обитательница пансионата.
- Боюсь, раньше мне не приходилось его как-либо называть или отличать от других, - задумчиво ответила София. - Ведь он и так всегда был со мной.
Это стало проблемой.
И в полночь на Лысой горе, бродя со Стаей по лесной чаще, она дала ему имя - Мареш. Защитник. И впервые позвала его.
Не успела закончиться ночь, как Смерть Софии по имени Мареш вышел к ней, а спастись, глядя, как сгорает на собранном руками добрых людей костре птица-Гамаюн, она не захотела. Тогда взлетела София над чернеющим лесом, упала на берегу озера и умерла.
И все бы ничего, если бы не библиотека под одеялом.
Звезды нынче с кислинкой - стреляют, не целясь,
И картинка судьбы разлетелась,
Чтоб сложиться в новый узор - как хотелось.
Пусть летит алмазной чайкой
Колыбельная лету. Не скучайте,
Мы встретимся где-то - в конце печали
И новых дорог начале...
Ведь мы никогда не умрем..
Время заново свернулось в спираль и побежало по проторенной дорожке. Девочка Соня спрятала свой сон про смерть в конверт, а сам Смерть Софии предпочитал сидеть тише воды да ниже травы в присутствии целых двух Арсеньевых, их Лиха и их Кипринич.
Как и полагается всякому ребенку, Соня была счастлива. Не у каждого ребенка есть друзья и тайное общество, и уж точно не у каждого есть море.
Последнее плескалось во втором снизу ящике комода в комнате Йозефа. По ночам они вчетвером открывали ящик, чтобы немного его проветрить и подышать морским бризом.
В одну из таких ночей у Сони под языком родилась клятва о том, что она никогда не повзрослеет.
Первым их бросил Новак, следом ушли Елена и Йозеф. Вороны надсадно каркали, сидя на ограде, а люди с чемоданами садились в автобус с тоскливой серой табличкой "Школа Св. Майнарда - Београд". Автобус вонял бензином и безнадежностью.
Затем пришла новая беда. Море испортилось от рихтеровской крови и стало красным - как на картине с поездом, которое рисовала Лена.
Время снова над ними подшутило, изогнувшись змеей и ухватив себя за кончик хвоста.
Устав с ним сражаться, София выплюнула клятву.
Спустя полчаса она сидела в ненавистном автобусе. В ее сумке едва слышно плескалось больное Море.
Если и вправду нас
Время сведет в свой час,
Хочешь других любя
Я буду ждать тебя.
Хочешь построю дом
Из четырех окон.
В каждом окне всегда
Будет гореть звезда...
Родной дом и кафана встретили ее тишиной и прощальными словами уходящего Дьердя. Время словно бы текло мимо, не задевая старых гамаюновских стен. На груди Софии расцвел цеховой знак, и мир закружился в ароматах кофе, корицы и имбиря.
И тогда к Софии вернулся ее Сонин Сон, который хранила Елена Кипринич. Осенний промозглый лес, берег озера, умирающая птица.
Страшно стало Софии. Значит, так и умрет она в одиночестве на холодном причале, и даже любви настоящей в ее жизни не случится.
Ненастоящей София еще в школе насмотрелась вдоволь - вот прямо до тошноты.
Одолела Софию тоска. Только гамаюновским кофе от такого и спасаются.
Или не только. Желая защитить Николу от его Королевы, вышла она замуж за младшего Кипринича. Люди говорят, любовь к Киприничам неправильная, ложная, какая бы ни была у них красота, а за ней - пусто, ничегошеньки нет, только твое отражение.
Только лгут они все. Как ушел Никола спасать свою Королеву, поняла София, что повезло ей, ой как повезло - встретила она все-таки свою любовь. Благо птицы всегда помнят, чего стоит свобода.
И осталась София в Београде - варить кофе, перестраивать маяк, что достался ей в наследство, и пробовать быть счастливой.
Но пришли однажды вечером в кафану две женщины. Одна, из-за которой у Софии в сумке задыхалось отравленное море, и вторая, что хотела смерти из-за любви.
Не выдержала София, прогнала гостей и закрыла кафану. "Этот город просто не умеет быть счастливым", - думала она, смахивая сердитые слезы. - "Из-за любви не должны умирать! Если так, то и мне сейчас взять да умереть, что ли?"
Но Гамаюн - птица не простая. Бывает, годами живешь - ни одного родича не встретишь, а как отчаяние одолеет - они тут как тут. И вот на пороге дома возник Мирко. Рассказала ему София свои печали. "Хочу праздник!" - сказала. Мирко только улыбнулся - "Праздник? Сделаем!"
В ту ночь Београд гулял в кафане как в последний раз. Развевались юбки и шали, гремела музыка, лилось рекой вино.
Стол, правда, так и не сломали.
Позвали Сваргу Ятекош. Вынесла тогда София море, и разделила Ятекош его своим ножами - старая кровь пролилась на землю вместе с дурной водой, а живая морская вода упала в кофеварку - не нашлось в кафане другой пустой посудины.
И стали с тех пор подавать в кафане кофе с шепотом морского ветра.
Глянула София на радостных людей вокруг, на родичей своих Гамаюнов, и старый страх уполз в недра темного леса, густеющего за городской стеной. Не одна она - и никогда одна не будет.
Женщина по имени София встала, собрала вещи и села на автобус в пансионат.
Сентябрь, и дождь в окно глядит, не уходя.
Вот и еще одно меня покинет лето.
Я рамы отворю, а поперек дождя
Неведомо о чем чуть слышно плачет флейта.
Я рамы отворю, а поперек дождя...
Ах, мне б оставить дом и в доме суету,
Чтоб у окна не ждать: куда подует ветер?
Расправить два крыла и вот уж налету,
Не слушать, а играть, да, да играть на флейте.
Расправить два крыла и вот уж налету..
Кружевные перчатки порвались. София глядела на Пеколота, предлагающего ей вернуть молодость - всего-то разок сыграть в карты со старым плутом. В кармане джокер от Якоба Ятекош, но София решила играть честно - иначе зачем это все?
- Поставь свою любовь, - старый черт лукаво посмотрел на нее из-под своей шляпы.
- Только не любовь, - отказалась София. - Ее я не отдам.
- Тогда играем на жизнь.
Она, конечно, не смогла обыграть Пеколота. Слезы покатились по щекам, но Софии было радостно и легко на сердце - ведь главное, главное-то она не проиграла!
- Видать, и впрямь у нее любовь настоящая, - сказал кто-то в темноте.
"Еще бы", - подумала София и улыбнулась.
Когда ночь оборвется туманным утром, лукавый Пеколот заснет на сто долгих лет, над Београдом взойдет солнце, а они... они, конечно, встретятся.
Только там, где алым метит
Солнце спину горизонта,
Где сирень кудрявит ситец
И поёт прибой.
Где пушистая пшеница
И как лезвие - осока,
Где парящей в небе птицей -
Голос твой.
Там мои обнимешь плечи,
Ветром волосы встревожишь.
Только там открыты двери
Нам с тобой!
Очнутся крылья за спиной,
Когда войдёшь в мой спящий дом,
Ты с первым солнечным лучом
Подаришь поцелуй!
Стрекозой порхает воля, я рисую снова
Тонких нитей одиночество.
Как бы ни была далёка на губах улыбка Бога,-
Ты всегда со мною!
Белым, белым кроет снегом
Зелень глаз твоих.
Белым, белым станет корень
В волосах моих. Скоро...
Там твоя тропа далека, морошкой вышита.
Айно, Айно, вдалеке - гора велика,
С той горы плывут облака в горнее, вышнее.
В приоткрытую дверь заглядывал сквозняк. Пальцы в перчатках цвета корицы сжимали открытку с двумя птицами на обороте. "Для Софии Гамаюн" - строчка прыгала, звенела, норовила просочиться в левый карман и остаться навсегда рисунком поверх сердца, но женщина, теперь уже София, перевернула открытку и спрятала ее в сумку.
- Что вас беспокоит? - спросил врач с седыми волосами и трудным взглядом.
- Доктор, мне кажется, что мне не хватает... моря.
Дни и ночи во Врана Густаш особенные. Здесь можно ввязаться в схватку с драконом, стать королем - или не стать королем.
Она же называла себя актрисой и говорила, что приехала в лес Врана Густаш на поиски потерянного друга. Ей прописали соленые ванны и разговоры. Первое не спасало от одиночества, второе - усугубляло.
Тем временем книга Леса говорила с Софией на химерном языке красочных фантасмагорий.
- Как звали вашего друга? - осведомилась другая обитательница пансионата.
- Боюсь, раньше мне не приходилось его как-либо называть или отличать от других, - задумчиво ответила София. - Ведь он и так всегда был со мной.
Это стало проблемой.
И в полночь на Лысой горе, бродя со Стаей по лесной чаще, она дала ему имя - Мареш. Защитник. И впервые позвала его.
Не успела закончиться ночь, как Смерть Софии по имени Мареш вышел к ней, а спастись, глядя, как сгорает на собранном руками добрых людей костре птица-Гамаюн, она не захотела. Тогда взлетела София над чернеющим лесом, упала на берегу озера и умерла.
И все бы ничего, если бы не библиотека под одеялом.
Звезды нынче с кислинкой - стреляют, не целясь,
И картинка судьбы разлетелась,
Чтоб сложиться в новый узор - как хотелось.
Пусть летит алмазной чайкой
Колыбельная лету. Не скучайте,
Мы встретимся где-то - в конце печали
И новых дорог начале...
Ведь мы никогда не умрем..
Время заново свернулось в спираль и побежало по проторенной дорожке. Девочка Соня спрятала свой сон про смерть в конверт, а сам Смерть Софии предпочитал сидеть тише воды да ниже травы в присутствии целых двух Арсеньевых, их Лиха и их Кипринич.
Как и полагается всякому ребенку, Соня была счастлива. Не у каждого ребенка есть друзья и тайное общество, и уж точно не у каждого есть море.
Последнее плескалось во втором снизу ящике комода в комнате Йозефа. По ночам они вчетвером открывали ящик, чтобы немного его проветрить и подышать морским бризом.
В одну из таких ночей у Сони под языком родилась клятва о том, что она никогда не повзрослеет.
Первым их бросил Новак, следом ушли Елена и Йозеф. Вороны надсадно каркали, сидя на ограде, а люди с чемоданами садились в автобус с тоскливой серой табличкой "Школа Св. Майнарда - Београд". Автобус вонял бензином и безнадежностью.
Затем пришла новая беда. Море испортилось от рихтеровской крови и стало красным - как на картине с поездом, которое рисовала Лена.
Время снова над ними подшутило, изогнувшись змеей и ухватив себя за кончик хвоста.
Устав с ним сражаться, София выплюнула клятву.
Спустя полчаса она сидела в ненавистном автобусе. В ее сумке едва слышно плескалось больное Море.
Если и вправду нас
Время сведет в свой час,
Хочешь других любя
Я буду ждать тебя.
Хочешь построю дом
Из четырех окон.
В каждом окне всегда
Будет гореть звезда...
Родной дом и кафана встретили ее тишиной и прощальными словами уходящего Дьердя. Время словно бы текло мимо, не задевая старых гамаюновских стен. На груди Софии расцвел цеховой знак, и мир закружился в ароматах кофе, корицы и имбиря.
И тогда к Софии вернулся ее Сонин Сон, который хранила Елена Кипринич. Осенний промозглый лес, берег озера, умирающая птица.
Страшно стало Софии. Значит, так и умрет она в одиночестве на холодном причале, и даже любви настоящей в ее жизни не случится.
Ненастоящей София еще в школе насмотрелась вдоволь - вот прямо до тошноты.
Одолела Софию тоска. Только гамаюновским кофе от такого и спасаются.
Или не только. Желая защитить Николу от его Королевы, вышла она замуж за младшего Кипринича. Люди говорят, любовь к Киприничам неправильная, ложная, какая бы ни была у них красота, а за ней - пусто, ничегошеньки нет, только твое отражение.
Только лгут они все. Как ушел Никола спасать свою Королеву, поняла София, что повезло ей, ой как повезло - встретила она все-таки свою любовь. Благо птицы всегда помнят, чего стоит свобода.
И осталась София в Београде - варить кофе, перестраивать маяк, что достался ей в наследство, и пробовать быть счастливой.
Но пришли однажды вечером в кафану две женщины. Одна, из-за которой у Софии в сумке задыхалось отравленное море, и вторая, что хотела смерти из-за любви.
Не выдержала София, прогнала гостей и закрыла кафану. "Этот город просто не умеет быть счастливым", - думала она, смахивая сердитые слезы. - "Из-за любви не должны умирать! Если так, то и мне сейчас взять да умереть, что ли?"
Но Гамаюн - птица не простая. Бывает, годами живешь - ни одного родича не встретишь, а как отчаяние одолеет - они тут как тут. И вот на пороге дома возник Мирко. Рассказала ему София свои печали. "Хочу праздник!" - сказала. Мирко только улыбнулся - "Праздник? Сделаем!"
В ту ночь Београд гулял в кафане как в последний раз. Развевались юбки и шали, гремела музыка, лилось рекой вино.
Стол, правда, так и не сломали.
Позвали Сваргу Ятекош. Вынесла тогда София море, и разделила Ятекош его своим ножами - старая кровь пролилась на землю вместе с дурной водой, а живая морская вода упала в кофеварку - не нашлось в кафане другой пустой посудины.
И стали с тех пор подавать в кафане кофе с шепотом морского ветра.
Глянула София на радостных людей вокруг, на родичей своих Гамаюнов, и старый страх уполз в недра темного леса, густеющего за городской стеной. Не одна она - и никогда одна не будет.
Женщина по имени София встала, собрала вещи и села на автобус в пансионат.
Сентябрь, и дождь в окно глядит, не уходя.
Вот и еще одно меня покинет лето.
Я рамы отворю, а поперек дождя
Неведомо о чем чуть слышно плачет флейта.
Я рамы отворю, а поперек дождя...
Ах, мне б оставить дом и в доме суету,
Чтоб у окна не ждать: куда подует ветер?
Расправить два крыла и вот уж налету,
Не слушать, а играть, да, да играть на флейте.
Расправить два крыла и вот уж налету..
Кружевные перчатки порвались. София глядела на Пеколота, предлагающего ей вернуть молодость - всего-то разок сыграть в карты со старым плутом. В кармане джокер от Якоба Ятекош, но София решила играть честно - иначе зачем это все?
- Поставь свою любовь, - старый черт лукаво посмотрел на нее из-под своей шляпы.
- Только не любовь, - отказалась София. - Ее я не отдам.
- Тогда играем на жизнь.
Она, конечно, не смогла обыграть Пеколота. Слезы покатились по щекам, но Софии было радостно и легко на сердце - ведь главное, главное-то она не проиграла!
- Видать, и впрямь у нее любовь настоящая, - сказал кто-то в темноте.
"Еще бы", - подумала София и улыбнулась.
Когда ночь оборвется туманным утром, лукавый Пеколот заснет на сто долгих лет, над Београдом взойдет солнце, а они... они, конечно, встретятся.
Только там, где алым метит
Солнце спину горизонта,
Где сирень кудрявит ситец
И поёт прибой.
Где пушистая пшеница
И как лезвие - осока,
Где парящей в небе птицей -
Голос твой.
Там мои обнимешь плечи,
Ветром волосы встревожишь.
Только там открыты двери
Нам с тобой!
Очнутся крылья за спиной,
Когда войдёшь в мой спящий дом,
Ты с первым солнечным лучом
Подаришь поцелуй!
Стрекозой порхает воля, я рисую снова
Тонких нитей одиночество.
Как бы ни была далёка на губах улыбка Бога,-
Ты всегда со мною!
Белым, белым кроет снегом
Зелень глаз твоих.
Белым, белым станет корень
В волосах моих. Скоро...