Мнение из Парижа: Pussy Riott, показательный процесс в Москве
Понадобилось около десятка лет после падения стены, чтобы русские начали вновь обретать то,
чего были лишены при жизни двух или трех поколений и чего им жестоко нехватало: духовность
В действительности суд над Pussy Riott поднимает вопросы
цивилизованности, и крайне обидно, что произошедшее в России не стало
поводом для их обсуждения. Для начала давайте вспомним: Церковь, а не
государство, обвиняет Pussy Riott, ибо, вопреки тому, как это
комментируется, трио оскорбило Церковь, а не Путина. Их упрекают не за
то, что они пели против Путина, а за то, что они осквернили храм. Надо
также заметить, что по-русски слово «хулиган» означает «шпана». А
«хулиганство» можно перевести как «нарушение общественного порядка»,
или еще как «вандализм». Но уж конечно, это слово не означает того же,
что во французском языке, где оно, в данном случае, не имеет никакого
смысла.* Однако термин используется во всех газетах и безо всякого стыда
именно во французском смысле. Очевидно, что ни один журналист не дал
себе ни малейшего труда просто перевести название статьи обвинения.
Множество комментаторов, радостно бросились, сваливая все в одну кучу,
трезвонить о репрессиях, ухватившись за еще один повод выразить свою ненависть к Владимиру
Путину. И эти же блюстители нравственности будут завтра требовать самых суровых наказаний для
тех, кто во Франции подбрасывает в мечети свиные головы. Но ведь речь идет об одном и том же: с
одной стороны, о том, что для нас, на нашем Западе, свято, и с другой - как государство наши святыни
защищает.
Когда от государства защиты не дождешься, ее берут на себя сами верующие, и яростно, что
ведет за собой как отсутствие доверия государству, так и риск серьезных беспорядков. Таким образом,
можно полагать, что государство обязано наказывать святотатцев, и наказывать строго.
Этот вопрос остро стоит во Франции, где Ислам становится главенствующей религией при
католичестве столь слабом, что кажется отмирающим. В России мы видим возрождение очень
близкого государству православного христианства - после 70 лет запрета в стране, чья история
неотделима от ее религии. Возможно, как раз потому, что Россия не совсем западная страна, она и не
торопиться брать пример с общества, где все духовные ценности должны исчезнуть во имя
единственной оставшейся - «пресвятой светскости». Но возможно ли, в самом деле, окунуть распятие
в стакан с мочой, объясняя это своей личной свободой творчества? Возможно ли, записать фильм, где
люди с воплями и дерганьем топчут алтарь храма, объясняя это ненавистью к президенту страны,
избранному народом, что бы там не говорили?
Этот случай - всего лишь повод для ведущих газет высказать не только свою ненависть к
Путину, но и свое презрение к русскому народу. Когда их уличают в русофобии, они отвечают одно и
то же: не надо путать путинскую Россию и Россию; Православную Церковь и Россию; русскую
ксенофобию, вполне реальную, и Россию; русскую гомофобию, тоже реальную, и Россию; русский
национализм и Россию. Журналисты очень любят Россию, только такой России не существует. Они
любят Россию бывшего чемпиона мира по шахматам, обращенного в политику и набравшего менее
одного процента на выборах.
Настоящая Россия - та, что имеет мужество запретить гей-парад на виду
у всего западного мира; та, что имеет мужество предать суду трех молодых женщин, превозносимых
как мучениц в европейских столицах за то, что они решили растоптать религиозные символы, чтобы
лучше продавались их диски. Такой выбор, это то, на что русские всегда были способны в самые
важные моменты Истории - героизм. Вот это - настоящая Россия.
Понадобилось около десятка лет после падения стены, чтобы русские начали вновь обретать то,
чего были лишены при жизни двух или трех поколений и чего им жестоко нехватало: духовность. Этот
момент явственно выпадает у пишущих в прессе, считающих Москву или Санкт-Петербург всей
Россией. У них одна забота: изобразить христиан как шайку фанатиков, требующих костра. Они лгут.
Они знакомы лишь с группками прозападных интеллектуалов, но не желают знать о десятках
миллионов людей, счастливых жить в городах и селах, где Церковь заняла свое место, как было до
1917 г.
Средний возраст участниц Pussy Riot весьма показателен. Они прожили свои детство и юность
при Ельцине, когда в России царили хаос и нестабильность, все ценности внезапно испарились, а
значение имели лишь деньги и грубая сила. Больше не было религии, не было государства; страну
отдали на откуп олигархам, и никто не знал, каким будет завтра. Девушки выросли в такую эпоху.
Время заразило их духом современного варварства, и теперь они принесли заразу в страну, вставшую
на путь обретения духа, и более невосприимчивой к таким вещам.
Мишель Сегаль,
преподаватель математики.
www.magistro.fr
* - Прим. пер.: речь идет о разнице во французской и русской терминологиях. Осквернение храма во Франции тоже
является актом вандализма, но не квалифицируется юридически как «хулиганство»
чего были лишены при жизни двух или трех поколений и чего им жестоко нехватало: духовность
В действительности суд над Pussy Riott поднимает вопросы
цивилизованности, и крайне обидно, что произошедшее в России не стало
поводом для их обсуждения. Для начала давайте вспомним: Церковь, а не
государство, обвиняет Pussy Riott, ибо, вопреки тому, как это
комментируется, трио оскорбило Церковь, а не Путина. Их упрекают не за
то, что они пели против Путина, а за то, что они осквернили храм. Надо
также заметить, что по-русски слово «хулиган» означает «шпана». А
«хулиганство» можно перевести как «нарушение общественного порядка»,
или еще как «вандализм». Но уж конечно, это слово не означает того же,
что во французском языке, где оно, в данном случае, не имеет никакого
смысла.* Однако термин используется во всех газетах и безо всякого стыда
именно во французском смысле. Очевидно, что ни один журналист не дал
себе ни малейшего труда просто перевести название статьи обвинения.
Множество комментаторов, радостно бросились, сваливая все в одну кучу,
трезвонить о репрессиях, ухватившись за еще один повод выразить свою ненависть к Владимиру
Путину. И эти же блюстители нравственности будут завтра требовать самых суровых наказаний для
тех, кто во Франции подбрасывает в мечети свиные головы. Но ведь речь идет об одном и том же: с
одной стороны, о том, что для нас, на нашем Западе, свято, и с другой - как государство наши святыни
защищает.
Когда от государства защиты не дождешься, ее берут на себя сами верующие, и яростно, что
ведет за собой как отсутствие доверия государству, так и риск серьезных беспорядков. Таким образом,
можно полагать, что государство обязано наказывать святотатцев, и наказывать строго.
Этот вопрос остро стоит во Франции, где Ислам становится главенствующей религией при
католичестве столь слабом, что кажется отмирающим. В России мы видим возрождение очень
близкого государству православного христианства - после 70 лет запрета в стране, чья история
неотделима от ее религии. Возможно, как раз потому, что Россия не совсем западная страна, она и не
торопиться брать пример с общества, где все духовные ценности должны исчезнуть во имя
единственной оставшейся - «пресвятой светскости». Но возможно ли, в самом деле, окунуть распятие
в стакан с мочой, объясняя это своей личной свободой творчества? Возможно ли, записать фильм, где
люди с воплями и дерганьем топчут алтарь храма, объясняя это ненавистью к президенту страны,
избранному народом, что бы там не говорили?
Этот случай - всего лишь повод для ведущих газет высказать не только свою ненависть к
Путину, но и свое презрение к русскому народу. Когда их уличают в русофобии, они отвечают одно и
то же: не надо путать путинскую Россию и Россию; Православную Церковь и Россию; русскую
ксенофобию, вполне реальную, и Россию; русскую гомофобию, тоже реальную, и Россию; русский
национализм и Россию. Журналисты очень любят Россию, только такой России не существует. Они
любят Россию бывшего чемпиона мира по шахматам, обращенного в политику и набравшего менее
одного процента на выборах.
Настоящая Россия - та, что имеет мужество запретить гей-парад на виду
у всего западного мира; та, что имеет мужество предать суду трех молодых женщин, превозносимых
как мучениц в европейских столицах за то, что они решили растоптать религиозные символы, чтобы
лучше продавались их диски. Такой выбор, это то, на что русские всегда были способны в самые
важные моменты Истории - героизм. Вот это - настоящая Россия.
Понадобилось около десятка лет после падения стены, чтобы русские начали вновь обретать то,
чего были лишены при жизни двух или трех поколений и чего им жестоко нехватало: духовность. Этот
момент явственно выпадает у пишущих в прессе, считающих Москву или Санкт-Петербург всей
Россией. У них одна забота: изобразить христиан как шайку фанатиков, требующих костра. Они лгут.
Они знакомы лишь с группками прозападных интеллектуалов, но не желают знать о десятках
миллионов людей, счастливых жить в городах и селах, где Церковь заняла свое место, как было до
1917 г.
Средний возраст участниц Pussy Riot весьма показателен. Они прожили свои детство и юность
при Ельцине, когда в России царили хаос и нестабильность, все ценности внезапно испарились, а
значение имели лишь деньги и грубая сила. Больше не было религии, не было государства; страну
отдали на откуп олигархам, и никто не знал, каким будет завтра. Девушки выросли в такую эпоху.
Время заразило их духом современного варварства, и теперь они принесли заразу в страну, вставшую
на путь обретения духа, и более невосприимчивой к таким вещам.
Мишель Сегаль,
преподаватель математики.
www.magistro.fr
* - Прим. пер.: речь идет о разнице во французской и русской терминологиях. Осквернение храма во Франции тоже
является актом вандализма, но не квалифицируется юридически как «хулиганство»