Три лица одной осенней ночи...
Что-то давно меня здесь не было. Не порядок...исправляюсь.
Волшебник устало бредёт домой - в ночном воздухе жёлтые листья и предчувствие холодов. Город спит, надеясь на завтрашний день. Странная выдалась осень, красивая, но странная. Волшебник не любит странностей в движении Колеса, волшебник не любит осень. Соседская дочка - смеётся, не понимает грустного дядю и приносит в утешение пёстрые листья: «Вот, смотри, какая она красивая!». Ворох листьев - за грустную улыбку. Конечно, он ничего не будет ей рассказывать. К чему портить прозрачный мёд радости своим невесёлым знанием? Будет с неё и своих печалей. Волшебник смотрит в небо - чёрное и холодное. Согревает руки дыханием. Где-то там, возле самой Грани - Врата Самайна, ежегодная отметка начала Охоты. Кто и когда сказал ему, что он однажды умрёт где-то между двумя холодными праздниками: от неприветливого ноября до Зимнего Солнцестояния? Волшебник уже и не помнит. Да и правда ли это? Может, это просто осколок безымянной сказки, принесённый сюда из лабиринтов несуществующих дорог. Может быть. Волшебник устало бредёт домой, отрицая холодный осколок у сердца. Впереди - долгая осенняя ночь.
Хозяйка дома прибирается на столе у Сказочника, мельком просматривая исписанные листы. Удивляется, качает головой: «Вот ведь, безрассудная душа, на цветные чернила тратиться вздумал! Лучше бы дров на зиму купили... Вот и перья в красном запачкал, всё бы ему, как покрасивее…» Оплывшие за ночь свечи знают правду, но молчат - они привыкли быть соучастниками, да и говорить им в обычном мире запрещено. Сказочник спит - он ночная птица, так и не научился среди бела дня ловить непрочные образы своих историй. Оттого не спит по ночам в неверном свете свечей, ждёт, когда сказки придут на его безмолвный зов. Хозяйка дома сокрушается - опять заснул в повседневной одежде, - поди, просто переполз от стола к кровати, разве что башмаки снять соизволил. Ворча, она прикрывает Сказочника одеялом и не видит, что оставшиеся чудом белыми манжеты прикрывают глубокие порезы на предплечье. Осень тяжело даётся чутким к шепоту Иномирья - где уж тратиться на цветные чернила.
Владыка снов бережно перевязывает пострадавшего помощника - не совладал младший дух с кошмарами, что осенью особо злые, и теперь вот из ран истекает бессилье. Трудно Владыке со смертными и их снами. Но тяжелее всего с теми, кто несёт в себе Старшую кровь иных рас. За такими нужен особый присмотр - им непросто жить. Как знать, какая половина перевесит? Кровь людская, хоть и слаба, с трудом уживается с магией бессмертных. Так и качается маятник - от золотистого света счастливых снов до острых краёв кошмаров и страхов. Дрожит под ветром огонёк, что каждый одарённый иной магией несёт в ладонях над бездной. Духи-хранители у таких седеют прежде времени… Владыка снов утешает ученика - зарастут раны, исчезнут бинты, останется опыт, что сделает сильней. Грядёт тёмное время неблагой охоты за душами - много будет работы у целителей душ. Виновата ли осень в том, что ее тёмные ночи приглянулись демонам Самайна? Едва ли… Осень - танцовщица в ярком платье, доверчивая, как и все красавицы….
Волшебник устало бредёт домой - в ночном воздухе жёлтые листья и предчувствие холодов. Город спит, надеясь на завтрашний день. Странная выдалась осень, красивая, но странная. Волшебник не любит странностей в движении Колеса, волшебник не любит осень. Соседская дочка - смеётся, не понимает грустного дядю и приносит в утешение пёстрые листья: «Вот, смотри, какая она красивая!». Ворох листьев - за грустную улыбку. Конечно, он ничего не будет ей рассказывать. К чему портить прозрачный мёд радости своим невесёлым знанием? Будет с неё и своих печалей. Волшебник смотрит в небо - чёрное и холодное. Согревает руки дыханием. Где-то там, возле самой Грани - Врата Самайна, ежегодная отметка начала Охоты. Кто и когда сказал ему, что он однажды умрёт где-то между двумя холодными праздниками: от неприветливого ноября до Зимнего Солнцестояния? Волшебник уже и не помнит. Да и правда ли это? Может, это просто осколок безымянной сказки, принесённый сюда из лабиринтов несуществующих дорог. Может быть. Волшебник устало бредёт домой, отрицая холодный осколок у сердца. Впереди - долгая осенняя ночь.
Хозяйка дома прибирается на столе у Сказочника, мельком просматривая исписанные листы. Удивляется, качает головой: «Вот ведь, безрассудная душа, на цветные чернила тратиться вздумал! Лучше бы дров на зиму купили... Вот и перья в красном запачкал, всё бы ему, как покрасивее…» Оплывшие за ночь свечи знают правду, но молчат - они привыкли быть соучастниками, да и говорить им в обычном мире запрещено. Сказочник спит - он ночная птица, так и не научился среди бела дня ловить непрочные образы своих историй. Оттого не спит по ночам в неверном свете свечей, ждёт, когда сказки придут на его безмолвный зов. Хозяйка дома сокрушается - опять заснул в повседневной одежде, - поди, просто переполз от стола к кровати, разве что башмаки снять соизволил. Ворча, она прикрывает Сказочника одеялом и не видит, что оставшиеся чудом белыми манжеты прикрывают глубокие порезы на предплечье. Осень тяжело даётся чутким к шепоту Иномирья - где уж тратиться на цветные чернила.
Владыка снов бережно перевязывает пострадавшего помощника - не совладал младший дух с кошмарами, что осенью особо злые, и теперь вот из ран истекает бессилье. Трудно Владыке со смертными и их снами. Но тяжелее всего с теми, кто несёт в себе Старшую кровь иных рас. За такими нужен особый присмотр - им непросто жить. Как знать, какая половина перевесит? Кровь людская, хоть и слаба, с трудом уживается с магией бессмертных. Так и качается маятник - от золотистого света счастливых снов до острых краёв кошмаров и страхов. Дрожит под ветром огонёк, что каждый одарённый иной магией несёт в ладонях над бездной. Духи-хранители у таких седеют прежде времени… Владыка снов утешает ученика - зарастут раны, исчезнут бинты, останется опыт, что сделает сильней. Грядёт тёмное время неблагой охоты за душами - много будет работы у целителей душ. Виновата ли осень в том, что ее тёмные ночи приглянулись демонам Самайна? Едва ли… Осень - танцовщица в ярком платье, доверчивая, как и все красавицы….