воспоминания о клубе Молодость
Валентин Дмитриевич Востриков пригласил меня в клуб Молодость, когда я училась в 11 классе. Он подошел ко мне после моего выступления на Короленковских чтениях (в у нас, в Афанасьевском районе, был в ссылке Короленко). Помню, что моим ощущением от этого знакомства была радость самых светлых тонов - такое удивительное впечатление оставлял этот человек с необыкновенным человеческим, поэтическим, и множеством других талантов - тогда я не могла оценить этого в силу своей юности и неопытности. Потом мы много общались, беседовали, ходили в музеи и галереи - и каждая такая прогулка была удивительным путешествием: Валентин Дмитриевич весь мир, произведения искусства, саму обыденность видел иначе, многозначней, чем обычные люди. К слову сказать, в то время в Вятке была грандиозная выставка В. Васнецова, и моей личной необыкновенной удачей стало то, что именно Валентин Дмитриевич открыл мне сказочный васнецовский мир национального масштаба и значения.
В 1990 г. я поступила в КГПИ им. Ленина, на филологический факультет, и сразу, по данному мне Валентином Дмитриевичем адресу, пришла в литературный клуб. Он находился в особняке, называемому домом Витберга. Старый, уютный, тем не менее - с торжественной колоннадой на фасаде, он помнил Герцена, Салтыкова-Щедрина и Наталью Николаевну, тогда уже Ланскую - вдову Пушкина. Все это возвышало мою новую действительность.
Следующим поразительным для меня, девочки из старообрядческой глубинки, стало знакомство с Тамарой Константиновной Николаевой - она, на мое счастье, возглавляла тогда клуб. С одной стороны, для меня было естественным жить, дышать литературой и поэзией, с другой стороны - я прежде не общалась так тесно с людьми, для которых это было действительно, самой сутью жизни. Тамара Константиновна и Валентин Дмитриевич Востриков стали моими первыми и главными наставниками на этом пути.
Потом в моей жизни были Москва, Литературный институт, поэтическая эмигрантская среда Нью-Йорка, но нигде и никогда мое литературное окружение не было таким комфортным и уютным - если эти приземленные понятия совместимы с возвышенным статусом поэзии.
Тамара Константиновна и Валентин Дмитриевич создавали такую атмосферу в клубе, что обсуждения, критика, обиды (разумеется) все-таки оставляли место главному ощущению сплоченности, тесного круга, где все друг другу необходимы вне зависимости от степени таланта, где важен каждый. Тогда я поняла что литература - это, прежде всего - общество единомышленников, среда, без которой появление личности в литературе может и не состояться. В нашем случае это была семья.
Спустя много лет, я отчетливо помню себя, сидящей на подоконнике более несуществующего (какая это катастрофа для Вятки!) дома Витберга в комнате 2-го этажа - мне, выросшей в лесу, на природе, всегда не хватало воздуха. Краем уха я стараюсь не пропустить ни слова из жаркой дискуссии... Наши еженедельные встречи были для нас настолько насущной необходимостью, что и после литературных посиделок мы не могли расстаться, а шли всей толпой гулять, провожать, говорить, обсуждать, спорить, даже ссориться. Я никогда не возвращалась домой одна - приходила к своему дому на Октябрьском разгоряченная, возбужденная, и, как я сейчас понимаю, абсолютно счастливая.
Много лет назад я уехала из Вятки, но до сих пор с огромной нежностью я думаю о людях, которые стали частью моей счастливой поэтической юности - Борис Борисов, Алеша Елькин, Борис Носков, Роман Щипан, Женя Дрогов, Вадик Филатьев и др...
Отдельная моя благодарность судьбе за счастье общения с Тамарой Константиновной Николаевой, известным писателем, поэтом, фольклористом - для всей Вятки это так, а я для меня она еще и "литературная мама". И всегда со мной любовь и восхищение удивительным человеком, оставившим не столь заметный след в нашей литературе, как, я уверена, она этого заслуживает... Валентин Дмитриевич Востриков, как никто другой, чувствовавший душу Вятки, ее удивительный противоречивый ироничный сказочно-праздничный характер; мой дорогой наставник, друг, учитель, поэт с огромным талантом и сердцем.
В 1990 г. я поступила в КГПИ им. Ленина, на филологический факультет, и сразу, по данному мне Валентином Дмитриевичем адресу, пришла в литературный клуб. Он находился в особняке, называемому домом Витберга. Старый, уютный, тем не менее - с торжественной колоннадой на фасаде, он помнил Герцена, Салтыкова-Щедрина и Наталью Николаевну, тогда уже Ланскую - вдову Пушкина. Все это возвышало мою новую действительность.
Следующим поразительным для меня, девочки из старообрядческой глубинки, стало знакомство с Тамарой Константиновной Николаевой - она, на мое счастье, возглавляла тогда клуб. С одной стороны, для меня было естественным жить, дышать литературой и поэзией, с другой стороны - я прежде не общалась так тесно с людьми, для которых это было действительно, самой сутью жизни. Тамара Константиновна и Валентин Дмитриевич Востриков стали моими первыми и главными наставниками на этом пути.
Потом в моей жизни были Москва, Литературный институт, поэтическая эмигрантская среда Нью-Йорка, но нигде и никогда мое литературное окружение не было таким комфортным и уютным - если эти приземленные понятия совместимы с возвышенным статусом поэзии.
Тамара Константиновна и Валентин Дмитриевич создавали такую атмосферу в клубе, что обсуждения, критика, обиды (разумеется) все-таки оставляли место главному ощущению сплоченности, тесного круга, где все друг другу необходимы вне зависимости от степени таланта, где важен каждый. Тогда я поняла что литература - это, прежде всего - общество единомышленников, среда, без которой появление личности в литературе может и не состояться. В нашем случае это была семья.
Спустя много лет, я отчетливо помню себя, сидящей на подоконнике более несуществующего (какая это катастрофа для Вятки!) дома Витберга в комнате 2-го этажа - мне, выросшей в лесу, на природе, всегда не хватало воздуха. Краем уха я стараюсь не пропустить ни слова из жаркой дискуссии... Наши еженедельные встречи были для нас настолько насущной необходимостью, что и после литературных посиделок мы не могли расстаться, а шли всей толпой гулять, провожать, говорить, обсуждать, спорить, даже ссориться. Я никогда не возвращалась домой одна - приходила к своему дому на Октябрьском разгоряченная, возбужденная, и, как я сейчас понимаю, абсолютно счастливая.
Много лет назад я уехала из Вятки, но до сих пор с огромной нежностью я думаю о людях, которые стали частью моей счастливой поэтической юности - Борис Борисов, Алеша Елькин, Борис Носков, Роман Щипан, Женя Дрогов, Вадик Филатьев и др...
Отдельная моя благодарность судьбе за счастье общения с Тамарой Константиновной Николаевой, известным писателем, поэтом, фольклористом - для всей Вятки это так, а я для меня она еще и "литературная мама". И всегда со мной любовь и восхищение удивительным человеком, оставившим не столь заметный след в нашей литературе, как, я уверена, она этого заслуживает... Валентин Дмитриевич Востриков, как никто другой, чувствовавший душу Вятки, ее удивительный противоречивый ироничный сказочно-праздничный характер; мой дорогой наставник, друг, учитель, поэт с огромным талантом и сердцем.