Временно.
Всё умирает на земле и в море,
Но человек суровей осужден:
Он должен знать о смертном приговоре,
Подписанном, когда он был рождён.
Но, сознавая жизни быстротечность,
Он так живёт - наперекор всему, -
Как будто жить рассчитывает вечность,
И этот мир принадлежит ему.
Самуил Маршак.
Почему-то в последнее время стала часто думать о смерти. Ведь всё когда-нибудь закончится, абсолютно точно, совсем по-настоящему. Наверное, я даже не буду знать о том, что всё кончено, просто придёт пустота.
Почему-то вырисовывается образ огромного поля камыша мне по пояс, что колышется на ветру; небо затянуто свинцовыми облаками, но не грозовыми тучами - здесь этот лёгкий свинец не давит, но ограничивает... пространство (?); это раннее серое утро, в воздухе разлит этот характерный запах начала летнего дня и ещё - грозы. Я, завёрнутая в чёрную ажурную шаль/накидку, трогаю руками колосья, оглядываюсь по сторонам и никого не нахожу.
Нет ни печали, ни страха по этому поводу. Видимо, всего лишь наступил тот момент, когда я готова к осознанию собственной бренности.
Но человек суровей осужден:
Он должен знать о смертном приговоре,
Подписанном, когда он был рождён.
Но, сознавая жизни быстротечность,
Он так живёт - наперекор всему, -
Как будто жить рассчитывает вечность,
И этот мир принадлежит ему.
Самуил Маршак.
Почему-то в последнее время стала часто думать о смерти. Ведь всё когда-нибудь закончится, абсолютно точно, совсем по-настоящему. Наверное, я даже не буду знать о том, что всё кончено, просто придёт пустота.
Почему-то вырисовывается образ огромного поля камыша мне по пояс, что колышется на ветру; небо затянуто свинцовыми облаками, но не грозовыми тучами - здесь этот лёгкий свинец не давит, но ограничивает... пространство (?); это раннее серое утро, в воздухе разлит этот характерный запах начала летнего дня и ещё - грозы. Я, завёрнутая в чёрную ажурную шаль/накидку, трогаю руками колосья, оглядываюсь по сторонам и никого не нахожу.
Нет ни печали, ни страха по этому поводу. Видимо, всего лишь наступил тот момент, когда я готова к осознанию собственной бренности.