Х., 30+ лет, морбидное ожирение, СГДВ.
В клинике, в воздухе, в интонациях сотрудников и пациентов - Рождественское Настроение, с его маленькой, но неубиваемой верой, что вдруг именно с тобой случится чудо в новом году. Ну вдруг?..
Я не могу назвать его Человеком-горой - он для этого слишком обычного мужского роста. Но все остальное, кроме роста, в нем невероятно, почти мучительно обширно - ноги, чрево, которое не удержать под одеждой. какого бы размера она ни была, просторная лысина. Он едва ли старше, чем я, скорее моложе. Хорошая улыбка, в расплывшемся блине лица угадываются некогда правильные черты...
- Я принёс вам фотографии, хотите посмотреть? Вот здесь мне 19 лет, я учился тогда в Модельной школе, снимался для рекламы. А это моя жена, мы там и познакомились.
Он с нежностью и гордостью открывает альбом. На снимке - темноволосый молодой человек в шляпе, снятый в профиль. Идеально ровный нос, потрясающей формы губы, гладкая фарфоровая кожа - это лицо совершенно. Оно не кукольно, не слащаво, оно даже не кинематографически красиво, ибо в кино в последнее время не бывает таких совершенных лиц, они вышли из употребления, ибо перестали встречаться в дегенеративной природе человеческой.
На следующей странице - он же, в фас. Я смотрю снимок за снимком, тщательно выискивая недостатки - ну должны же они быть, в конце концов, кончик носа, чуть более заострённый, чем нужно, родинка, шрам, щербинка меж зубами - ничего. Это лицо совершенно. Это лицо человека, сидящего передо мной. Это он, двадцать лет спустя. Время, болезни, страдания - самый успешный пластический хирург.
На других снимках изображена столь же неправдоподобно красивая девушка: лицо классических пропорций, высокие скулы, зеленые глаза, густые светлые волосы. Снимки любительские - ни света. ни грима, студенты Модельной школы развлекались, снимая друг друга на крышах нашего маленького старинного города. Это было давно, знаете, больше двадцати лет назад. Мой отец был крупным госчиновником, родители жили на широкую ногу - дома даже жареную картошку нужно было обязательно есть серебряными ножом и вилкой. Отец - очень холодный человек, всегда считал меня неудачником. А я... я тогда повсюду искал внимания, в Модельной школе я был очень популярен, знаете. В этот момент мы познакомились с женой. Она из крестьянской семьи, знаете, совсем простой. Меня так шокировало поначалу, что она ест картошку руками!
Мы поженились, у нас родилась дочь с синдромом Шерешевского-Тернера. Я ушел с работы, чтобы заботиться о ней. И вот... Он вздыхает, несколько секунд явно собирается для рывка, и наконец встает. Переводит дыхание. Это почти невыносимое усилие - двигаться, каждое движение причиняет сильную боль.
Он много и легко плачет на сессиях. Это, и еще интернет - то, что позволило ему выжить до сих пор. Его увлечение - история, особенно старинное вооружение. Он - один из самых компетентных экспертов в мире по оружию времен Наполеоновских войн. В лиге любителей, ибо на то, чтобы делать себе карьеру в этой области, у него нет ни сил, ни времени.
Мы желаем друг другу на прощанье счастливого Рождества. Он уходит, тяжело, мучительно передвигаясь, я смотрю в его спину и думаю, что пусть для них с женой и двумя маленькими дочерьми, одна из которых не знает, что больна так тяжело, что никогда не станет взрослой, а другая - что родители определили ее судьбу, предназначив для заботы о сестре, когда их не станет, случится какое-нибудь чудо. Например, нам удастся его вылечить. И тогда ему станет чуть легче нести его ношу. Ну вдруг?..
Я не могу назвать его Человеком-горой - он для этого слишком обычного мужского роста. Но все остальное, кроме роста, в нем невероятно, почти мучительно обширно - ноги, чрево, которое не удержать под одеждой. какого бы размера она ни была, просторная лысина. Он едва ли старше, чем я, скорее моложе. Хорошая улыбка, в расплывшемся блине лица угадываются некогда правильные черты...
- Я принёс вам фотографии, хотите посмотреть? Вот здесь мне 19 лет, я учился тогда в Модельной школе, снимался для рекламы. А это моя жена, мы там и познакомились.
Он с нежностью и гордостью открывает альбом. На снимке - темноволосый молодой человек в шляпе, снятый в профиль. Идеально ровный нос, потрясающей формы губы, гладкая фарфоровая кожа - это лицо совершенно. Оно не кукольно, не слащаво, оно даже не кинематографически красиво, ибо в кино в последнее время не бывает таких совершенных лиц, они вышли из употребления, ибо перестали встречаться в дегенеративной природе человеческой.
На следующей странице - он же, в фас. Я смотрю снимок за снимком, тщательно выискивая недостатки - ну должны же они быть, в конце концов, кончик носа, чуть более заострённый, чем нужно, родинка, шрам, щербинка меж зубами - ничего. Это лицо совершенно. Это лицо человека, сидящего передо мной. Это он, двадцать лет спустя. Время, болезни, страдания - самый успешный пластический хирург.
На других снимках изображена столь же неправдоподобно красивая девушка: лицо классических пропорций, высокие скулы, зеленые глаза, густые светлые волосы. Снимки любительские - ни света. ни грима, студенты Модельной школы развлекались, снимая друг друга на крышах нашего маленького старинного города. Это было давно, знаете, больше двадцати лет назад. Мой отец был крупным госчиновником, родители жили на широкую ногу - дома даже жареную картошку нужно было обязательно есть серебряными ножом и вилкой. Отец - очень холодный человек, всегда считал меня неудачником. А я... я тогда повсюду искал внимания, в Модельной школе я был очень популярен, знаете. В этот момент мы познакомились с женой. Она из крестьянской семьи, знаете, совсем простой. Меня так шокировало поначалу, что она ест картошку руками!
Мы поженились, у нас родилась дочь с синдромом Шерешевского-Тернера. Я ушел с работы, чтобы заботиться о ней. И вот... Он вздыхает, несколько секунд явно собирается для рывка, и наконец встает. Переводит дыхание. Это почти невыносимое усилие - двигаться, каждое движение причиняет сильную боль.
Он много и легко плачет на сессиях. Это, и еще интернет - то, что позволило ему выжить до сих пор. Его увлечение - история, особенно старинное вооружение. Он - один из самых компетентных экспертов в мире по оружию времен Наполеоновских войн. В лиге любителей, ибо на то, чтобы делать себе карьеру в этой области, у него нет ни сил, ни времени.
Мы желаем друг другу на прощанье счастливого Рождества. Он уходит, тяжело, мучительно передвигаясь, я смотрю в его спину и думаю, что пусть для них с женой и двумя маленькими дочерьми, одна из которых не знает, что больна так тяжело, что никогда не станет взрослой, а другая - что родители определили ее судьбу, предназначив для заботы о сестре, когда их не станет, случится какое-нибудь чудо. Например, нам удастся его вылечить. И тогда ему станет чуть легче нести его ношу. Ну вдруг?..