КОНСТАНТИН ИСТОМИН. «ВУЗОВКИ» (1933)
Была на выставке «Константин Итомин. Цвет в окне» (до 19 января она еще открыта в Третьяковке - москвичи, не упустите). Очень благодарна за то, что эта выставка случилась. Переживание сильное, волнующее и неожиданное. Потому что сначала накрывает глубокая печаль, источник которой даже не сразу осознаёшь. А потом - от картины к картине - она преображается в принятие, тишину и покой. Вот его знаменитая картина «Вузовки» (1933 г.), очень известная по репродукциям. Но когда видишь её вживую, сразу понимаешь, что такое шедевр. Вроде бы и знаешь, и видел, и глаз замылился - а тебя пригвождает к полу и не отпускает. Застываешь, возвращаешься к ней, обходишь кругами… Проникаешь сквозь видимый сюжет - в мистериальную суть. Это - картина-мистерия, она ведёт от зримого - к невидимому, от частного - к всечеловеческому. Называлась «Сёстры», но потом Истомин нашёл другое название «Вузовки» - более современное, функциональное, оно давало шанс картине пройти на выставку. И сразу акцент сдвинулся с отношений, связи между людьми - на работу, усилие, собранное внимание. К тому же известно, что для картины позировала одна натурщица - вторая девушка быстро перестала приходить, а та, что осталась, старалась сразу за двоих - то справа, то слева, садилась, вставала. Но это знание о единственной натурщице, скорее, показывает, как участвовало в этой истории провидение, как все события стягиваются в единый узел, когда затевается что-то значительное.
С двух сторон обе девушки «собирают» внимание к центру - не только своё, сосредоточенное на чертежах и учебном задании, но и внимание зрителя. И этот удвоенный ритм, повторяется переплётом оконной рамы, двумя окнами на белой стене напротив, парами рук… Всё сдвигается, сближается, чтобы каким-то чудом перелить в комнату сквозь окно свет - жемчужно-белый свет отрешённости. Той отрешённости, которая помогает человеку в самых давящих и трудных обстоятельствах сохранить внутреннее пространство, островок покоя и свободы. Между сёстрами-вузовками - кувшин с чистейшей водой, и его чистота и прозрачность - та малоприметная сердцевина, ось баланса, вокруг которой всё остальное смещено и сдвинуто.
Потому что первое впечатление от картины - это шаткость, крен, утрата равновесия, земля уходит из-под ног. Окно комнаты скошено, и ты чувствуешь себя как на палубе корабля. Корабля, накренившегося в штормящем море. Первая мысль - про «Титаник». Вот сейчас - ко дну… Но девушки, спокойно и внимательно погружённые в работу… но чистейшая и недвижимая вода в кувшине… но белейшая тишина за окном, перекличка белого квадрата скатерти с белеющим безмолвием неба - всё это удерживает корабль на плаву, а человеку показывает - где и в чём искать спасение.
Печаль (зародившаяся где-то возле других картин) растворяется в покое, глубоко проникающем, дающем силы. Стоит вспомнить, что половину жизни Истомин воевал - на Первой мировой, на Гражданской, пережил и наблюдал всё - большой террор, репрессии, гибель тысяч невинных, умер в 1942, вскоре после начала Второй мировой, задолго до победы. Вся его жизнь пришлась на самое «тёмное время», не откуда было взяться радости - только «покой и воля» (по Пушкину) и «тайная свобода» (по Блоку). Ах, да - еще «ворованный воздух» (по Мандельштаму). А у живописцев, наверное, - «ворованный свет»… Но в том-то и дело, что «не ворованный». Свет просто есть. Ему нужно только войти, открыть для него пространство - холст, стол, чистый лист. В каком-то смысле эта картина - «кредо» художника и картина о художниках, «символ веры» Константина Истомина. Но она и об остальных людях тоже. Ясность, собранность, чистота, покой - как качество взгляда, качество вИдения. И всегда есть другой - тот, с кем ты это можешь разделить. Даже если этот другой - ты сам, свой внутренний друг и собеседник. И тут снова вспоминаешь, что для картины позировала одна-единственная девушка. Даже в одиночестве душе есть с кем поговорить - кто-то внутри её понимает и слышит.
А про печаль возле картин Истомина… Это не только грустные дети и грустные матери, подавленные чем-то, оставшимся за пределами картины. Ведь у Истомина и много ярко-цветных, сияющих, нежных пейзажей, портретов, натюрмортов, вообще - много цвета. Просто в фокусе у него всегда - «поиск равновесия» посреди сдвинутого и чудом не упавшего в пропасть мира. Так канатоходец идет по канату и внимательно смотрит только на «точку прибытия», вперёд, головой не повертишь - иначе сорвёшься… И этот канатоходец в Константине Истомине очень чувствуется - искусный и чуткий канатоходец, мастер. Может быть, поэтому он сумел безукоризненно пройти сквозь чудовищное время, выучить столько художников-учеников, преподавать столько лет - и умереть своей смертью. А печаль накрывает от того, что сделали с людьми - если не убили, то оставили лишь узенькую линию для хождения по канату - тоньше паутинки. У Истомина очень много любви и сострадания к своим героям. Но современный зритель, когда всё это видит, не может не пожалеть и художника, почувствовав - каково ему было.
С двух сторон обе девушки «собирают» внимание к центру - не только своё, сосредоточенное на чертежах и учебном задании, но и внимание зрителя. И этот удвоенный ритм, повторяется переплётом оконной рамы, двумя окнами на белой стене напротив, парами рук… Всё сдвигается, сближается, чтобы каким-то чудом перелить в комнату сквозь окно свет - жемчужно-белый свет отрешённости. Той отрешённости, которая помогает человеку в самых давящих и трудных обстоятельствах сохранить внутреннее пространство, островок покоя и свободы. Между сёстрами-вузовками - кувшин с чистейшей водой, и его чистота и прозрачность - та малоприметная сердцевина, ось баланса, вокруг которой всё остальное смещено и сдвинуто.
Потому что первое впечатление от картины - это шаткость, крен, утрата равновесия, земля уходит из-под ног. Окно комнаты скошено, и ты чувствуешь себя как на палубе корабля. Корабля, накренившегося в штормящем море. Первая мысль - про «Титаник». Вот сейчас - ко дну… Но девушки, спокойно и внимательно погружённые в работу… но чистейшая и недвижимая вода в кувшине… но белейшая тишина за окном, перекличка белого квадрата скатерти с белеющим безмолвием неба - всё это удерживает корабль на плаву, а человеку показывает - где и в чём искать спасение.
Печаль (зародившаяся где-то возле других картин) растворяется в покое, глубоко проникающем, дающем силы. Стоит вспомнить, что половину жизни Истомин воевал - на Первой мировой, на Гражданской, пережил и наблюдал всё - большой террор, репрессии, гибель тысяч невинных, умер в 1942, вскоре после начала Второй мировой, задолго до победы. Вся его жизнь пришлась на самое «тёмное время», не откуда было взяться радости - только «покой и воля» (по Пушкину) и «тайная свобода» (по Блоку). Ах, да - еще «ворованный воздух» (по Мандельштаму). А у живописцев, наверное, - «ворованный свет»… Но в том-то и дело, что «не ворованный». Свет просто есть. Ему нужно только войти, открыть для него пространство - холст, стол, чистый лист. В каком-то смысле эта картина - «кредо» художника и картина о художниках, «символ веры» Константина Истомина. Но она и об остальных людях тоже. Ясность, собранность, чистота, покой - как качество взгляда, качество вИдения. И всегда есть другой - тот, с кем ты это можешь разделить. Даже если этот другой - ты сам, свой внутренний друг и собеседник. И тут снова вспоминаешь, что для картины позировала одна-единственная девушка. Даже в одиночестве душе есть с кем поговорить - кто-то внутри её понимает и слышит.
А про печаль возле картин Истомина… Это не только грустные дети и грустные матери, подавленные чем-то, оставшимся за пределами картины. Ведь у Истомина и много ярко-цветных, сияющих, нежных пейзажей, портретов, натюрмортов, вообще - много цвета. Просто в фокусе у него всегда - «поиск равновесия» посреди сдвинутого и чудом не упавшего в пропасть мира. Так канатоходец идет по канату и внимательно смотрит только на «точку прибытия», вперёд, головой не повертишь - иначе сорвёшься… И этот канатоходец в Константине Истомине очень чувствуется - искусный и чуткий канатоходец, мастер. Может быть, поэтому он сумел безукоризненно пройти сквозь чудовищное время, выучить столько художников-учеников, преподавать столько лет - и умереть своей смертью. А печаль накрывает от того, что сделали с людьми - если не убили, то оставили лишь узенькую линию для хождения по канату - тоньше паутинки. У Истомина очень много любви и сострадания к своим героям. Но современный зритель, когда всё это видит, не может не пожалеть и художника, почувствовав - каково ему было.