Как создавался Мордор

[susel2]

«Когда мысль держится за насилие, принципиально и психологически свободное,
не связанное никакими законами, ограничениями, препонами -
тогда область возможного расширяется до гигантских размеров,
а область невозможного … падает до нуля.
В этом настоящий дух большевизма.
Большевизм есть претворение в жизнь того, что считается невозможным,
неосуществимым и недопустимым» (с)

Г. Пятаков.

Предыдущие посты на тему:
Крысоввод
Теория и практика: как это работает (1)
Теория и практика 1:1
Теория и практика 1:1:2

Данная серия постов была задумана под рабочим названием «Теория и практика», и это  было совершенно не случайно.  Анализ того, каким образом в России пришла к власти «каста палачей» заставляет снова и снова возвращаться к, казалось бы, уже проговоренным вопросам .  Общество созданное в результате переворота 1917 г., оказалось настолько уникальным в мировой истории, что при внимательном его рассмотрении буквально на каждом шагу возникают новые проблемы. Приходится углубляться в детали, размышлять о кажущихся мелочах, в том числе и о лакунах нашего знания или о том, что из нашей памяти было старательно стерто на протяжении поколений и продолжает стираться до сих пор.

События, происходящие на наших глазах, стремительное (и, фактически, уже осуществившееся) скатывание российского общества к тоталитаризму, формирование агрессивной нацистской идеологии и создание реальной угрозы современному миропорядку  невольно вызывают в памяти один из наиболее сильных образов Мирового Зла в литературе: Мордор. Эта мысль буквально носится в воздухе, она пришла в голову не мне одной. Как  бы это ни было тяжело, приходится, наконец, признать, что Россия переступила черту: она вошла в тоталитарный режим при высоком уровне его поддержки населением. Что же касается того, что традиционно именуется «мировой общественностью», то она - по самым разным причинам и соображениям - старается игнорировать тоталитарную природу нынешнего российского режима и все более очевидную преемственность нынешней российской правящей верхушки по отношению к «элитам» бывшего СССР.

К современности мы, разумеется, должны будем еще вернуться, и, возможно, не один раз.  Пока же все-таки попробуем разобраться в деталях того, куда уходят корни нынешнего российского режима и - пожалуй,  самое важное  - как могло так случиться, что Россия стала уникальным явлением в мировой истории, где к власти пришли - вопреки всему опыту человечества - те, кого в любом обществе считали изгоями и париями: палачи (см. ссылки в начале текста).

В частности, моя читательница dillendorf формулирует очень правильный по сути вопрос  по поводу двух ключевых моментов: каким образом технически, фактически пришла к власти «каста палачей» в 1917 г. (под руководством Ленина и большевиков) , и как затем власть этой касты была переструктурирована и  укреплена на новом, еще более высоком уровне в 90е годы (в чем одну из ключевых  ролей, судя по всему, сыграл Е.Гайдар)?

На первый взгляд, мы не находим (по крайней мере - пока не находим) никаких воспоминаний или указаний на существование заранее подготовленного плана действий или некоего формального  «заговора» , где ставилась бы именно такая задача: привести к власти деклассированные элементы общества, людей, отвергнутых социумом и способных на акты неограниченного насилия - в первом случае, либо - во втором случае - уже существующую  разветвленную организацию, специализацией которой было применение насилия по отношению к обществу.  И, тем не менее, фактически такие намерения были сформулированы достаточно четко,  как бы парадоксально такое заявление ни выглядело на первый взгляд.

Таким образом, оба  этих момента отечественной истории представляют  собой интересную возможность для сопоставления теории и практики: того, что провозглашалось и служило идеологическим обоснованием происходящего и того, что представляла собой практическая политика. Нам остается историко-социологический анализ и выводы на основе этого анализа.
     Разумеется, каждый из этих эпизодов (1917 и, 1990е) представляет собой колоссальное поле для исследования, и максимум, на что мы можем надеятся в формате ЖЖ - это обрисовать лишь самые общие контуры. Начнем с первого эпизода: приход к власти большевиков. Делать это имеет смысл не с  1917 года, а с несколько более раннего времени. Рассмотрим немного внимательнее, что именно представляла собой та группа людей, которая «подобрала», как  стали говорить впоследствии, «валявшуюся на дороге власть» в 17м году.

Радикальное (как сейчас сказали бы - экстремистское) крыло РСДРП, руководимое Лениным, получило свою отличительную приставку (большевиков) в 1903 г. по результатам выборов в ЦК. Сам Ленин характеризовал это определение как   «Бессмысленное, уродливое слово... не выражающее абсолютно ничего, кроме того, чисто случайного, обстоятельства, что на... съезде 1903 года мы имели большинство».

Это было действительно так. Фракция Ленина не пользовалась широкой поддержкой ни по каким принципиальным вопросам, в частности - и это в данный момент главное - по вопросу о принципах построения самой партии. Ленин, как известно, настаивал на создании «партии профессиональных революционеров», подчиняющихся железной партийной дисциплине и существующей на средства, получаемые любыми доступными способами, как то: членские взносы, добровольные пожертвования «сочувствующих»,  «экспроприация экспроприаторов», или, попросту говоря, грабеж, как мы это теперь понимаем. Надо отметить, что большинство членов РСДРП (по иронии судьбы названное по итогам II Съезда «меньшевиками») прекрасно понимало опасность такого курса. В частности, Мартов (противник Ленина в вопросах программы, роли и характера партии) совершенно недвусмысленно указывал, что «ленинский» подход привлечет в партию «люмпенские элементы», людей деклассированных и склонных к насилию. Мартов впоследствии получил в социалистической историографии несмываемое клеймо труса и соглашателя, а его (оказавшиеся пророческими!) высказывания относительно того, во что превратится партия, построенная по «ленинским принципам» - никогда не упоминались ни в какой литературе по «Истории КПСС», сохранившись лишь в «Протоколах II Cъезда РСДРП», где почти тысяча страниц текста, и которые были впервые изданы лишь в 1959 г.

Собственно, именно это: ленинский принцип построения так называемой «партии нового типа» стал первым и, вероятно, важнейшим, моментом, во многом определившим дальнейший ход развития большивистской партии. После Второго съезда большевики фактически откололись от остальных российских социал-демократов, т.к. стало ясно, что по большинству вопросов никакой консенсус между ними не возможен.

Отметим это как первый и отправной пункт: с того момента, когда Ленин начал создавать свою «партию профессиональных революционеров» к большевиком потянулись люди именно того сорта, как предсказывал Мартов и его сторонники в дебатах на Втором съезде: изгои из всех слоев общества (из дворянства, из духовного сословия, из рабочих, из крестьян), люди с уголовным прошлым, склонные к насилию, готовые применить насилие и получающие удовольствие от этого процесса (биографии товарищей Сталина, Камо и Дзержинского могут служить типичными примерами, и таких, как они, в большевистской партии было действительно большинство).

Это - очень важно. Именно так, начиная с 1903 года, формировалась партия, которая (надо признать, во многом - по стечению обстоятельств) пришла к власти в 1917 г.  К этому моменту ядро партии составляли именно «профессиональные революционеры»: люди,  порвавшие (или изгнанные из) своих социальных групп, усвоившие принципы морального релятивизма («то, что идет на благо партии - то и хорошо») и не ставившие ни во что ни человеческую жизнь, ни, тем более, понятие собственности.

Следующим важнейшим моментом в развитии ситуации стал, разумеется, захват большевиками власти в октябре 1917 г. Это стало возможно потому, что, во-первых, Временное правительство действительно утратило всякий контроль над страной и хоть какую-то поддержку, а, во-вторых, благодаря исключительному, феноменальному волевому усилию, приложенному все тем же Лениным для того, чтобы «продавить» переворот. Пожалуй, никогда столь многое не висело на волоске, и я - вопреки профессиональному принципу «история не имеет сослагательного наклонения» -  все же  склонна согласиться с теми исследователями, которые предполагали, что, не дойди Ленин тогда в своем парике до Смольного, история России могла бы пойти по совершенно другому пути.

Но он дошел, переворот осуществился, и ничтожная по своей фактической численности и влиянию партия большевиков пришла к власти. То, что эта партия не была готова взять власть, не ожидала этого и не имела никакой программы для дальнейших действий, говорилось столько раз, что не стОит на этом задерживаться. Важно отметить другой аспект этой, не подлежащей сомнению неготовности: большевики не считали возможным удержать власть, если в самое ближайшее время не начнется мировая революция. Нам сейчас странно думать об этом и, пожалуй, трудно представить себе, что большевистское руководство могло всерьез на это рассчитывать, но факт остается фактом. Вся марксисткая доктрина была построена на том, что коммунизм возможен лишь в мировом масштабе.  С огромным трудом в результате теоретичеких дебатов большевикам удалось добиться признания того, что хотя бы начаться революция может в России как «слабом звене» капитализма. Но уж о том, чтобы коммунизм/социализм  был возможен  в одной-единственной стране и речи быть не могло.

По сути дела единственной задачей, которую перед собой поставило руководство большевиков, придя к власти, было - удержать эту власть до тех пор, пока не начнется мировая революция.  Удержать власть требовалось любой ценой, и большевики буквально считали каждый день, прошедший с момента захвата власти.  Читая документы, невозможно отделаться от впечатления, что они сами пребывали в некотором изумлении от того, что вот-таки уже сто дней прошло, а мы все еще тут...

Была поставлена задача удержаться у власти любой ценой, и задачу эту выполняли люди, уже привыкшие к тому, что цель оправдывает средства, вполне принявшие насилие как способ достижения цели и уже имевшие опыт его применения.  Любое государство представляет собой в большой степени аппарат насилия над обществом. Но большевистское государство изначально и сознательно создавалось исключительно как аппарат насилия над обществом и как инструмент для разрушения структур общества для того, чтобы ничтожное меньшинство, не пользующееся практически никакой поддержкой, могло продолжать оставаться у власти. Поскольку насилие было единственной функцией большевистского государства,  туда привлекались люди, уже имеющие к нему склонность

Этой задачей - удержаться у власти любой ценой - и объясняется беспрецедентный, немыслимый ранее, уровень насилия в послереволюционной России, и необходимость разрушения « социального скелета» (термин А.Илларионова). Только поддерживая жесточайший террор и превратив общество в аморфную массу, неспособную к самоорганизации и сопротивлению, ничтожное меньшинство могло надеяться удержать власть.  Совершенно не случайно в большевисткой фразеологии возникает тогда фраза «переломить хребет»: старому миру, буржуазии,  да много чему. Задача организации общества и поддержания функций его жизнеобеспечения не ставилась в принципе: только удержание власти за счет максимального подавления сопротивления, пока не подоспеет мировая революция.

Это - второй важнейший пункт на пути создания того уникального явления, которым стало, в конечном счете, советское государство. Большевики, придя к власти, сознательно формировали государство, единственной функцией которого было насилие по отношению к обществу и уничтожение всех традиционных социальных структур: семейных, конфессиональных, сословных. Для осуществления поставленной задачи - удержаться у власти путем максимально возможного насилия - требовались (и, так сказать, «самовыдвигались») патологические типы, склонные к насилию во всех его формах (см. ссылки в начале).

С этого момента, можно сказать, «каста палачей» была сформирована и пришла к власти.

А дальше случилось нечто, большевиками совершенно непредвиденное. Мировая революция, начавшись было, весьма многообещающе, сошла на нет. Ответом на это со стороны советской верхушки стало провозглашение режима -  с одной стороны - строгой самоизоляции, а с другой - экспорта собственной идеологии и подрывной деятельности во всем мире (создание Коминтерна).  Провозглашаемая идеология «осажденной крепости»  обеспечила плавное перетекание насильственных структур и практик из «временно-революционных» в институционализированные.  Тотальное «разрушение старого мира» было провозглашено официальной целью советской системы, что, надо отметить, тоже уникально: ни одна предыдущая революция такой задачи перед собой не ставила. Речь могла идти о свержении правящего режима, изменении государственного устройства или о радикальных реформах, но уж никак не о сломе «мира»  или всего общества.

Начиная с этого момента насилие в советской системе стало системным и систематизированным. Государство ликвидировало целые слои общества: прежде всего те, которые несли в себе структурированное, традиционное, ярко выраженное представление о том, как должна быть построена нормальная жизнь: как отдельного человека, так и общества в целом. Прежде всего это было крестьянство и казачество, где репрессии часто принимали тотальный характер. Кроме этого ликвидировались те социальные группы, которые были «костяком» общества, те, кто мог иметь влияние на окружающих в той или иной форме: люди с дореволюционным университетским образованием, духовное сословие, бывшие купцы, естественно, офицеры и бывшие гос. служащие, члены их семей.

Совершенно не следует считать, что с институционализацией насилия его уровень был понижен по сравнению с «революционной» фазой. Скорее, напротив. Это был момент окончательного становления и закрепления «касты палачей» в руководстве советского государства. Еще раз хочу подчеркнуть, что термин «палачи» применяется мной не в качестве метафоры, а как совершенно буквальное определение для тех, кто стоял у власти в Советском государстве с первых дней после Октябрьского переворота. Именно палачи, те, кто лично участвовал в расстрелах (именовавшиеся скромно - «комендантами») получали наиболее благоприятные возможности для карьерного роста; они, как правило, не подпадали под репрессии и пользовались множеством привилегий.

С этого момента (более-менее совпадающего с началом сталинского правления) общество держалось под постоянным, систематическим давлением. Уровень насилия поддерживался на постоянном высоком уровне: государство присвоило себе право полностью распоряжаться судьбой каждого человека - от вмешательства в личную и семейную жизнь (разрушение традиционных семейных связей в пользу «классовых(позже - государственных) интересов» до контроля над малейшими бытовыми делами и мыслями (репрессии за шутки и анекдоты, за пресловутую «колбасу, завернутую в портрет Вождя»).

Собственно, в сталинский период можно говорить о том, что общество как таковое, традиционный социум фактически прекратил свое существование: все нормальные человеческие связи осуществлялись через посредство государства, самоорганизация общества была полностью исключена, а руководство всеми социальными процессами было окончательно закреплено за «кастой палачей». Повторюсь - вопреки всем традиционным представлениям, закрепленным в коллективном бессознательном, в древнейших представлениях и традициях.

Эта система просуществовала - с небольшими, не принципиальными, изменениями - до конца 80х годов. Да, уровень насилия постепенно был понижен, главным образом по настоянию самих правящих элит: они желали стабильности и той самой «уверенности в завтрашнем дне»(с), которую они получили с начала 60х.  Побочным эффектом снижения уровня насилия оказалось постепенное формирование в СССР неких социальных структур и формирование процессов, не полностью контролируемых государством.  Начали постепенно воссоздаваться «структуры социальной повседневности», казалось бы, простейшие и естественные, но совершенно немыслимые еще в 50е годы: от жилищных и дачных кооперативов до кружков по изучению чего-либо частным образом: от иврита до марксизма или астрологии. За кружки все еще можно было получить срок, но расстрелов, по крайней мере массовых, уже не было.

Однако элиты общества не изменились. У власти оставалась та же самая каста, что и раньше. Разве что система ценностей ее представителей претерпела некоторые изменения. К чему это привело мы все наблюдаем в настоящий момент. А вот как это произошло - вопрос отдельный и большой. Об этом - в одном из следующих постов.