Jesús Huerta de Soto
В первых главах своей книги Хесус Уэрта де Сото рассказывает
о том, что исторически вклады
до востребования и срочные безотзывные вклады были принципиально разными видами вкладов.
Отличались они и по сути, и по правовой природе. Срочный вклад - это фактически займ банку. Он
означает, что вкладчик отказывается от потребления настоящих благ, передавая эту
возможность заёмщику (банку). Такой вклад всегда оформляется на определённый срок
и подразумевает выплату процента - компенсацию вкладчику за воздержание от потребления.
Вклад до востребования же по сути является договором иррегулярной поклажи (такое вот смешное слово). Регулярная поклажа - это как в камере хранения: сдаю вещи, плачу комиссию за хранения, забираю именно их же когда захочу. Иррегулярная поклажа - это нечто похожее, но она актуальна для хранения однородных взаимозаменяемых предметов: зерна, нефти, золотых монет, банкнот и т.д. Клиенту неважно, получит ли он точно те же товары, важно, чтобы они были такие же и в том же количестве. Благодаря этому хозяин склада может сократить издержки на хранение, перемещение и может застраховаться от потерь.
В этом случае обязательством кладовщика - или, в случае денег, банкира - является хранение оговоренного количества вещей в немедленной доступности для клиента. В отличие от договора займа, договор иррегулярной поклажи не требует указания срока хранения, не подразумевает выплаты процентов (скорее наоборот - вкладчик оплачивает услуги хранения) и не означает отказа вкладчиком от потребления настоящих благ - поскольку вклад всегда доступен ему для использования.
Использование банкиром полученных на хранение (а не в качестве займа) средств для своих целей исторически считалось жульничеством, ведь чтобы гарантировать доступность денег всем вкладчикам необходимо всегда поддерживать 100% запасов. Де Сото приводит несколько объяснений, почему стёрлась грань между вкладами до востребования и срочными безотзывными вкладами.
Во-первых, конечно, сыграла свою роль жадность банкиров (или, ранее, ювелиров, принимавших на хранение золото и пр.): обычно вкладчики не приходят за своими вкладами все сразу, почему бы не пустить часть их собственности в дело? Банкиры понимали, что дело это подсудное, но жадность брала верх.
Во-вторых, в средние века некоторые религии запрещали давать в долг под процент, и в обход этого придумывались юридические хитрости. Банкир берёт деньги будто бы на хранение, а затем якобы не может вернуть их по первому требованию и платит за это «штраф» - завуалированный процент. В идее процента нет ничего плохого, это просто отражение временных предпочтений контаргентов - но эти серые схемы здорово запутали историю вопроса.
В-третьих, даже если банкир не хотел тратить чужие деньги без спроса, местные властители нередко убеждали (или даже «убеждали») их выдавать им кредит в обмен на привилегии - снятие обязательств поддерживать 100% резервы. Причём так как характер у властителей был непостоянный, некоторые банкиры предпочитали превентивно инвестировать хранимые деньги в какой-нибудь бизнес - это давало больше шансов однажды получить их назад.
Со временем такая - изначально откровенно жульническая - практика распространилась очень широко, привилегии банков (в отличие от других видов складов) держать менее чем 100% резервы узаконились. И сейчас, по де Сото, получается ситуация, что вкладчики, внося деньги на вклады до востребования, рассматривают их как деньги, которые они в любой момент могут взять и потратить - и банки, со своей стороны, тоже рассматривают их как деньги, большую часть которых они могут немедленно выдать в качестве кредитов.
Дальше по книге де Сото рассказывает, как такая система с частичным резервированием приводит к кредитной экспансии, необеспеченной добровольными сбережениями, к нарушению межвременной координации деятельности экономических агентов, к искажениям структуры капитала, ошибочным инвестициям, периодам unsustainable роста - и неизбежным рецессиям - в соответствии с австрийской теорией экономических циклов. (А до последних глав, где он предлагает практические шаги по переходу к золотому стандарту и 100% резервированию, я ещё не дочитал.)
Мне вот интересно, действительно ли вкладчики и банкиры настолько по-разному воспринимают вклады до востребования? Наверняка ведь очень многие имеют представление, что в наше время практически ни один банк не держит 100% резервов (формальные требования по минимальным резервам зачастую составляют лишь несколько процентов) и, в отсутствие внешней помощи, неизбежно рухнет в случае массового набега вкладчиков. То есть тут всегда есть элемент азартной игры - ставка на то, что этот банк «крепче» других, что в случае чего именно этому банку государство поможет, что сейчас «тихие» времена, в случае чего успею забрать деньги и т.д.
Действительно ли люди одновременно понимают, что их вклады идут на (потенциально) рискованные инвестиции, и при этом не сомневаются в своём праве получить вклад даже если банк обанкротится? Интересно, есть ли исследования на эту тему - что, собственно, в головах у людей.
* * *
Был сегодня на лекции автора книги в ВШЭ, спасибо alex-k за наводку. Она совершенно ужасно переводилась на русский язык. Перевод был последовательный (т.е. всё время прерывал докладчика), очень медленный и очень неточный. «Legal tender» превратилось в «системы тендеров», «money supply» в «деньги, которые поступают в банки», «национализация частных денег, золота» в «национализацию частных банков» и т.д. Думаю, для тех, кто не знает английского, доклад выглядел откровенной галиматьёй :-)
В итоге де Сото едва успел рассказать половину того, что планировал. И не успел ответить мне про то, есть ли какие-то специфически австрийские рецепты, что государство может сделать, чтобы как-то смягчить кризис, не запуская одновременно нового цикла -- в ситуации, когда роспуск ЦБ на повестке дня не стоит
Вклад до востребования же по сути является договором иррегулярной поклажи (такое вот смешное слово). Регулярная поклажа - это как в камере хранения: сдаю вещи, плачу комиссию за хранения, забираю именно их же когда захочу. Иррегулярная поклажа - это нечто похожее, но она актуальна для хранения однородных взаимозаменяемых предметов: зерна, нефти, золотых монет, банкнот и т.д. Клиенту неважно, получит ли он точно те же товары, важно, чтобы они были такие же и в том же количестве. Благодаря этому хозяин склада может сократить издержки на хранение, перемещение и может застраховаться от потерь.
В этом случае обязательством кладовщика - или, в случае денег, банкира - является хранение оговоренного количества вещей в немедленной доступности для клиента. В отличие от договора займа, договор иррегулярной поклажи не требует указания срока хранения, не подразумевает выплаты процентов (скорее наоборот - вкладчик оплачивает услуги хранения) и не означает отказа вкладчиком от потребления настоящих благ - поскольку вклад всегда доступен ему для использования.
Использование банкиром полученных на хранение (а не в качестве займа) средств для своих целей исторически считалось жульничеством, ведь чтобы гарантировать доступность денег всем вкладчикам необходимо всегда поддерживать 100% запасов. Де Сото приводит несколько объяснений, почему стёрлась грань между вкладами до востребования и срочными безотзывными вкладами.
Во-первых, конечно, сыграла свою роль жадность банкиров (или, ранее, ювелиров, принимавших на хранение золото и пр.): обычно вкладчики не приходят за своими вкладами все сразу, почему бы не пустить часть их собственности в дело? Банкиры понимали, что дело это подсудное, но жадность брала верх.
Во-вторых, в средние века некоторые религии запрещали давать в долг под процент, и в обход этого придумывались юридические хитрости. Банкир берёт деньги будто бы на хранение, а затем якобы не может вернуть их по первому требованию и платит за это «штраф» - завуалированный процент. В идее процента нет ничего плохого, это просто отражение временных предпочтений контаргентов - но эти серые схемы здорово запутали историю вопроса.
В-третьих, даже если банкир не хотел тратить чужие деньги без спроса, местные властители нередко убеждали (или даже «убеждали») их выдавать им кредит в обмен на привилегии - снятие обязательств поддерживать 100% резервы. Причём так как характер у властителей был непостоянный, некоторые банкиры предпочитали превентивно инвестировать хранимые деньги в какой-нибудь бизнес - это давало больше шансов однажды получить их назад.
Со временем такая - изначально откровенно жульническая - практика распространилась очень широко, привилегии банков (в отличие от других видов складов) держать менее чем 100% резервы узаконились. И сейчас, по де Сото, получается ситуация, что вкладчики, внося деньги на вклады до востребования, рассматривают их как деньги, которые они в любой момент могут взять и потратить - и банки, со своей стороны, тоже рассматривают их как деньги, большую часть которых они могут немедленно выдать в качестве кредитов.
Дальше по книге де Сото рассказывает, как такая система с частичным резервированием приводит к кредитной экспансии, необеспеченной добровольными сбережениями, к нарушению межвременной координации деятельности экономических агентов, к искажениям структуры капитала, ошибочным инвестициям, периодам unsustainable роста - и неизбежным рецессиям - в соответствии с австрийской теорией экономических циклов. (А до последних глав, где он предлагает практические шаги по переходу к золотому стандарту и 100% резервированию, я ещё не дочитал.)
Мне вот интересно, действительно ли вкладчики и банкиры настолько по-разному воспринимают вклады до востребования? Наверняка ведь очень многие имеют представление, что в наше время практически ни один банк не держит 100% резервов (формальные требования по минимальным резервам зачастую составляют лишь несколько процентов) и, в отсутствие внешней помощи, неизбежно рухнет в случае массового набега вкладчиков. То есть тут всегда есть элемент азартной игры - ставка на то, что этот банк «крепче» других, что в случае чего именно этому банку государство поможет, что сейчас «тихие» времена, в случае чего успею забрать деньги и т.д.
Действительно ли люди одновременно понимают, что их вклады идут на (потенциально) рискованные инвестиции, и при этом не сомневаются в своём праве получить вклад даже если банк обанкротится? Интересно, есть ли исследования на эту тему - что, собственно, в головах у людей.
* * *
Был сегодня на лекции автора книги в ВШЭ, спасибо alex-k за наводку. Она совершенно ужасно переводилась на русский язык. Перевод был последовательный (т.е. всё время прерывал докладчика), очень медленный и очень неточный. «Legal tender» превратилось в «системы тендеров», «money supply» в «деньги, которые поступают в банки», «национализация частных денег, золота» в «национализацию частных банков» и т.д. Думаю, для тех, кто не знает английского, доклад выглядел откровенной галиматьёй :-)
В итоге де Сото едва успел рассказать половину того, что планировал. И не успел ответить мне про то, есть ли какие-то специфически австрийские рецепты, что государство может сделать, чтобы как-то смягчить кризис, не запуская одновременно нового цикла -- в ситуации, когда роспуск ЦБ на повестке дня не стоит