You’re in the army now ©
Все больше убеждаюсь в том, что писание текстов по принципу «позволять словам становиться туда, куда они хотят»(с) - это никакая не метафора, а вполне практическое руководство. Едва успев прослушать выступление А.Илларионова в Таллинне 18 сентября (перевод на русский - здесь), я вполне отчетливо начала ощущать, как слова в моем сознании начали потихоньку договариваться о том, кому из них куда встать в будущем тексте. Процесс этот продолжался, понемногу ускоряясь, в особенности - после просмотра обсуждения этой темы в блоге АН.
А недавно произошло вот что. После, казалось бы, совершенно посторонней реплики моего посетителя я сняла с полки один из томов Собрания сочинений С.Лема, открыла его, и... Но нет, этого я вот так сразу, пожалуй, не скажу. Слова великого фантаста мы оставим напоследок, тем более, что они именно туда и захотели встать. Скажу лишь, что роман, из которого они взяты, был закончен в 1984 г. От символики просто деваться некуда, если вспомнить Оруэлла. А как его не вспомнить, когда речь идет о воздействии на сознание людей?
Да, это - опять об информационной войне, а, точнее, вот о чем: « Даже тем, кто не хочет принимать в ней участия, приходится вести себя в соответствии с законами военного времени»(с). Это действительно так, и это касается даже тех, кто на данный момент может не беспокоиться о своей физической безопасности. Даже самые отъявленные эскаписты понимают, что они nolens volens находятся в пространстве глобального и все более обостряющегося конфликта. Нужно признать, что людям, принадлежащим к современной Западной культуре (а к ней, слава Богу, относится и российское общество, по крайней мере пока) это ощущение дается тяжело.
Для современного общества война, несмотря на то, что она практически постоянно присутствует где-то на периферии нашего внимания, является тяжелой аберрацией. Единственной ценностью, стабильно возраставшей в своей значимости для человечества на протяжении его истории, была ценность человеческой жизни. Одним из наиболее наглядных примеров этого является отношение к применению пыток и смертной казни даже в качестве меры наказания за преступления. Человеческая жизнь постепенно стала мерилом всех прочих ценностей. Из впечатлений собственного детства помню, что когда по какому-нибудь поводу собиралась вместе «большая семья» - братья и сестры бабушки, кузены и кузины родителей и т.д., любые споры взрослых за столом «о политике» мгновенно прекращались тостом кого-нибудь из старших: «Ну, главное, чтобы войны не было!» С этим не спорил никто.
Казалось бы - вот оно, доказательство несомненного прогресса нравственных ценностей человечества! Человеческая жизнь как абсолютная ценность, неприятие агрессии и любого насилия как способа решения конфликтов, стремление любой ценой сохранить мир... чего ж нам боле?..
Все, казалось бы, именно так. И не будем сейчас еще раз вспоминать о том, к чему привело искреннее стремление к «миру любой ценой» в конце 30х годов. Сейчас речь не о сфере политики и даже не о сфере общественной деятельности. Речь сейчас - о том, существуют ли у человечества рецепты выживания в условиях войны и агрессии, не ставящие эти основные гуманистические принципы под угрозу? Можно ли в условиях информационной войны, войны вполне реальной, нацеленной на то, чтобы разрушить сознание человека, то есть, «именно то, что делает его человеком»(с), принять какие-то меры для самосохранения ? Есть ли какие-то способы ответить на агрессию, не вовлекаясь в дурную бесконечность «драконоборца, ставшего драконом»?
О первой и самой простой мере самосохранения - соблюдении ментальной гигиены - уже говорилось в этом блоге. Говорится о ней и в выступлении А. Илларионова в Таллинне. Но на войне подобные меры - аналог бронежилета. Это совершенно необходимо и вполне может спасти человеку жизнь, но победить противника при помощи одних бронежилетов невозможно, какого бы отличного качества они ни были.
И вот тут, вероятно, пора вспомнить, что большую часть своей истории человечество все-таки провело отнюдь не в мирном созерцании чудес окружающего света, а, к сожалению, в состоянии войны. По крайней мере с момента перехода к оседлому земледелию и кочевому скотоводству, когда сельскохозяйственные территории стали огромной ценностью, а население начало довольно быстро (по сравнению с предыдущими десятками тысяч лет) расти, война на многие тысячелетия вперед стала - увы - обычным явлением человеческой жизни. В течение долгого времени ношение оружия и участие в военных действиях было привилегией и обязанностью взрослых свободных мужчин в большинстве человеческих обществ. Помимо этого постепенно выделялась и каста воинов-правителей, для которых вырабатывались свои, особые правила и нормы поведения.
О том, каковы были требования к воинам-правителям, мы знаем достаточно много. Правящим слоям всегда уделялось особое внимание летописцев, философов и историков, так что о том, каким должен был быть идеальный прирожденный воин или вождь своего народа, свидетельств масса. Начиная со знаменитого: «Сражайся, Арджуна!»(с) из Бхагават Гиты и до не менее знаменитого, но значительно менее древнего, самурайского кодекса Бусидо, не говоря уж о европейских рыцарских кодексах, восходящих, если проследить их корни, к древнеисландским и германским эпосам.
Однако, сейчас речь не о тех, для кого военное дело (понимаемое широко) - призвание и, так сказать, профессия. Речь - о простых людях, оказавшихся на информационной войне во многом против своей воли и ищущих способа сохранить свое психическое, а зачастую и физическое здоровье. Впрочем, в наставлениях для «профессиональных воинов» мы тоже можем встретить кое-что полезное:
Осторожным быть должен
конунга отпрыск
и смелым в сраженье;
каждый да будет
весел и добр
до часа кончины.
(Речи Высокого, 15)
И все же, как становится ясно даже из поверхностного знакомства с «кодексами поведения» для военных элит, они действительно требуют практики в течение всей жизни, составляя основной смысл существования практикующего.
Но ведь в подавляющем своем большинстве воины в истории человечества отнюдь не принадлежали к элитам! Это были просто свободные мужчины, занимавшиеся, как правило, крестьянским трудом, имевшие право носить оружие и принимавшие участие в военных действиях лишь тогда, когда возникала необходимость в защите своей земли, своего дома и близких. (Захватнические походы по преимуществу осуществлялись военными элитами, поскольку отрыв землепашцев от их труда был чреват голодом). Так вот существует ли пласт фольклора, отражающий опыт «воинов из простонародья»?
Видимо, таким пластом можно считать разряд «сказок о солдате», совершенно очевидно не вписывающийся ни в разряд традиционных «волшебных сказок», ни в разряд сказок чисто «бытовых», а находящийся (как и тот социальный слой, опыт которого они своеобразно отображают) на пересечении этих жанров. Записаны они были, как и большинство сказок, лишь в XIX в., а до того, в отличие от кодексов элит, бытовали в устной традиции и дошли до нас сильно видоизмененными. Одна из самых известных версий западноевропейских сказок о солдате - «Огниво» Г.Х.Андерсена. Она хороша именно своей собирательностью: тем, что объединяет в себе многие элементы фольклора, в оригинальных сказках встречающиеся по отдельности. В русском фольклоре подобной обобщающей сказочной версии не существует, приходится рассматривать отдельные варианты этого сюжета, записанные в разное время и в разных местностях и, к сожалению, далеко не все из них представлены в интернете.
ЖЖ, конечно, не тот формат, чтобы заниматься тщательным разбором деталей сюжетов и их типологией. Но кое-что можно отметить сразу. Противниками Солдата являются персонажи, олицетворяющие Зло, причем Зло не иномирное (как в волшебной сказке), а вполне осязаемое и конкретное: это Смерть, Ведьма или Черт (Дьявол). Если кого-то изумляет, что Черт рассматривается как осязаемое и «посюстороннее» существо, то вспомним, что устное бытование этих сюжетов происходило в то время, когда физическое существование дьявола не вызывало у людей ни малейшего сомнения, так же, как и существование Бога (в отличие от, скажем, драконов или кощеев из волшебных сказок).
Так каков же этот воин-крестьянин, способный одолеть Смерть и Черта, не говоря уж о разнообразных ведьмах? Пожалуй, главными для него являются три черты:
Герои же героических эпосов, хоть и действуют в этом мире, они, тем не менее, подчеркнуто не подчиняются законам и требованиям, распространяющимся на «простой народ». Они - потомки богов и героев, и их действия подчас открыто противоречат самым основным человеческим представлениям о том, что дозволено, а что - нет. Кровосмешение, клятвопреступление, убийство родственников, предательство и вещи даже еще более чудовищные описываются в подобных эпосах как нечто абсолютно естественное для героев, поскольку общечеловеческая мораль и нравственность не имеют над ними силы.
Из героев сказок лишь Солдат остается полностью принадлежащим этому миру и действующим согласно его законам (разве что немного приколдовывая иногда!) Его успех или неудача полностью зависят от тех личных качеств, о которых мы уже говорили: мудрости, чувства юмора, доброты. Совершенно не удивительно, что персонаж, обладающий подобными качествами, оказался любим, популярен и перекочевал из фольклорных сюжетов в мировую, особенно русскую, литературу. Прекрасные образы солдат и матросов у русских писателей многочисленны: от простого и трогательного Матроса Чижика до просветленно-мудрого Платона Каратаева. Ряд этих образов продолжается несравненным Швейком и завершается Иваном Чонкиным. Но даже и в этом ряду совершенно особое место занимает, разумеется Василий Теркин: герой абсолютно архетипический, вобравщий в себя все качества своего фольклорного прототипа, вплоть до того, что Теркин беседует со Смертью (и отгоняет ее от себя) и бывает на Том Свете.
Итак, ничего не только сверхъестественного, но и даже особо удивительного в качествах, проявляемых Солдатом, вроде бы и нет. Чтобы не длить бесед "за все хорошее и против всего плохого", посмотрим, как применение этих пунктов (или неспособность их применить) находят отражение в реальной ситуации нынешней информационной войны.
Начнем с п.1, т.е. со способности действовать (говорить, писать) совершенно осознанно и четко различать причину и следствие.
Прекрасным примером того, что получается, если не видеть (или сознательно игнорировать) разницу между причиной и следствием является во всех отношениях сильная и впечатляющая статья А.Невзорова на «Эхе Москвы». Казалось бы, все сказано верно: и о трагедии войны в Украине, и о «примитивном зомбировании» россиян, и еще много справедливых и горьких слов сказано в этой статье. Единственное, чего автор так и не сделал - не произнес слов «российско-украинская война». Крайними у него оказались опять "террористы" и Гиркин. Формула "если не Путин, то кто"(с) встроена-таки в дискурс. И очень грамотно, надо сказать, встроена. Получается, что это не Кремль провоцирует истерию, а народ практически на ровном месте истерит сам по себе. Если бы автор в качестве инициатора нынешней трагедии представил ее истинного виновника - "осторожного и все взвешивающего"(с) Путина - то ответ на мучающий его вопрос: “зачем, на хрена это нужно?”(с), у него в голове сформулировался бы сам собой.
В нынешней же формулировке ответа не будет, поскольку автор не смог (или не пожелал) взглянуть на происходящее осознанно и четко расставить по своим местам причину и следствие. В результате ситуация фактически поставлена с ног на голову, и реальный виновник трагедии едва ли не воспевается как единственный, кто еще способен сдерживать наступление полного хаоса.
Противопоставлять Путина Гиркину - это все равно, что противопоставлять дьявола мелкому бесу и делать на этом основании вывод, что дьявол - это наше все, поскольку он как-никак поддерживает в аду порядок. Сказка с таким сюжетом имеет мало шансов на счастливый конец.
Есть, с другой стороны, и примеры действенного применения «принципов веселого солдата», причем обсуждать их - одно удовольствие, поскольку каждый из них - это реальная небольшая победа над Злом. Второй принцип - высмеивание противника и самоирония по отношению к себе - оружие практически неотразимое, и с самого начала российско-украинского конфликта нельзя было не восхищаться тем, насколько последовательно, терпеливо и успешно применяли его украинцы против неприятеля. Вот, например, один из ранних примеров жесткой сатиры, смешанной со здоровой дозой самоиронии:
Не говоря уж о знаменитом украинском политическом меме про бабусю и ее кота, обыгрывавшемся с огромным успехом в самое разное время:
или:
Буквально на днях этот мем был триумфально перенесен на территорию противника, и на плакате вместо бабуси появилась А.Кабаева в платочке, а текст подписи гласил: «Узнала, что Путин - х@@@o, переписала Кремль на кота». Почему я не привожу здесь и эту картинку? Да потому, что аккаунт в Твиттере, где она была опубликована - прикрыт, а самой картинки в Сети найти уже не удалось. Что это значит? Что снаряд долетел и попал точно туда, куда был нацелен.
Когда Зло становится смешным, оно на глазах теряет силы. Жить в Кремле, переписанном, пусть и чисто
гипотетически, на кота, диктатору совершенно невозможно. Когда над Смертью смеются или, более того, откровенно издеваются, ей остается только отправиться грызть дубы.
В связи с третьим пунктом - добротой, готовностью помочь тем, кто слаб и не может сам о себе позаботиться, тоже вспоминаются многочисленные истории об украинских нац. гвардейцах и военных. Вспоминается « собака-бандеряка», чей портрет обошел СМИ всего мира: мелкий щенок дворняжки, взятый на воспитание украинскими военными, охранявшими блок-пост недалеко от Славянска. Вспоминается Кот Азов («кiт полка» батальона «Азов»), с раннего возраста ставший питомцем нац.гвардейцев, а также многочисленные видео, в которых украинские военные и нац.гвардейцы, находящиеся в ситуации, когда, казалось бы, главное - думать о собственной безопасности, держат рядом с собой подобранных где-то щенков, котят, взрослых уже собак. И это - не говоря о многочисленных историях того, как они помогают попавшим буквально в пекло, в военный ад детям, старикам и прочим нуждающимся в помощи людям.
Совершенно не удивляет, кстати, что ничего подобного мы не видим и не слышим о так называемых «сепаратистах»: информация, поступающая даже от них самих, не несет в себе совершенно никакого позитивного начала, она вся построена на ненависти, призывах к разрушению и прочих деструктивных эмоциях. Даже клички, выбранные террористами для себя, характеризуют их совершенно однозначно: Бес, Абвер... Что тут добавить?
Необходимо подчеркнуть один очень важный момент. Помогая тем, кто слабее, человек, конечно, оказывает услугу и этому более слабому существу. Но главный позитивный процесс в этом случае происходит внутри самого помогающего. Помогая другим, человек делает именно то, против чего направлены основные силы информационной войны: он сохраняет свое человеческое сознание и - в конечном счете - себя как человека. Более того, с такой вот помощи - не организованной, а совершаемой каждым по мере необходимости и по собственной инициативе - начинается гражданское общество. Пусть сначала маленькое, состоящее всего из нескольких человек. Главное в этом случае - потенциал к распространению. Но это - отдельный большой и важный вопрос. Сейчас мы не об этом.
Сейчас мы - о том, что можно сделать для того, чтобы в условиях информационной войны сохранить себя: не дать информационной заразе инфицировать свое мышление, оградить свои эмоции от возможного разрушающего воздействия, найти в себе силы не только для обороны, но и, по возможности, активного сопротивления информационному насилию. Три «Принципа Веселого Солдата», полученные на основе обобщения опыта, описанного в фольклоре, и, следовательно, испытанного на протяжении тысяч лет, могут помочь именно в этом.
- Осознанность всех действий и четкое отслеживание того, что является причиной, а что - следствием. Полное осознание степени опасности и решимость действовать, используя имеющиеся навыки (навыки у всех разные, что, кстати говоря, замечательно).
- Сознательное высмеивание противника с сохранением чувства самоиронии. Разоблачение истинных качеств противника в любой смешной форме: от мягкой иронии до жесточайшего гротеска, по ситуации.
- Последовательная и сознательная помощь тем, кто в ней нуждается. Личность нуждающегося (или его видовая принадлежность) в данном случае второстепенна. В условиях военного времени помощь другим - это прежде всего помощь себе. Это - сохранение себя самого как человека, то есть противостояние главной цели информационной войны.
А теперь - обещанные в самом начале слова Станислава Лема о том мире, в котором мы все сейчас оказались. Написано, повторю, в 1984 году
:
«Граница между войной и миром, уже давно не слишком отчетливая, окончательно стерлась. Двадцатый век покончил со стеснительным ритуалом открытого объявления войны и ввел в обиход такие понятия, как пятая колонна, массовый саботаж, холодная война и война per procura (чужими руками - Е.П.), и все это было лишь началом стирания границы между войной и миром./.../ На смену альтернативе «война и мир» пришло состояние войны, неотличимой от мира, и мира, неотличимого от войны».
(Станислав Лем, Мир на Земле, М., Текст, 1996, с. 54).
На новом витке человеческой истории мы снова оказались в мире, где война стала фактом повседневной жизни. Более того, она «неотличима от мира», и, значит, другого мира - в обоих смыслах этого слова - у нас просто нет.
А недавно произошло вот что. После, казалось бы, совершенно посторонней реплики моего посетителя я сняла с полки один из томов Собрания сочинений С.Лема, открыла его, и... Но нет, этого я вот так сразу, пожалуй, не скажу. Слова великого фантаста мы оставим напоследок, тем более, что они именно туда и захотели встать. Скажу лишь, что роман, из которого они взяты, был закончен в 1984 г. От символики просто деваться некуда, если вспомнить Оруэлла. А как его не вспомнить, когда речь идет о воздействии на сознание людей?
Да, это - опять об информационной войне, а, точнее, вот о чем: « Даже тем, кто не хочет принимать в ней участия, приходится вести себя в соответствии с законами военного времени»(с). Это действительно так, и это касается даже тех, кто на данный момент может не беспокоиться о своей физической безопасности. Даже самые отъявленные эскаписты понимают, что они nolens volens находятся в пространстве глобального и все более обостряющегося конфликта. Нужно признать, что людям, принадлежащим к современной Западной культуре (а к ней, слава Богу, относится и российское общество, по крайней мере пока) это ощущение дается тяжело.
Для современного общества война, несмотря на то, что она практически постоянно присутствует где-то на периферии нашего внимания, является тяжелой аберрацией. Единственной ценностью, стабильно возраставшей в своей значимости для человечества на протяжении его истории, была ценность человеческой жизни. Одним из наиболее наглядных примеров этого является отношение к применению пыток и смертной казни даже в качестве меры наказания за преступления. Человеческая жизнь постепенно стала мерилом всех прочих ценностей. Из впечатлений собственного детства помню, что когда по какому-нибудь поводу собиралась вместе «большая семья» - братья и сестры бабушки, кузены и кузины родителей и т.д., любые споры взрослых за столом «о политике» мгновенно прекращались тостом кого-нибудь из старших: «Ну, главное, чтобы войны не было!» С этим не спорил никто.
Казалось бы - вот оно, доказательство несомненного прогресса нравственных ценностей человечества! Человеческая жизнь как абсолютная ценность, неприятие агрессии и любого насилия как способа решения конфликтов, стремление любой ценой сохранить мир... чего ж нам боле?..
Все, казалось бы, именно так. И не будем сейчас еще раз вспоминать о том, к чему привело искреннее стремление к «миру любой ценой» в конце 30х годов. Сейчас речь не о сфере политики и даже не о сфере общественной деятельности. Речь сейчас - о том, существуют ли у человечества рецепты выживания в условиях войны и агрессии, не ставящие эти основные гуманистические принципы под угрозу? Можно ли в условиях информационной войны, войны вполне реальной, нацеленной на то, чтобы разрушить сознание человека, то есть, «именно то, что делает его человеком»(с), принять какие-то меры для самосохранения ? Есть ли какие-то способы ответить на агрессию, не вовлекаясь в дурную бесконечность «драконоборца, ставшего драконом»?
О первой и самой простой мере самосохранения - соблюдении ментальной гигиены - уже говорилось в этом блоге. Говорится о ней и в выступлении А. Илларионова в Таллинне. Но на войне подобные меры - аналог бронежилета. Это совершенно необходимо и вполне может спасти человеку жизнь, но победить противника при помощи одних бронежилетов невозможно, какого бы отличного качества они ни были.
И вот тут, вероятно, пора вспомнить, что большую часть своей истории человечество все-таки провело отнюдь не в мирном созерцании чудес окружающего света, а, к сожалению, в состоянии войны. По крайней мере с момента перехода к оседлому земледелию и кочевому скотоводству, когда сельскохозяйственные территории стали огромной ценностью, а население начало довольно быстро (по сравнению с предыдущими десятками тысяч лет) расти, война на многие тысячелетия вперед стала - увы - обычным явлением человеческой жизни. В течение долгого времени ношение оружия и участие в военных действиях было привилегией и обязанностью взрослых свободных мужчин в большинстве человеческих обществ. Помимо этого постепенно выделялась и каста воинов-правителей, для которых вырабатывались свои, особые правила и нормы поведения.
О том, каковы были требования к воинам-правителям, мы знаем достаточно много. Правящим слоям всегда уделялось особое внимание летописцев, философов и историков, так что о том, каким должен был быть идеальный прирожденный воин или вождь своего народа, свидетельств масса. Начиная со знаменитого: «Сражайся, Арджуна!»(с) из Бхагават Гиты и до не менее знаменитого, но значительно менее древнего, самурайского кодекса Бусидо, не говоря уж о европейских рыцарских кодексах, восходящих, если проследить их корни, к древнеисландским и германским эпосам.
Однако, сейчас речь не о тех, для кого военное дело (понимаемое широко) - призвание и, так сказать, профессия. Речь - о простых людях, оказавшихся на информационной войне во многом против своей воли и ищущих способа сохранить свое психическое, а зачастую и физическое здоровье. Впрочем, в наставлениях для «профессиональных воинов» мы тоже можем встретить кое-что полезное:
Осторожным быть должен
конунга отпрыск
и смелым в сраженье;
каждый да будет
весел и добр
до часа кончины.
(Речи Высокого, 15)
И все же, как становится ясно даже из поверхностного знакомства с «кодексами поведения» для военных элит, они действительно требуют практики в течение всей жизни, составляя основной смысл существования практикующего.
Но ведь в подавляющем своем большинстве воины в истории человечества отнюдь не принадлежали к элитам! Это были просто свободные мужчины, занимавшиеся, как правило, крестьянским трудом, имевшие право носить оружие и принимавшие участие в военных действиях лишь тогда, когда возникала необходимость в защите своей земли, своего дома и близких. (Захватнические походы по преимуществу осуществлялись военными элитами, поскольку отрыв землепашцев от их труда был чреват голодом). Так вот существует ли пласт фольклора, отражающий опыт «воинов из простонародья»?
Видимо, таким пластом можно считать разряд «сказок о солдате», совершенно очевидно не вписывающийся ни в разряд традиционных «волшебных сказок», ни в разряд сказок чисто «бытовых», а находящийся (как и тот социальный слой, опыт которого они своеобразно отображают) на пересечении этих жанров. Записаны они были, как и большинство сказок, лишь в XIX в., а до того, в отличие от кодексов элит, бытовали в устной традиции и дошли до нас сильно видоизмененными. Одна из самых известных версий западноевропейских сказок о солдате - «Огниво» Г.Х.Андерсена. Она хороша именно своей собирательностью: тем, что объединяет в себе многие элементы фольклора, в оригинальных сказках встречающиеся по отдельности. В русском фольклоре подобной обобщающей сказочной версии не существует, приходится рассматривать отдельные варианты этого сюжета, записанные в разное время и в разных местностях и, к сожалению, далеко не все из них представлены в интернете.
ЖЖ, конечно, не тот формат, чтобы заниматься тщательным разбором деталей сюжетов и их типологией. Но кое-что можно отметить сразу. Противниками Солдата являются персонажи, олицетворяющие Зло, причем Зло не иномирное (как в волшебной сказке), а вполне осязаемое и конкретное: это Смерть, Ведьма или Черт (Дьявол). Если кого-то изумляет, что Черт рассматривается как осязаемое и «посюстороннее» существо, то вспомним, что устное бытование этих сюжетов происходило в то время, когда физическое существование дьявола не вызывало у людей ни малейшего сомнения, так же, как и существование Бога (в отличие от, скажем, драконов или кощеев из волшебных сказок).
Так каков же этот воин-крестьянин, способный одолеть Смерть и Черта, не говоря уж о разнообразных ведьмах? Пожалуй, главными для него являются три черты:
- Солдат, если так можно выразиться, непринужденно и естественно мудр. В отличие от героя «классической» волшебной сказки (скажем, Ивана-дурака), постоянно действующего как бы ощупью, Мудрый Солдат действует абсолютно сознательно и, во-первых, четко видит причину и следствие происходящего, а, во-вторых, полностью отдает себе отчет в том, насколько опасно то, с чем он столкнулся. Он не пытается преуменьшить степень опасности, а борется с ней как бы само собой разумеющимся образом. Да, результат борьбы со Смертью непредсказуем, и Солдат прекрасно это понимает, но он понимает, также, что единственный способ «выиграть» у Смерти - это вступить с ней в противоборство. Даже если это приводит «всего лишь» к тому, чтобы выиграть время: прожив долгую и счастливую жизнь и умереть можно. Точно так же - с Чертом, возможно, лишь с той разницей, что победить последнего, как правило,оказывается значительно легче. Таким образом, жизнь Мудрого Солдата основывается на совершенно осознанных действиях и применении навыков обыденной жизни, часто отнюдь не волшебных. Скажем, для того, чтобы избавиться от Смерти Мудрый Солдат укладывает ее самое в гроб и хоронит (либо обманывает ее, направляет на ложный путь и т.п.). Для борьбы с Чертом используются целые возы свечей (или строительство монастыря в аду, и т.п.).
- Солдат часто сопровождается эпитетом «веселый». Он относится к себе и к окружающему миру с юмором, с иронией и с самоиронией. Часто вступает он в словесную перепалку и со своим противником, высмеивая его, представляя его в его истинном (то есть, в нелепом и уродливом) виде. Показывает, как труслив Черт, как глупа Смерть. Если противник поначалу предстает в каком-то измененном обличии (иногда Черт прикидывается, скажем, Барином), то к концу такого диалога истинная сущность противника Веселого Солдата уже ни у кого не вызывает сомнений. Путем высмеивания Зло лишается значительной части своей силы, в то время, как Солдат, напротив, демонстрирует свою способность видеть истинную суть вещей (см. п.1).Собственно, это - один из традиционных способов «борьбы со злом», достаточно хорошо сохранившийся в коллективном бессознательном. И носители «зла» это тоже отлично понимают до сих пор. Совершенно не случайно в сталинские времена за политические анекдоты сажали и даже расстреливали, а в «вегетарианские» брежневские могли исключить из института или уволить с работы с «волчьим билетом». Нынешние российские власти продолжают этот курс другими методами: при помощи «информационных войск».
- Еще даже до того, как Солдат сталкивается со своим противником (ведьмой, чертом и т.п.) он часто проявляет себя как человек добрый, сочувствующий тем, кто слабее его и готовый им помочь. По ходу сюжета он, бывает, спасает каких-либо животных или птиц, отдает последние деньги нищим или совершает другие милосердные поступки. Нищие, как правило, дарят Доброму Солдату какие-либо волшебные предметы. А вот животные, в отличие от «классической» волшебной сказки, где они всегда становятся «помощными зверями» и впоследствии поддерживают героя в его подвигах («не бей меня, я тебе пригожусь»(с)), так и остаются просто животными. Спасенный пес или кот не произносят ни слова по ходу действия и так и остаются эпизодическими персонажами. Иногда они упоминаются в конце сказки («а пес жил во дворе», «а кот ловил мышей в амбаре» и т.п.).
Герои же героических эпосов, хоть и действуют в этом мире, они, тем не менее, подчеркнуто не подчиняются законам и требованиям, распространяющимся на «простой народ». Они - потомки богов и героев, и их действия подчас открыто противоречат самым основным человеческим представлениям о том, что дозволено, а что - нет. Кровосмешение, клятвопреступление, убийство родственников, предательство и вещи даже еще более чудовищные описываются в подобных эпосах как нечто абсолютно естественное для героев, поскольку общечеловеческая мораль и нравственность не имеют над ними силы.
Из героев сказок лишь Солдат остается полностью принадлежащим этому миру и действующим согласно его законам (разве что немного приколдовывая иногда!) Его успех или неудача полностью зависят от тех личных качеств, о которых мы уже говорили: мудрости, чувства юмора, доброты. Совершенно не удивительно, что персонаж, обладающий подобными качествами, оказался любим, популярен и перекочевал из фольклорных сюжетов в мировую, особенно русскую, литературу. Прекрасные образы солдат и матросов у русских писателей многочисленны: от простого и трогательного Матроса Чижика до просветленно-мудрого Платона Каратаева. Ряд этих образов продолжается несравненным Швейком и завершается Иваном Чонкиным. Но даже и в этом ряду совершенно особое место занимает, разумеется Василий Теркин: герой абсолютно архетипический, вобравщий в себя все качества своего фольклорного прототипа, вплоть до того, что Теркин беседует со Смертью (и отгоняет ее от себя) и бывает на Том Свете.
Итак, ничего не только сверхъестественного, но и даже особо удивительного в качествах, проявляемых Солдатом, вроде бы и нет. Чтобы не длить бесед "за все хорошее и против всего плохого", посмотрим, как применение этих пунктов (или неспособность их применить) находят отражение в реальной ситуации нынешней информационной войны.
Начнем с п.1, т.е. со способности действовать (говорить, писать) совершенно осознанно и четко различать причину и следствие.
Прекрасным примером того, что получается, если не видеть (или сознательно игнорировать) разницу между причиной и следствием является во всех отношениях сильная и впечатляющая статья А.Невзорова на «Эхе Москвы». Казалось бы, все сказано верно: и о трагедии войны в Украине, и о «примитивном зомбировании» россиян, и еще много справедливых и горьких слов сказано в этой статье. Единственное, чего автор так и не сделал - не произнес слов «российско-украинская война». Крайними у него оказались опять "террористы" и Гиркин. Формула "если не Путин, то кто"(с) встроена-таки в дискурс. И очень грамотно, надо сказать, встроена. Получается, что это не Кремль провоцирует истерию, а народ практически на ровном месте истерит сам по себе. Если бы автор в качестве инициатора нынешней трагедии представил ее истинного виновника - "осторожного и все взвешивающего"(с) Путина - то ответ на мучающий его вопрос: “зачем, на хрена это нужно?”(с), у него в голове сформулировался бы сам собой.
В нынешней же формулировке ответа не будет, поскольку автор не смог (или не пожелал) взглянуть на происходящее осознанно и четко расставить по своим местам причину и следствие. В результате ситуация фактически поставлена с ног на голову, и реальный виновник трагедии едва ли не воспевается как единственный, кто еще способен сдерживать наступление полного хаоса.
Противопоставлять Путина Гиркину - это все равно, что противопоставлять дьявола мелкому бесу и делать на этом основании вывод, что дьявол - это наше все, поскольку он как-никак поддерживает в аду порядок. Сказка с таким сюжетом имеет мало шансов на счастливый конец.
Есть, с другой стороны, и примеры действенного применения «принципов веселого солдата», причем обсуждать их - одно удовольствие, поскольку каждый из них - это реальная небольшая победа над Злом. Второй принцип - высмеивание противника и самоирония по отношению к себе - оружие практически неотразимое, и с самого начала российско-украинского конфликта нельзя было не восхищаться тем, насколько последовательно, терпеливо и успешно применяли его украинцы против неприятеля. Вот, например, один из ранних примеров жесткой сатиры, смешанной со здоровой дозой самоиронии:
Click to viewНе говоря уж о знаменитом украинском политическом меме про бабусю и ее кота, обыгрывавшемся с огромным успехом в самое разное время:
или:
Буквально на днях этот мем был триумфально перенесен на территорию противника, и на плакате вместо бабуси появилась А.Кабаева в платочке, а текст подписи гласил: «Узнала, что Путин - х@@@o, переписала Кремль на кота». Почему я не привожу здесь и эту картинку? Да потому, что аккаунт в Твиттере, где она была опубликована - прикрыт, а самой картинки в Сети найти уже не удалось. Что это значит? Что снаряд долетел и попал точно туда, куда был нацелен.
Когда Зло становится смешным, оно на глазах теряет силы. Жить в Кремле, переписанном, пусть и чисто
гипотетически, на кота, диктатору совершенно невозможно. Когда над Смертью смеются или, более того, откровенно издеваются, ей остается только отправиться грызть дубы.
В связи с третьим пунктом - добротой, готовностью помочь тем, кто слаб и не может сам о себе позаботиться, тоже вспоминаются многочисленные истории об украинских нац. гвардейцах и военных. Вспоминается « собака-бандеряка», чей портрет обошел СМИ всего мира: мелкий щенок дворняжки, взятый на воспитание украинскими военными, охранявшими блок-пост недалеко от Славянска. Вспоминается Кот Азов («кiт полка» батальона «Азов»), с раннего возраста ставший питомцем нац.гвардейцев, а также многочисленные видео, в которых украинские военные и нац.гвардейцы, находящиеся в ситуации, когда, казалось бы, главное - думать о собственной безопасности, держат рядом с собой подобранных где-то щенков, котят, взрослых уже собак. И это - не говоря о многочисленных историях того, как они помогают попавшим буквально в пекло, в военный ад детям, старикам и прочим нуждающимся в помощи людям.
Совершенно не удивляет, кстати, что ничего подобного мы не видим и не слышим о так называемых «сепаратистах»: информация, поступающая даже от них самих, не несет в себе совершенно никакого позитивного начала, она вся построена на ненависти, призывах к разрушению и прочих деструктивных эмоциях. Даже клички, выбранные террористами для себя, характеризуют их совершенно однозначно: Бес, Абвер... Что тут добавить?
Необходимо подчеркнуть один очень важный момент. Помогая тем, кто слабее, человек, конечно, оказывает услугу и этому более слабому существу. Но главный позитивный процесс в этом случае происходит внутри самого помогающего. Помогая другим, человек делает именно то, против чего направлены основные силы информационной войны: он сохраняет свое человеческое сознание и - в конечном счете - себя как человека. Более того, с такой вот помощи - не организованной, а совершаемой каждым по мере необходимости и по собственной инициативе - начинается гражданское общество. Пусть сначала маленькое, состоящее всего из нескольких человек. Главное в этом случае - потенциал к распространению. Но это - отдельный большой и важный вопрос. Сейчас мы не об этом.
Сейчас мы - о том, что можно сделать для того, чтобы в условиях информационной войны сохранить себя: не дать информационной заразе инфицировать свое мышление, оградить свои эмоции от возможного разрушающего воздействия, найти в себе силы не только для обороны, но и, по возможности, активного сопротивления информационному насилию. Три «Принципа Веселого Солдата», полученные на основе обобщения опыта, описанного в фольклоре, и, следовательно, испытанного на протяжении тысяч лет, могут помочь именно в этом.
- Осознанность всех действий и четкое отслеживание того, что является причиной, а что - следствием. Полное осознание степени опасности и решимость действовать, используя имеющиеся навыки (навыки у всех разные, что, кстати говоря, замечательно).
- Сознательное высмеивание противника с сохранением чувства самоиронии. Разоблачение истинных качеств противника в любой смешной форме: от мягкой иронии до жесточайшего гротеска, по ситуации.
- Последовательная и сознательная помощь тем, кто в ней нуждается. Личность нуждающегося (или его видовая принадлежность) в данном случае второстепенна. В условиях военного времени помощь другим - это прежде всего помощь себе. Это - сохранение себя самого как человека, то есть противостояние главной цели информационной войны.
А теперь - обещанные в самом начале слова Станислава Лема о том мире, в котором мы все сейчас оказались. Написано, повторю, в 1984 году
:
«Граница между войной и миром, уже давно не слишком отчетливая, окончательно стерлась. Двадцатый век покончил со стеснительным ритуалом открытого объявления войны и ввел в обиход такие понятия, как пятая колонна, массовый саботаж, холодная война и война per procura (чужими руками - Е.П.), и все это было лишь началом стирания границы между войной и миром./.../ На смену альтернативе «война и мир» пришло состояние войны, неотличимой от мира, и мира, неотличимого от войны».
(Станислав Лем, Мир на Земле, М., Текст, 1996, с. 54).
На новом витке человеческой истории мы снова оказались в мире, где война стала фактом повседневной жизни. Более того, она «неотличима от мира», и, значит, другого мира - в обоих смыслах этого слова - у нас просто нет.