Пришелец.
Дорогие френды! Для отдыха от тяжелой и не слишком приятной тематики, для разрядки напряженности я хочу рассказать вам историю, произошедшую вчера. До сих пор поджилки трясутся и очень хочется кому-нибудь рассказать. А дело было так. Сижу я утром у себя в комнате и мирно завтракаю, жую свой утренний банан. Вдруг слышу из кухни страшный грохот, впечатление такое, как будто шкафчик с посудой со стены сорвался, а это очень может случиться, с тех пор, как не стало Игоря, у нас все еле держится.
Выскакиваю на кухню и вижу: окно распахнуто (окна у нас с двойными рамами и между рамами расстояние, как обычно в старых домах), обе рамы закрыты с ноября, и подоконник заставлен. На нем лежит довольно большая мраморная плита - основа большого старинного чернильного прибора, теперь мы на нее ставим большие горячие кастрюли, стоит корзинка с яблоками, корзинка с луком и еще стопка пепельниц стеклянных и керамических. Лена их вымыла и поставила на подоконник сушиться. Так вот, створки окна и внешние и внутренние распахнуты, а когда распахивались внутренние створки, всё стоящее на подоконнике, грохнуло на пол, от этого и был шум. А в раскрытое окно влезает незнакомый дяденька. Уж как ему удалось открыть окно - не знаю. Грудью он уже лежит на подоконнике, левая рука в кухне, держится за подоконник, а правой он машет в воздухе, ища за что бы ухватиться. Я спрашиваю: «Зачем вы сюда лезете, что вам здесь нужно?» А он говорит: «Здесь моя жена». Я говорю: «Здесь нет вашей жены. Уверяю вас». А он говорит: «Я знаю, что она здесь». А сам машет рукой в пустоте и метит ухватиться за раму. А рамы у нас гнилые, трухлявые, им сто лет с лишним, если он за раму ухватится, рама сорвется, и он вместе с ней полетит вниз, расшибётся и стеклом изрежется. Я говорю: «Нет здесь вашей жены. Могу дать вам честное слово». А он спрашивает: «Это двадцать пятая квартира?» «Нет, - говорю, - Это двадцать третья». «А где двадцать пятая?». Отвечаю: «Вам нужно влезть еще на один этаж». Он говорит: «Ну, я через вашу квартиру пройду». И все хватается рукой за пустоту. Я стою, не жива, не мертва. Уж молчу, боюсь ему помешать. Наконец он схватился правой рукой за тот же подоконник, с трудом подтянулся, перебросил тело в кухню и свалился в кухне на пол. Я помогла ему подняться, а он очень нежно поцеловал меня в щеку. Роскошный мужик. Большой, блондин, обалденно красивая рубашка, пострижен у хорошего мастера. На ногах не держится, пьян. Как он в таком состоянии лез по стене и не сорвался, как он такой большой и тяжёлый, мог висеть на одной руке - загадка, видно бог пьяных любит. Я говорю: «Видите, что вы натворили, всю кухню нам разорили, горшки побили. А он говорит: «Я сейчас сам всё уберу и возмещу убытки». Я говорю: «Нет уж, спасибо, мне еще не хватало, чтобы вы тут по полу ползали, все собирали». Довела его до двери, вывела на лестницу, показала, как идти в двадцать пятую квартиру, сказала, что знаю верхних соседей и думаю, что его жены у них нет. А он сказал, что, скорее всего она пошла к ним. Я закрыла дверь, не стала ничего убирать и окно закрывать, вошла в комнату, села в кресло. Сижу, а меня колотит, все вижу мужчину, который висит на одной руке, а второй хватается за воздух, и мужчина экстра класса. Как его жена могла бы быть с ним счастлива, если бы он не пил.
Тут проснулся и встал мой зять, вошел в мою комнату, спросил, что происходит. Я объяснила. Он закрыл окно, все убрал. Вскоре раздался звонок в дверь. Зять сказал, чтобы я не подходила к двери, и подошел сам. Некоторое время он говорил с пришельцем через дверь, но пришелец был так убедителен, что мой зять открыл ему дверь, обычно он незнакомым не открывает, они поговорил на пороге. Я слышала только, что зять сказал, что помощь нам не нужна, мы сами управились. Через некоторое время в дверь опять позвонили, пришла полиция. Им, оказывается, сообщили, что незнакомый человек с улицы лезет в чужую квартиру, где, скорее всего никого нет, все на работе. Зять рассказал, что произошло, что человек свою жену искал. Полицейские спросили, не нанес ли он нам ущерба. Зять сообразил сказать, что не нанес. А ущерб он нам нанес. Пепельницы перебились, и, рухнув на пол, пришелец попал на пластмассовый совок для мусора и раздавил его. Вот собственно и вся история. Я еще не сказала, что живем мы на втором этаже, но это высокий второй этаж. Старинный дом, комнаты с высокими потолками, перекрытия многослойные, засыпные и высокий подвал, почти цокольный этаж. Вот какой подвиг человек совершил из любви к жене, жизнью рисковал.
А теперь ещё одно недавнее впечатление.
К нам зашёл, который делал у нас ремонт. Зовут его Павел отчество Фролович. Он не любит, когда его называют по отчеству, а мне имя Фрол нравится. Теперь оно экзотическое, а когда-то было распространенное. Одна из первых русских светских повестей называется «Повесть о Фроле Скобееве», она написана в 80-х гг XVII века, я сторонник именно это датировки. Павел зашел просто так, на огонек, на чашку чая. Он у нас ремонт делал месяца три, а то и больше, так что мы успели стать друзьями и почти родственниками. Он металлург, литейщик. Литейщики рано уходят на пенсию, и на пенсии он стал работать в ЖЭКе и наниматься делать ремонт. Он спросил меня: «Ну что, мать, все в Яблоке? Молодец! Пусть Яблоко хоть один процент наберет, но надо, чтобы оно было». Сам он аккуратно голосует за коммунистов, но, видите, понимает, что надо, чтобы Яблоко было. Еще он сказал: «А Яблоко-то ваше на этих выборах в гору пошло». Лично он ни в чем не участвовал, но заметил наш успех. Вот Павел для меня - настоящий русский человек: широта взглядов, терпимость, чувство справедливости, великодушие. Я сама с ним мало разговаривала, но Лена вела с ним длинные беседы на кухне за обедом и за чаем. Дверь из мой комнаты в кухню открыта, и я с удовольствием слушала их разговоры. Они поддерживали меня в дни сомнений.
Выскакиваю на кухню и вижу: окно распахнуто (окна у нас с двойными рамами и между рамами расстояние, как обычно в старых домах), обе рамы закрыты с ноября, и подоконник заставлен. На нем лежит довольно большая мраморная плита - основа большого старинного чернильного прибора, теперь мы на нее ставим большие горячие кастрюли, стоит корзинка с яблоками, корзинка с луком и еще стопка пепельниц стеклянных и керамических. Лена их вымыла и поставила на подоконник сушиться. Так вот, створки окна и внешние и внутренние распахнуты, а когда распахивались внутренние створки, всё стоящее на подоконнике, грохнуло на пол, от этого и был шум. А в раскрытое окно влезает незнакомый дяденька. Уж как ему удалось открыть окно - не знаю. Грудью он уже лежит на подоконнике, левая рука в кухне, держится за подоконник, а правой он машет в воздухе, ища за что бы ухватиться. Я спрашиваю: «Зачем вы сюда лезете, что вам здесь нужно?» А он говорит: «Здесь моя жена». Я говорю: «Здесь нет вашей жены. Уверяю вас». А он говорит: «Я знаю, что она здесь». А сам машет рукой в пустоте и метит ухватиться за раму. А рамы у нас гнилые, трухлявые, им сто лет с лишним, если он за раму ухватится, рама сорвется, и он вместе с ней полетит вниз, расшибётся и стеклом изрежется. Я говорю: «Нет здесь вашей жены. Могу дать вам честное слово». А он спрашивает: «Это двадцать пятая квартира?» «Нет, - говорю, - Это двадцать третья». «А где двадцать пятая?». Отвечаю: «Вам нужно влезть еще на один этаж». Он говорит: «Ну, я через вашу квартиру пройду». И все хватается рукой за пустоту. Я стою, не жива, не мертва. Уж молчу, боюсь ему помешать. Наконец он схватился правой рукой за тот же подоконник, с трудом подтянулся, перебросил тело в кухню и свалился в кухне на пол. Я помогла ему подняться, а он очень нежно поцеловал меня в щеку. Роскошный мужик. Большой, блондин, обалденно красивая рубашка, пострижен у хорошего мастера. На ногах не держится, пьян. Как он в таком состоянии лез по стене и не сорвался, как он такой большой и тяжёлый, мог висеть на одной руке - загадка, видно бог пьяных любит. Я говорю: «Видите, что вы натворили, всю кухню нам разорили, горшки побили. А он говорит: «Я сейчас сам всё уберу и возмещу убытки». Я говорю: «Нет уж, спасибо, мне еще не хватало, чтобы вы тут по полу ползали, все собирали». Довела его до двери, вывела на лестницу, показала, как идти в двадцать пятую квартиру, сказала, что знаю верхних соседей и думаю, что его жены у них нет. А он сказал, что, скорее всего она пошла к ним. Я закрыла дверь, не стала ничего убирать и окно закрывать, вошла в комнату, села в кресло. Сижу, а меня колотит, все вижу мужчину, который висит на одной руке, а второй хватается за воздух, и мужчина экстра класса. Как его жена могла бы быть с ним счастлива, если бы он не пил.
Тут проснулся и встал мой зять, вошел в мою комнату, спросил, что происходит. Я объяснила. Он закрыл окно, все убрал. Вскоре раздался звонок в дверь. Зять сказал, чтобы я не подходила к двери, и подошел сам. Некоторое время он говорил с пришельцем через дверь, но пришелец был так убедителен, что мой зять открыл ему дверь, обычно он незнакомым не открывает, они поговорил на пороге. Я слышала только, что зять сказал, что помощь нам не нужна, мы сами управились. Через некоторое время в дверь опять позвонили, пришла полиция. Им, оказывается, сообщили, что незнакомый человек с улицы лезет в чужую квартиру, где, скорее всего никого нет, все на работе. Зять рассказал, что произошло, что человек свою жену искал. Полицейские спросили, не нанес ли он нам ущерба. Зять сообразил сказать, что не нанес. А ущерб он нам нанес. Пепельницы перебились, и, рухнув на пол, пришелец попал на пластмассовый совок для мусора и раздавил его. Вот собственно и вся история. Я еще не сказала, что живем мы на втором этаже, но это высокий второй этаж. Старинный дом, комнаты с высокими потолками, перекрытия многослойные, засыпные и высокий подвал, почти цокольный этаж. Вот какой подвиг человек совершил из любви к жене, жизнью рисковал.
А теперь ещё одно недавнее впечатление.
К нам зашёл, который делал у нас ремонт. Зовут его Павел отчество Фролович. Он не любит, когда его называют по отчеству, а мне имя Фрол нравится. Теперь оно экзотическое, а когда-то было распространенное. Одна из первых русских светских повестей называется «Повесть о Фроле Скобееве», она написана в 80-х гг XVII века, я сторонник именно это датировки. Павел зашел просто так, на огонек, на чашку чая. Он у нас ремонт делал месяца три, а то и больше, так что мы успели стать друзьями и почти родственниками. Он металлург, литейщик. Литейщики рано уходят на пенсию, и на пенсии он стал работать в ЖЭКе и наниматься делать ремонт. Он спросил меня: «Ну что, мать, все в Яблоке? Молодец! Пусть Яблоко хоть один процент наберет, но надо, чтобы оно было». Сам он аккуратно голосует за коммунистов, но, видите, понимает, что надо, чтобы Яблоко было. Еще он сказал: «А Яблоко-то ваше на этих выборах в гору пошло». Лично он ни в чем не участвовал, но заметил наш успех. Вот Павел для меня - настоящий русский человек: широта взглядов, терпимость, чувство справедливости, великодушие. Я сама с ним мало разговаривала, но Лена вела с ним длинные беседы на кухне за обедом и за чаем. Дверь из мой комнаты в кухню открыта, и я с удовольствием слушала их разговоры. Они поддерживали меня в дни сомнений.