Путешествие в Новгород с комарами и без оных,
мемуар в двадцати главах
Текст этот был написан почти сразу после возвращения из поездки, совершённой в 1985 году, и сейчас я в нём почти ничего не тронула, разве что сделала необходимые примечания, пояснив некоторые изменившиеся реалии и подобрав соответствующие иллюстрации (опять в инете, поскольку ни тогда, ни много лет спустя у меня не было фотоаппарата, появившегося лишь в 2005 году).
Я его нигде не публиковала, отпечатала только на пишущей машинке, отослав один экземпляр в письме к Галине Васильевне.
Так бы он и валялся в бумагах, если бы не вспомнилась мне поездка в Старую Руссу...
Глава первая
Прав был Николай Васильевич, когда сказал, что иное название драгоценнее самой вещи.
Церковь входа в Иерусалим,
церковь Андрея Стратилата,
Часозвоня,
церковь Дмитрия Солунского с колокольней,
церковь Жён-Мироносиц,
церковь Климента,
церковь Иоанна на Опоках, построенная повелением князя Всеволода, внука Владимира Мономаха...
Глава вторая
Но сама вещь... Как большая ракушка, прилепившись где-нибудь к скале, обрастает маленькими ракушками, так соборы и церкви двенадцатого века обросли всякими пристройками, надстройками и достройками.
И не знаю, потеряли от этого или приобрели. Для нас это уже данность.
Моё же воображение пленили те, которые с деревянными куполами. И те, которые целиком из дерева. Я, конечно же, облазила все их деревянные ступеньки и погладила все деревянные перила. Они гладкие и одновременно тёплые и прохладные. Как это им удаётся, понятия не имею.
Глава третья
Река Волхов красивая, с быстрым течением, впадает в Ильмень-озеро. И мы не преминули впасть в него вместе с теплоходом.
Вода в Волхове примерно такая: если цвет тополиного ствола смешать с медовым или янтарным, получим искомое.
Через реку было несколько мостов, один разрушили фашисты. Остались гранитно-серые с сиреневатым отливом быки. На одном из них выросло средней величины деревце.
Главный мост изогнут стремительно, автобусы на нём набирают скорость, и всё-таки удаётся рассмотреть всё, что находится слева, и всё, что справа.
Глава четвёртая
Справа находится кремль с кирпично-красными стенами и башнями и куполами Софийского собора - по одну сторону реки - и Ярославово дворище с белыми арками над водой и толпой коричнево-золотых, голубоватых и деревянных куполов - по другую сторону реки.
Глава пятая
Слева виднеются две далёкие изящные церковки с неизвестными мне именами. В той стороне заходит солнце.
Глава шестая
От кремля до Юрьева монастыря можно доплыть на теплоходе, три остановки. Можно доехать на автобусе и пешком пройти до Витославлиц, где со всей Новгородчины собраны деревянные дома, часовни, церкви и колокольни. Впрочем, можно доехать до Витославлиц, а уж потом пройти пешком к Юрьеву монастырю.
В деревянном доме можно посидеть на лавке и посмотреть в окно сквозь кружевные занавески. Сомневаетесь ли вы в том, что мы это сделали?
Можно по деревянной лестнице подняться на галерею деревянной церкви и походить, трогая руками гладкие тёплые перила.
Или посмотреть на какую-нибудь Никольскую или Успенскую церковь со стороны крохотного, но, как положено, заросшего тиной пруда.
Всё можно сделать. И мы сделали всё, что можно.
Глава седьмая
А на одну церковь я даже смотрела сидя на муравейнике. Уверяю вас, это не был заранее продуманный ракурс.
Глава восьмая
В Юрьевом монастыре впечатляет Георгиевский собор ХII века, в котором даже сквозь обшарпанную побелку проступает суровый и холодный камень, и Крестовоздвиженский собор ХVIII-ХIХ веков, куполами напоминающий изящно-дорогой чайный сервиз, расписанный золотыми звёздами по глянцевитому синему фону.
Глава девятая
Почти везде густая, кормленая трава с лиловыми, изредка золотыми всплесками и зеленовато-жёлтые головки безлепестковой ромашки.
Глава десятая
Песок на пляже возле Юрьева монастыря розово-коричневый, не шуршит и вообще никаких звуков не издаёт. Так сказать, никакой реакции.
На берегу мною подобрана тополино-жёлтая ракушка. Использую в качестве вещественного доказательства. Демонстрирую желающим вместо реки: «Вот такого цвета Волхов, уважаемые дамы и господа!».
Глава одиннадцатая
Не слишком ли много полутонов? Пора, пора поворачивать. Вперёд, к локальному цвету!
Глава двенадцатая
Все новгородские коты и кошки жгучего чёрного цвета. Во всяком случае, других мне встретить не пришлось. На «кис-кис» повернётся премедленно, полыхнут презрительно янтарные глаза - и снова видишь отчаянно чёрную спину и толстый чёрный хвост.
Глава тринадцатая
Комары в Новгороде не такие чёрные, как кошки. И это их единственное положительное качество. Телом комар сер. Но душа у него чёрная... Я это знаю. Убедилась на собственном опыте.
Первое время начинающие жители Новгорода спят в пододеяльнике. Делается это очень просто. Человек переворачивает пододеяльник дыркой вниз и забирается в него, как письмо в конверт. Комары пытаются конверт распечатать, а человек старается сохранить тайну переписки. Успех переменный.
Глава четырнадцатая
Интеллектуальная жизнь в связи с вышеописанным протекает бурно. В половине четвёртого - ночи, естественно, - человек (если он не коренной новгородец) поднимается, надевает брюки и куртку с капюшоном, хватает в темноте с полки первую попавшуюся книгу и выбредает на кухню. Один раз ему попадается Чехов, в другой раз - Салтыков-Щедрин, в третий - «Анна Каренина». И как же близка ему в этот момент вконец отчаявшаяся героиня!
Глава пятнадцатая
Всё это вовсе не значит, что в кухне комаров нет. Они есть! Но здесь ты встречаешься с врагом лицом к лицу. Ты его видишь. И ты его изредка хватаешь в кулак или прихлопываешь на руке, ноге или щеке. Со стороны это выглядит так, что можно с благоговением подумать: какой эмоциональный читатель! Как остро реагирует на события в общем-то от него далёкие...
Глава шестнадцатая
Комары - очень пунктуальные насекомые. Днём они спят на потолке, на карнизах и занавесках. Вечером совершают предобеденный моцион. С двенадцати ночи до двух обедают (чем бог пошлёт: когда одними хозяевами, а когда и парочкой гостей). С двух ночи до половины третьего комары совершают послеобеденный моцион. С половины третьего до шести утра ужинают - по-видимому, в ресторане, судя по тому, что поют песни, преимущественно над чутким ухом гостя. Хозяева, по мнению комаров, уже не способны оценить комариного пения.
В шесть часов эти прелестные насекомые ложатся спать. Вот тогда-то и захлопывается Чехов или «Анна Каренина», и её трагическая судьба уже не волнует блаженно посапывающего гостя Новгорода...
Глава семнадцатая
Все ночные кошмары забываются днём, когда встаёт розовое солнышко и когда снова едешь через мост, вертя головой направо (кремль, Ярославово дворище), потом налево (церковки), а вечером у тебя билет на «Кармен» или другой испано-итало-ещё-какой-то там фильм...
Глава восемнадцатая
... к тому же в Новгороде продаётся шоколадное масло, фруктовые и шоколадные сырки, шоколадно-ореховый торт, торт «Колокольчик» - и протчая, протчая, протчая... [Примечание 2009 года: этой радости уже не понять сейчас: «мемуар» написан в начале перестройки, когда из магазинов исчезли практически все продукты, кроме трёхлитровых банок с консервированными огурцами - ветеранами 1812 года.]
Глава девятнадцатая
Так, кажется, слишком много многоточий... Ко мне, мой восклицательный знак!
Глава двадцатая
Какая жалость! В последний вечер забрела я в переулочек, а в конце переулочка за деревьями церковь, да ХIV века, да «в интерьере росписи Феофана Грека»!
Спас Вседержитель. Роспись купола церкви Спаса Преображения на Ильине улице в Великом Новгороде. 1378 г.
Ещё росписи собора можно посмотреть здесь.
Я на вокзал: «Примите билет!» «Нет, - говорят, - нельзя». Билет на 25-е, а 26-го Ленинград закроют [из-за какой-то очередной международной олимпиады или фестиваля, за давностию лет не помню, чего именно], а я, конечно же, паспорт забыла, и через Москву меня не пустят. Вообще никуда не пустят. Заплакала я горькими слезами и пошла домой.
Эпилог
А Юля [двоюродная сестра, жившая тогда в Новгороде] меня и спрашивает: «Что ты, Иванушка, невесел, что ты голову повесил?» - «Да и как же мне...» - отвечаю. А она и говорит: «Придётся тебе в следующем году приезжать».
На том и порешили.*
Тут и мемуару конец, а кто слушал - молодец.
Софийский собор:
Магдебургские ворота:
Церковь Жён-Мироносиц и святого Прокопия:
За неимением фотоаппарата я эту церковь (Жён-Мироносиц) рисовала карандашом в альбоме, сидя как раз в свой день рождения на зелёной травке неподалёку от объекта...
Где-то есть этот рисунок - если я его не выбросила.
* Я и правда приехала в Новгород через год - и увидела все эти фрески своими глазами.
Вот здесь ещё много фотографий новгородских фресок Феофана Грека.
Музыкальный киоск
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами или плагиаторами (что, в принципе, одно и то же).
Текст этот был написан почти сразу после возвращения из поездки, совершённой в 1985 году, и сейчас я в нём почти ничего не тронула, разве что сделала необходимые примечания, пояснив некоторые изменившиеся реалии и подобрав соответствующие иллюстрации (опять в инете, поскольку ни тогда, ни много лет спустя у меня не было фотоаппарата, появившегося лишь в 2005 году).
Я его нигде не публиковала, отпечатала только на пишущей машинке, отослав один экземпляр в письме к Галине Васильевне.
Так бы он и валялся в бумагах, если бы не вспомнилась мне поездка в Старую Руссу...
Глава первая
Прав был Николай Васильевич, когда сказал, что иное название драгоценнее самой вещи.
Церковь входа в Иерусалим,
церковь Андрея Стратилата,
Часозвоня,
церковь Дмитрия Солунского с колокольней,
церковь Жён-Мироносиц,
церковь Климента,
церковь Иоанна на Опоках, построенная повелением князя Всеволода, внука Владимира Мономаха...
Глава вторая
Но сама вещь... Как большая ракушка, прилепившись где-нибудь к скале, обрастает маленькими ракушками, так соборы и церкви двенадцатого века обросли всякими пристройками, надстройками и достройками.
И не знаю, потеряли от этого или приобрели. Для нас это уже данность.
Моё же воображение пленили те, которые с деревянными куполами. И те, которые целиком из дерева. Я, конечно же, облазила все их деревянные ступеньки и погладила все деревянные перила. Они гладкие и одновременно тёплые и прохладные. Как это им удаётся, понятия не имею.
Глава третья
Река Волхов красивая, с быстрым течением, впадает в Ильмень-озеро. И мы не преминули впасть в него вместе с теплоходом.
Вода в Волхове примерно такая: если цвет тополиного ствола смешать с медовым или янтарным, получим искомое.
Через реку было несколько мостов, один разрушили фашисты. Остались гранитно-серые с сиреневатым отливом быки. На одном из них выросло средней величины деревце.
Главный мост изогнут стремительно, автобусы на нём набирают скорость, и всё-таки удаётся рассмотреть всё, что находится слева, и всё, что справа.
Глава четвёртая
Справа находится кремль с кирпично-красными стенами и башнями и куполами Софийского собора - по одну сторону реки - и Ярославово дворище с белыми арками над водой и толпой коричнево-золотых, голубоватых и деревянных куполов - по другую сторону реки.
Глава пятая
Слева виднеются две далёкие изящные церковки с неизвестными мне именами. В той стороне заходит солнце.
Глава шестая
От кремля до Юрьева монастыря можно доплыть на теплоходе, три остановки. Можно доехать на автобусе и пешком пройти до Витославлиц, где со всей Новгородчины собраны деревянные дома, часовни, церкви и колокольни. Впрочем, можно доехать до Витославлиц, а уж потом пройти пешком к Юрьеву монастырю.
В деревянном доме можно посидеть на лавке и посмотреть в окно сквозь кружевные занавески. Сомневаетесь ли вы в том, что мы это сделали?
Можно по деревянной лестнице подняться на галерею деревянной церкви и походить, трогая руками гладкие тёплые перила.
Или посмотреть на какую-нибудь Никольскую или Успенскую церковь со стороны крохотного, но, как положено, заросшего тиной пруда.
Всё можно сделать. И мы сделали всё, что можно.
Глава седьмая
А на одну церковь я даже смотрела сидя на муравейнике. Уверяю вас, это не был заранее продуманный ракурс.
Глава восьмая
В Юрьевом монастыре впечатляет Георгиевский собор ХII века, в котором даже сквозь обшарпанную побелку проступает суровый и холодный камень, и Крестовоздвиженский собор ХVIII-ХIХ веков, куполами напоминающий изящно-дорогой чайный сервиз, расписанный золотыми звёздами по глянцевитому синему фону.
Глава девятая
Почти везде густая, кормленая трава с лиловыми, изредка золотыми всплесками и зеленовато-жёлтые головки безлепестковой ромашки.
Глава десятая
Песок на пляже возле Юрьева монастыря розово-коричневый, не шуршит и вообще никаких звуков не издаёт. Так сказать, никакой реакции.
На берегу мною подобрана тополино-жёлтая ракушка. Использую в качестве вещественного доказательства. Демонстрирую желающим вместо реки: «Вот такого цвета Волхов, уважаемые дамы и господа!».
Глава одиннадцатая
Не слишком ли много полутонов? Пора, пора поворачивать. Вперёд, к локальному цвету!
Глава двенадцатая
Все новгородские коты и кошки жгучего чёрного цвета. Во всяком случае, других мне встретить не пришлось. На «кис-кис» повернётся премедленно, полыхнут презрительно янтарные глаза - и снова видишь отчаянно чёрную спину и толстый чёрный хвост.
Глава тринадцатая
Комары в Новгороде не такие чёрные, как кошки. И это их единственное положительное качество. Телом комар сер. Но душа у него чёрная... Я это знаю. Убедилась на собственном опыте.
Первое время начинающие жители Новгорода спят в пододеяльнике. Делается это очень просто. Человек переворачивает пододеяльник дыркой вниз и забирается в него, как письмо в конверт. Комары пытаются конверт распечатать, а человек старается сохранить тайну переписки. Успех переменный.
Глава четырнадцатая
Интеллектуальная жизнь в связи с вышеописанным протекает бурно. В половине четвёртого - ночи, естественно, - человек (если он не коренной новгородец) поднимается, надевает брюки и куртку с капюшоном, хватает в темноте с полки первую попавшуюся книгу и выбредает на кухню. Один раз ему попадается Чехов, в другой раз - Салтыков-Щедрин, в третий - «Анна Каренина». И как же близка ему в этот момент вконец отчаявшаяся героиня!
Глава пятнадцатая
Всё это вовсе не значит, что в кухне комаров нет. Они есть! Но здесь ты встречаешься с врагом лицом к лицу. Ты его видишь. И ты его изредка хватаешь в кулак или прихлопываешь на руке, ноге или щеке. Со стороны это выглядит так, что можно с благоговением подумать: какой эмоциональный читатель! Как остро реагирует на события в общем-то от него далёкие...
Глава шестнадцатая
Комары - очень пунктуальные насекомые. Днём они спят на потолке, на карнизах и занавесках. Вечером совершают предобеденный моцион. С двенадцати ночи до двух обедают (чем бог пошлёт: когда одними хозяевами, а когда и парочкой гостей). С двух ночи до половины третьего комары совершают послеобеденный моцион. С половины третьего до шести утра ужинают - по-видимому, в ресторане, судя по тому, что поют песни, преимущественно над чутким ухом гостя. Хозяева, по мнению комаров, уже не способны оценить комариного пения.
В шесть часов эти прелестные насекомые ложатся спать. Вот тогда-то и захлопывается Чехов или «Анна Каренина», и её трагическая судьба уже не волнует блаженно посапывающего гостя Новгорода...
Глава семнадцатая
Все ночные кошмары забываются днём, когда встаёт розовое солнышко и когда снова едешь через мост, вертя головой направо (кремль, Ярославово дворище), потом налево (церковки), а вечером у тебя билет на «Кармен» или другой испано-итало-ещё-какой-то там фильм...
Глава восемнадцатая
... к тому же в Новгороде продаётся шоколадное масло, фруктовые и шоколадные сырки, шоколадно-ореховый торт, торт «Колокольчик» - и протчая, протчая, протчая... [Примечание 2009 года: этой радости уже не понять сейчас: «мемуар» написан в начале перестройки, когда из магазинов исчезли практически все продукты, кроме трёхлитровых банок с консервированными огурцами - ветеранами 1812 года.]
Глава девятнадцатая
Так, кажется, слишком много многоточий... Ко мне, мой восклицательный знак!
Глава двадцатая
Какая жалость! В последний вечер забрела я в переулочек, а в конце переулочка за деревьями церковь, да ХIV века, да «в интерьере росписи Феофана Грека»!
Спас Вседержитель. Роспись купола церкви Спаса Преображения на Ильине улице в Великом Новгороде. 1378 г.
Ещё росписи собора можно посмотреть здесь.
Я на вокзал: «Примите билет!» «Нет, - говорят, - нельзя». Билет на 25-е, а 26-го Ленинград закроют [из-за какой-то очередной международной олимпиады или фестиваля, за давностию лет не помню, чего именно], а я, конечно же, паспорт забыла, и через Москву меня не пустят. Вообще никуда не пустят. Заплакала я горькими слезами и пошла домой.
Эпилог
А Юля [двоюродная сестра, жившая тогда в Новгороде] меня и спрашивает: «Что ты, Иванушка, невесел, что ты голову повесил?» - «Да и как же мне...» - отвечаю. А она и говорит: «Придётся тебе в следующем году приезжать».
На том и порешили.*
Тут и мемуару конец, а кто слушал - молодец.
Софийский собор:
Магдебургские ворота:
Церковь Жён-Мироносиц и святого Прокопия:
За неимением фотоаппарата я эту церковь (Жён-Мироносиц) рисовала карандашом в альбоме, сидя как раз в свой день рождения на зелёной травке неподалёку от объекта...
Где-то есть этот рисунок - если я его не выбросила.
* Я и правда приехала в Новгород через год - и увидела все эти фрески своими глазами.
Вот здесь ещё много фотографий новгородских фресок Феофана Грека.
Музыкальный киоск
Click to view© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами или плагиаторами (что, в принципе, одно и то же).