Тургенев экзистенциальный, или о трех ликах стихии
Знакомясь с каким-либо автором, мы обязательно создаем для себя его образ, не писателя-человека, а именно автора - творца художественного мира. Очевидно, у каждого из нас этот образ свой. Как портреты одного человека, написанные разными художниками, одновременно и похожи, и непохожи друг на друга и на оригинал. Они зависят от взгляда, ракурса, освещения и многого другого. Свой образ-портрет создает и культура. Он также меняется в зависимости от исторического, социального и прочих контекстов, он общепризнан (или же признается большинством). Вы можете быть незнакомы с оригиналом, но это культурный портрет хоть краем глаза видеть должны.
Что же мы найдем в галерее портретов автора-Тургенева? Писателя, одним из первых показавшего в литературе героя-разночинца. Певца «дворянских гнезд» и усадебной культуры - это те, что на входе, но можно прогуляться дальше, рассмотреть каждый, сравнить. Но мне хотелось бы остановиться у одного портрета, того, что кажется наиболее близким и интересным, Тургенева экзистенциального.
Действительно, то в том, то в другом его тексте появляется экзистенциальный конфликт. С одной его стороны - человек. Он личен, конечен, рационален: даже самые «романтические» тургеневские герои (именно герои - о героинях чуть позже) воспринимают мир с позиции разума. С другой стороны - некая стихийная сила, вечная, возможно, хтонически-первородная, иррациональная. Эту стихию герой пытается познать, понять, подчинить, воздействуя на нее своими рациональными методами, но во всех случаях терпит поражение. Стихия многолика. Основных лика-экзистенции я бы выделила три (возможно, к ним можно было бы причислить еще музыку и слово или, шире, искусство, но они довольно маргинальны). Лики эти очень тесно связаны, практически не разделимы, переплетаются один с другим. Но поскольку, несмотря на не соответствующий пол, я отношусь все же к тому самому рациональному человеческому роду со склонностью резать жуков к анализу, попробую посмотреть на них по отдельности.
Лик первый. Смерть. Здесь все очевидно. Что же может быть стихийнее, иррациональнее, непреодолимей? «Та сила, которой нет сопротивленья, которой все подвластно, которая без зазрения, без образа, без смысла - все видит, все знает, и как хищная птица выбирает свои жертвы, как змея их давит и лижет своим мерзлым языком» («Призраки»).
Лик второй. Природа. По-пушкински равнодушная. Это, думаю, ее главная характеристика. «Мне нет до тебя дела… я царствуя, а ты хлопочи, как бы не умереть» («Поездка в Полесье») - в нескольких местах повторяется у Тургенева подобный монолог «вечной Изиды»-природы. Человек для нее - букашка, комар, муравей (список насекомых вариативен). И, подобно букашке и муравью, он является частью природы, также подчиняется всем ее законам, целиком и полностью находится в ее власти. Она может окутывать спокойствием, может проявлять открытую враждебность, вплоть до того, что в некоторых текстах возникают абсолютно апокалиптические мотивы. Природа несет смерть: в ее равнодушной вечности нет места индивидуальному, личному человеку, есть только множество сменяющих друг друга частиц, каждая конкретная смерть - один из микроэтапов этой смены, нормальный для природы и страшный для человека. Да и облики смерти у Тургенева очень природны: насекомые, птицы. Соперничать с ними может только традиционная (или не очень) смерть-женщина. Но она относится уже третьему лику стихии - любви.
О иррациональной природе женщины (непременно с противоречащими друг другу поступками и меняющимся цветом глаз) хочется поговорить именно здесь. Очевидно, она связана со всеми тремя ликами и является материальным воплощением этой стихийности. Не случайно, все они женского рода, да и сам Тургенев в своих «фантастических» текстах нередко их антропоморфизирует, именно в образе женщины, как правило, молодой. Так, в «Стихотвореньях в прозе» мы найдем равнодушную женщину-природу, притягательную женщину-смерть и более маргинальную старуху-судьбу. Но все же теснее и полнее женщина связана с любовью. Настолько, что даже мой лирический герой-рационалист оказался не в состоянии отделить свойства, присущие любви, от особенностей тургеневской героини. Любовь - чувство настолько сильное, у Тургенева самое сильное, что подчиняет себе человека полностью, забирает его в свою власть, высасывает все физические и духовные силы. Любить - значит отдать себя, умереть в прежнем качестве и возродиться в новом - пишет Тургенев в одном из столь мной любимых «Стихотворений в прозе». Собственно, с первым этапом герои справляются отлично: по или против своей воли они отдаются стихии, умирают, бывает, недоумирают. А вот на последующее возрождение личный рациональный тургеневский персонаж оказывается неспособен.
Отсюда вампирические мотивы в образах тургеневских барышень. Особенно ярко они проявлены в «фантастических» рассказах и повестях: здесь вспоминается то, как по крупицам высасывает из рассказчика жизнь призрачная Эллис и как после своей смерти овладевает возлюбленным Клара Милич.
Но не могут оправиться после столкновения с любовью и герои полностью реалистических произведений. Вспоминается одна школьная полушутка: «От чего умирает Базаров? От тифа - неправильно, правильно - от любви». Оттого, что не выдержал столкновения со стихией. Но даже если любовь не ведет к смерти физической, она вызывает душевное, эмоциональное истощение (сложно сказать, насколько применимо к тургеневским девушкам определение «энергетические вампиры», но что-то подобное в них все же есть). Так, существует (не живет, а именно существует) в ничем не заполнимом эмоциональном вакууме переживший любовь (переживший в прямом смысле слова, не умерший вовремя) Павел Петрович из все тех же «Отцов и детей». И, главное, каждый тургеневский герой в определенный момент ощущает неконтролируемость и невозможность подчинить себе эту стихию, испытывает перед ней ужас, пытается убежать. Пытается, но уже не может.
У вас нет ощущения изобретательства велосипеда и мамомылорамности сего?
Возможно, текст будет еще дорабатываться. Особенно мне не нравится конец. Но больше сидеть с ним не могу - надо уже выпустить.