дама сдавала в багаж
Среди моих теплых мыслей о Косте и Максе есть одна металлически-ледяная. Про Максона. Как долго мы сможем его защищать.
В прошлом году на психодраматической сессии я сделала шокирующее открытие: нельзя научить ребенка только тому, что является предметом твоей собственной гордости, скажем, кулинарии, жизнелюбию и уважать старших. Дитя, если оно открыто и любит, о, ужас, всасывает все, что у тебя есть, пакетом. Да, пельмени и торт "Муравейник". Но и боль. Затаенный стыд. Гнев.
Полагаю, можно привлечь психотерапевта и извернуться, и как-то фильтровать исходящие из тебя сообщения, но есть вещи, неотделимые от личности. Возьмем меня.
Я хочу защитить Максона не только от говен, бурлящих на наших широтах, но и от своего умения эти говны игнорировать. Ну, вы понимаете: если выбросить телевизор, заткнуть уши, закрыть глаза на это, это, это, это и это, и еще вон на то и то, то жизнь, в общем и целом, вполне нормальная, смотрите, солнышко, давайте осторожно радоваться пению птиц. Я не хочу ему умения, которое забирает большую часть моих сил и при этом нифига не делает меня счастливой, потому что от регулярного игнорирования душа сначала немеет, а потом начинается некроз невидимых тканей. И птицы, между нами, звучат все глуше.
Какая альтернатива, какая, думаю я, взлетая зегзицей под облакы. Первый вариант - уверовать, что говны на самом деле не говны, а балет "Лебединое озеро". Безусловно, это потребует серьезной внутренней работы, но я знаю тех, кому удалось. Ради ребенка я бы поднатужилась и ослепла, но вдруг он паче чаяния увидит на ютубе настоящий "Танец маленьких лебедей"?
Второй вариант. Не игнорировать, а живо реагировать на несовершенства нашего мира скорбей. Пробовала, продержалась два года. Это было какое-то бесконечное воспаление по контуру, что, с другой стороны, перспективнее, чем некроз. Но, живо реагируя на несовершенства мира, называемые мною говнами, я - независимо от выдержки и актерских способностей - буду годами транслировать Максону гнев, горечь, отчаяние, беспомощность и т.д. Жалко мальчишку. Он захиреет от такого полива.
Третий вариант того, как можно ужиться с гвнм. Духовная автономия. Герметичность. Мне уже поздно, и на древнегреческий я не поступила, но Максон мог бы закопаться во что-то настолько никому не нужное и безобидное, что стал бы практически бесплотным и неуязвимым. Полагаю, над заплесневелой рукописью можно принять такую позу, в которой можно век не шелохнуться, чтоб не потревожить бушующие говны. Но это, конечно, не совсем то, что я называю жизнью чемпиона.
Ладно. Будь спокоен, Максон, мама что-нибудь придумает.
В прошлом году на психодраматической сессии я сделала шокирующее открытие: нельзя научить ребенка только тому, что является предметом твоей собственной гордости, скажем, кулинарии, жизнелюбию и уважать старших. Дитя, если оно открыто и любит, о, ужас, всасывает все, что у тебя есть, пакетом. Да, пельмени и торт "Муравейник". Но и боль. Затаенный стыд. Гнев.
Полагаю, можно привлечь психотерапевта и извернуться, и как-то фильтровать исходящие из тебя сообщения, но есть вещи, неотделимые от личности. Возьмем меня.
Я хочу защитить Максона не только от говен, бурлящих на наших широтах, но и от своего умения эти говны игнорировать. Ну, вы понимаете: если выбросить телевизор, заткнуть уши, закрыть глаза на это, это, это, это и это, и еще вон на то и то, то жизнь, в общем и целом, вполне нормальная, смотрите, солнышко, давайте осторожно радоваться пению птиц. Я не хочу ему умения, которое забирает большую часть моих сил и при этом нифига не делает меня счастливой, потому что от регулярного игнорирования душа сначала немеет, а потом начинается некроз невидимых тканей. И птицы, между нами, звучат все глуше.
Какая альтернатива, какая, думаю я, взлетая зегзицей под облакы. Первый вариант - уверовать, что говны на самом деле не говны, а балет "Лебединое озеро". Безусловно, это потребует серьезной внутренней работы, но я знаю тех, кому удалось. Ради ребенка я бы поднатужилась и ослепла, но вдруг он паче чаяния увидит на ютубе настоящий "Танец маленьких лебедей"?
Второй вариант. Не игнорировать, а живо реагировать на несовершенства нашего мира скорбей. Пробовала, продержалась два года. Это было какое-то бесконечное воспаление по контуру, что, с другой стороны, перспективнее, чем некроз. Но, живо реагируя на несовершенства мира, называемые мною говнами, я - независимо от выдержки и актерских способностей - буду годами транслировать Максону гнев, горечь, отчаяние, беспомощность и т.д. Жалко мальчишку. Он захиреет от такого полива.
Третий вариант того, как можно ужиться с гвнм. Духовная автономия. Герметичность. Мне уже поздно, и на древнегреческий я не поступила, но Максон мог бы закопаться во что-то настолько никому не нужное и безобидное, что стал бы практически бесплотным и неуязвимым. Полагаю, над заплесневелой рукописью можно принять такую позу, в которой можно век не шелохнуться, чтоб не потревожить бушующие говны. Но это, конечно, не совсем то, что я называю жизнью чемпиона.
Ладно. Будь спокоен, Максон, мама что-нибудь придумает.