Про слёзы вдовицы
У Меня отмщение и воздаяние.
Не малую имеют силу слёзы вдовицы; они могут отверзть самое небо.
Я уже рассказывала, что мою бабушку Марусю растила мать-вдова (у прабабушки Марфуни было два мужа, и оба умерли: первый раз её выдали за многодетного вдовца, который за несколько месяцев до рождения уже совместного ребёнка - моей бабушки Маруси - утонул, а второй муж умер от туберкулёза), они вместе ходили работать по людям: прабабушка стирала, убирала и стряпала, бабушка нянчила детей...
От второго брака у прабабушки Марфуни родился ещё сынок Федя, но он умер маленьким во время очередной голодовки, как бабушка Маруся называла голод.
Их - голодовок - было несколько, но я думаю, что это случилось во время первой - 1921-1922 годов: бабушка моя родилась в 1910 году и ей было уже лет одиннадцать, а Феде, наверное, четыре или чуть больше.
И прабабушка Марфуня, и моя тогда одиннадцатилетняя бабушка Маруся отдавали Феде последнее, но это не помогло...
Бабушка моя часто вспоминала его.
Говорила:
- Мама наша тогда уже пухлая лежала, ноги у неё так налились, что кожа полопалась, и оттуда сукровица текла...
А Федя такой хороший мальчишечка был! Так мне жалко его: личико беленькое, сам беленький, волосики кудрявые, лобик такой высокий, чистый...
Спросят его: «Как тебя зовут?», - а он так выпрямится весь, грудь выпятит и говорит важно: «Я - Федя Подковыров!» (девичья фамилия у прабабушки Марфуни была Киреева, бабушки Марусин отец был Попов, а уж потом прабабушка вышла замуж за Подковырова). Так он и стоит у меня до сих пор перед глазами - в беленькой рубашечке с шёлковым пояском...
А вскоре моя бабушка выросла, вышла замуж (шестнадцати лет) за тогда молодого (двадцатилетнего) дедушку Павлика, и стали они жить-поживать да добра наживать.
Причём неоднократно: только, бывало, начнут на ноги становиться, наживут добро - « диктовый » (фанерный) шифоньер или диван, какие-нибудь кастрюли-сковородки - тут как тут родная власть: пожалуйте раскулачиваться!
Унесут добро прочь со двора - опять бабушка с дедушкой работают не покладая рук: дедушка то на мельнице работает, день-деньской таская вверх-вниз мешки с мукой или зерном, то на более лёгкую работу идёт: нанимается скотомогильники копать (такие большие глубокие ямы для захоронения павшего скота), когда у него расходятся послеоперационные швы и текут раны (дедушка всю жизнь страдал тяжёлыми грыжами - а ну-ка поноси такие тяжести целыми днями!), - а семью-то кормить надо, не залежишься!
Да ещё возненавидел дедушку один дурак при власти: бабушка рассказывала, что был одно время у них в селе такой придурок в «активистах», что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Всех людей буквально со свету сживал - сам никогда ни дня не работал, хозяйства никакого сроду веку не вёл, одни пьянки да гулянки у него на уме, а разнарядку же надо выполнять?
И вот придёт он к самой бедной вдове, у которой десяток ребятишек мал мала меньше и одна тощая коровёнка, и ведёт корову со двора. Бедная мать плачет, на коленях стоит, ребятёнки ревут - а тот знай корову на верёвке тащит... Такой безжалостный был - вздыхала бабушка Маруся, рассказывая...
Дедушка мой неоднократно скрывался от репрессий этого гада - вовремя ему шептали добрые люди, что готовит тот на дедушку бумагу, - а иначе несдобровать, так и сгинул бы где-нибудь в Сибири.
Последний раз он в мартовскую распутицу отправился пешком до Мелитополя, а оттуда на поезде к родственникам в Мариуполь (или Жданов уже это был тогда?). Шёл по пояс в ледяной воде 25 километров. Добрался до родных (там жили его двоюродные братья) - и у него отнялись ноги... Много месяцев отлёживался, аж пока дурака этого из начальства не убрали.
И столько людских слёз пролилось из-за этого «активиста», что - говорила бабушка - заболел он через несколько лет какой-то страшной болезнью: завелись у него в теле черви и фактически заживо его съели.
Мучился, говорят, перед смертью ужасно.
Музыкальный киоск
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами или плагиаторами (что, в принципе, одно и то же).
Не малую имеют силу слёзы вдовицы; они могут отверзть самое небо.
Я уже рассказывала, что мою бабушку Марусю растила мать-вдова (у прабабушки Марфуни было два мужа, и оба умерли: первый раз её выдали за многодетного вдовца, который за несколько месяцев до рождения уже совместного ребёнка - моей бабушки Маруси - утонул, а второй муж умер от туберкулёза), они вместе ходили работать по людям: прабабушка стирала, убирала и стряпала, бабушка нянчила детей...
От второго брака у прабабушки Марфуни родился ещё сынок Федя, но он умер маленьким во время очередной голодовки, как бабушка Маруся называла голод.
Их - голодовок - было несколько, но я думаю, что это случилось во время первой - 1921-1922 годов: бабушка моя родилась в 1910 году и ей было уже лет одиннадцать, а Феде, наверное, четыре или чуть больше.
И прабабушка Марфуня, и моя тогда одиннадцатилетняя бабушка Маруся отдавали Феде последнее, но это не помогло...
Бабушка моя часто вспоминала его.
Говорила:
- Мама наша тогда уже пухлая лежала, ноги у неё так налились, что кожа полопалась, и оттуда сукровица текла...
А Федя такой хороший мальчишечка был! Так мне жалко его: личико беленькое, сам беленький, волосики кудрявые, лобик такой высокий, чистый...
Спросят его: «Как тебя зовут?», - а он так выпрямится весь, грудь выпятит и говорит важно: «Я - Федя Подковыров!» (девичья фамилия у прабабушки Марфуни была Киреева, бабушки Марусин отец был Попов, а уж потом прабабушка вышла замуж за Подковырова). Так он и стоит у меня до сих пор перед глазами - в беленькой рубашечке с шёлковым пояском...
А вскоре моя бабушка выросла, вышла замуж (шестнадцати лет) за тогда молодого (двадцатилетнего) дедушку Павлика, и стали они жить-поживать да добра наживать.
Причём неоднократно: только, бывало, начнут на ноги становиться, наживут добро - « диктовый » (фанерный) шифоньер или диван, какие-нибудь кастрюли-сковородки - тут как тут родная власть: пожалуйте раскулачиваться!
Унесут добро прочь со двора - опять бабушка с дедушкой работают не покладая рук: дедушка то на мельнице работает, день-деньской таская вверх-вниз мешки с мукой или зерном, то на более лёгкую работу идёт: нанимается скотомогильники копать (такие большие глубокие ямы для захоронения павшего скота), когда у него расходятся послеоперационные швы и текут раны (дедушка всю жизнь страдал тяжёлыми грыжами - а ну-ка поноси такие тяжести целыми днями!), - а семью-то кормить надо, не залежишься!
Да ещё возненавидел дедушку один дурак при власти: бабушка рассказывала, что был одно время у них в селе такой придурок в «активистах», что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Всех людей буквально со свету сживал - сам никогда ни дня не работал, хозяйства никакого сроду веку не вёл, одни пьянки да гулянки у него на уме, а разнарядку же надо выполнять?
И вот придёт он к самой бедной вдове, у которой десяток ребятишек мал мала меньше и одна тощая коровёнка, и ведёт корову со двора. Бедная мать плачет, на коленях стоит, ребятёнки ревут - а тот знай корову на верёвке тащит... Такой безжалостный был - вздыхала бабушка Маруся, рассказывая...
Дедушка мой неоднократно скрывался от репрессий этого гада - вовремя ему шептали добрые люди, что готовит тот на дедушку бумагу, - а иначе несдобровать, так и сгинул бы где-нибудь в Сибири.
Последний раз он в мартовскую распутицу отправился пешком до Мелитополя, а оттуда на поезде к родственникам в Мариуполь (или Жданов уже это был тогда?). Шёл по пояс в ледяной воде 25 километров. Добрался до родных (там жили его двоюродные братья) - и у него отнялись ноги... Много месяцев отлёживался, аж пока дурака этого из начальства не убрали.
И столько людских слёз пролилось из-за этого «активиста», что - говорила бабушка - заболел он через несколько лет какой-то страшной болезнью: завелись у него в теле черви и фактически заживо его съели.
Мучился, говорят, перед смертью ужасно.
Музыкальный киоск
Click to view© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами или плагиаторами (что, в принципе, одно и то же).