Неудобные вопросы.
Опять обратилась Татьяна Макарова. Она в панике. На сайте Федеральной общественной палаты размещена статья под названием "Неудобные вопросы" и вывешен полный текст приговора её мужу, обвиняемому в насильственных сексуальных действиях в отношении своей дочери. Несколько дней ранее затравленную женщину, пытающуюся защитить свою семью и мужа, обвинили в нанесении вреда дочери разглашением информации о деле. Информация была разглашена сначала в телевизионном криминальном эфире через пресс-службы соответствующих правоохранительных органов (сообщили о поимке высокопоставленного чиновника-педофила), а затем она множилась в результате обращений Макаровой в государственные и экспертные учреждения и подключения к теме всё новых общественных обвинителей и защитников.
Поскольку в деле благодаря подробнейшему описанию на официальном публичном ресурсе Общественной палаты версии следователя, закреплённой приговором Таганского суда, не осталось интимных подробностей, не подвергнутых оглашению, позволю себе высказаться по поводу поставленных "неудобных" вопросов.
Какие вопросы автор упоминаемой статьи считает "неудобными" и для кого они неудобны?
Основной неудобный вопроос, по мнению автора, это является ли Макаров педофилом? А кому же этот вопрос неудобен?
Жена Макарова отвечает на этот вопрос чётко и понятно: не является, потому что она знает своего мужа и свою дочь. Журналистам, блоггерам, политикам, пытающимся разобраться в ситуации ( с любой стороны, и "за", и "против") неудобных вопросов задать нельзя. Они - лица посторонние. Вопросы по данному делу могут быть неудобны только следствию и суду. Да ещё экспертам, вышедшим за рамки своих реальных знаний и полномочий. Почему же вопросы, которые должны пролить свет на дело, взбудоражившее общественность, СМИ, детского омбудсмена, неудобны лицам, ответственным за качество расследования и судебного рассмотрения, им неудобны? А потому, что расследование дела проведено с грубыми нарушениями норм законности, действующего уголовно-процессуального законодательства, с многочисленными "натяжками", "допусками" и нелогичностями. О чём идёт речь?
1. В постановлении о возбуждении уголовного дела следователь Лопаев Д.Н. ссылается на судебно-генетическое исследование мазка без указания на дату исследования, номер, фамилию эксперта. Что это? Неточность? Небрежность при оформлении постановления? Уж и не знаю как назвать указание в важнейшем процессуальном документе по уголовному делу доказательство, которого не было. Фальсификация? Преступление? Или просто желание поймать какого-нибудь педофила? На момент возбуждения уголовного дела судебно-генетического исследования не было! Оно не указано ни в обвинительном заключении, ни в приговоре. Почему?
2. У дочери Макарова были взяты мазки и анализы мочи для исследования. Почему кроме эксперта Исаенко ни один эксперт не обнаружил в них мужских следов? И куда делись стёклышки, на которых лаборантка больницы ночью увидела сперматозоиды? Эти доказательства вины Макарова находились у следователя. Почему они исчезли и кому это выгодно?
3.Почему единственное экспертное заключение (эксперта Исаенко) используется как доказательство вины? Читаю заключение."По ряду тестов в данном препарате определяются только генотипические признаки, характерные для женщины, что может свидетельствовать о крайне низком содержании генетического материала спермального происхождения в исходном объекте исследования (НИЖЕ ПОРОГА ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТИ ИСПОЛЬЗУЕМЫХ МЕТОДОВ АНАЛИЗА)." Так что же определила эксперт, если искомый "мужской материал" не определился (ниже порога чувствительности)? Читаю дальше. "С известной долей определённости (или неопределённости?), можно сделать вывод о присутствии биологического материала Макарова НЕ ИСКЛЮЧАЕТСЯ. Однако далее конкретизировать этот вывод не представляется возможным по причине трудности анализа..." Так это что? Доказательство вины или невиновности?
4. При отсутствии объективных доказательств вины Макарова и вообще о том, что состоялось какое-либо преступление, следователь принимает решение подкрепить свою версию (а она у него одна, другие не выдвигаются и не проверяются) косвенными доказательствами, поскольку прямых явно недостаточно, да и свидетельствуют они скорее о невиновности, чем о виновности. А дело-то уже возбуждено. Вошло в отчётность. Уже вся Москва знает, что педофила поймали!
На помощь приходят "Озон" и полиграф. Почему в деле отсутствуют подробные данные об образовании и квалификации "экспертов" Соколовой и Нестеренко? Беру слово "эксперт" в кавычки, чтобы не порочить квалифицированнейших и образованнейших специалистов в различных областях знания, в ряды которых пытаются затесаться люди, подобные названным мною. Читал их заключения. Это покруче Кашпировского и Чумака. Но удивляет суд. Суд обосновывает свой приговор не объективными данными - осмотром потерпевшей, показаниями СВИДЕТЕЛЕЙ ПРЕСТУПЛЕНИЯ, медицинскими,биологическими и генетическими экспертизами. Там проблемы ( у стороны обвинения) - свидетелей преступления нет, потерпевшая и её мать утверждают об отсутствии какого-либо преступного посягательства, экспертизы либо сомнительные, либо однозначно оправдывающие. Суд обосновывает свои выводы измышлениями Лейлы Соколовой и полиграфолога Нестеренко, которые находит достоверными и убедительными. По поводу "экспертизы" Лейлы Соколовой уже не хочется ничего говорить. По поводу полиграфолога Нестеренко также. Уже не знаю, кому и что здесь неясно.
5. Способ изложения обвинительного заключения и приговора свидетельствует о нежелании разобраться в доказательствах, дать им надлежащую оценку. Всё свалено в кучу. Перечисляются и подробно цитируются показания как лиц, что-то свидетельствующих о возможном преступлении (врачей больницы, экспертов), так и свидетелей и экспертов, говорящих об отсутствии какого-либо преступления. Анализ показаний, группировка доказательств отсутствует. Оценка доказательств примитивна и нелогична. Например, "полиграфолог" Нестеренко, проведя за 150 тысяч исследование Макарова на своём приборе, попросил у того ещё 500 тысяч для "углублённого исследования. Не получил. Сразу после отказа у него проснулось гражданское правосознание и он немедленно обратился к Следственный отдел по Таганскому району (то есть именно в тот, который расследовал дело) с заявлением о совершении Макаровым преступления. О преступлении Нестеренко узнал с помощью своего детектора.
Изучив экспертное заключение полиграфологов Герасименко и Фроленко, опровергнувших методику исследования и выводы Нестеренко, суд отверг их, признав, что они являются высококвалифицированными специалистами.
Почему следователь и суд предвзято, нелогично оценили имеющиеся доказательства?
6. Почему суд в лице судьи Лариной, вынесший обвинительный приговор, при первоначальном поступлении дела из следственного комитета, возвратил его прокурору, указав на многочисленные нарушения при расследовании? (Постановление Таганского суда от 17 мая 2011 года). Почему вдруг кардинально изменил своё мнение? Может быть потому, что Мосгорсуд высказался по поводу дела (не изучая его), что "предъявленное Макарову обвинение является очевидным"? (Постановление кассационной коллегии Мосгорсуда от 20 июня 2011 года).
Я задал лишь несколько неудобных вопросов. Следователю, судье, эксперту, профессионально и честно выполняющим свой долг эти вопросы неудобными не являются. На все вопросы следователь и суд могут ответить своими ясными, логичными, понятными и законными актами. Надеюсь, что постановление судебной коллегии по уголовным делам Мосгорсуда, которая скоро будет рассматривать данное дело, будет и законным, и обоснованным, и понятным, то есть объясняющим все "неудобные" вопросы.
Поскольку в деле благодаря подробнейшему описанию на официальном публичном ресурсе Общественной палаты версии следователя, закреплённой приговором Таганского суда, не осталось интимных подробностей, не подвергнутых оглашению, позволю себе высказаться по поводу поставленных "неудобных" вопросов.
Какие вопросы автор упоминаемой статьи считает "неудобными" и для кого они неудобны?
Основной неудобный вопроос, по мнению автора, это является ли Макаров педофилом? А кому же этот вопрос неудобен?
Жена Макарова отвечает на этот вопрос чётко и понятно: не является, потому что она знает своего мужа и свою дочь. Журналистам, блоггерам, политикам, пытающимся разобраться в ситуации ( с любой стороны, и "за", и "против") неудобных вопросов задать нельзя. Они - лица посторонние. Вопросы по данному делу могут быть неудобны только следствию и суду. Да ещё экспертам, вышедшим за рамки своих реальных знаний и полномочий. Почему же вопросы, которые должны пролить свет на дело, взбудоражившее общественность, СМИ, детского омбудсмена, неудобны лицам, ответственным за качество расследования и судебного рассмотрения, им неудобны? А потому, что расследование дела проведено с грубыми нарушениями норм законности, действующего уголовно-процессуального законодательства, с многочисленными "натяжками", "допусками" и нелогичностями. О чём идёт речь?
1. В постановлении о возбуждении уголовного дела следователь Лопаев Д.Н. ссылается на судебно-генетическое исследование мазка без указания на дату исследования, номер, фамилию эксперта. Что это? Неточность? Небрежность при оформлении постановления? Уж и не знаю как назвать указание в важнейшем процессуальном документе по уголовному делу доказательство, которого не было. Фальсификация? Преступление? Или просто желание поймать какого-нибудь педофила? На момент возбуждения уголовного дела судебно-генетического исследования не было! Оно не указано ни в обвинительном заключении, ни в приговоре. Почему?
2. У дочери Макарова были взяты мазки и анализы мочи для исследования. Почему кроме эксперта Исаенко ни один эксперт не обнаружил в них мужских следов? И куда делись стёклышки, на которых лаборантка больницы ночью увидела сперматозоиды? Эти доказательства вины Макарова находились у следователя. Почему они исчезли и кому это выгодно?
3.Почему единственное экспертное заключение (эксперта Исаенко) используется как доказательство вины? Читаю заключение."По ряду тестов в данном препарате определяются только генотипические признаки, характерные для женщины, что может свидетельствовать о крайне низком содержании генетического материала спермального происхождения в исходном объекте исследования (НИЖЕ ПОРОГА ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТИ ИСПОЛЬЗУЕМЫХ МЕТОДОВ АНАЛИЗА)." Так что же определила эксперт, если искомый "мужской материал" не определился (ниже порога чувствительности)? Читаю дальше. "С известной долей определённости (или неопределённости?), можно сделать вывод о присутствии биологического материала Макарова НЕ ИСКЛЮЧАЕТСЯ. Однако далее конкретизировать этот вывод не представляется возможным по причине трудности анализа..." Так это что? Доказательство вины или невиновности?
4. При отсутствии объективных доказательств вины Макарова и вообще о том, что состоялось какое-либо преступление, следователь принимает решение подкрепить свою версию (а она у него одна, другие не выдвигаются и не проверяются) косвенными доказательствами, поскольку прямых явно недостаточно, да и свидетельствуют они скорее о невиновности, чем о виновности. А дело-то уже возбуждено. Вошло в отчётность. Уже вся Москва знает, что педофила поймали!
На помощь приходят "Озон" и полиграф. Почему в деле отсутствуют подробные данные об образовании и квалификации "экспертов" Соколовой и Нестеренко? Беру слово "эксперт" в кавычки, чтобы не порочить квалифицированнейших и образованнейших специалистов в различных областях знания, в ряды которых пытаются затесаться люди, подобные названным мною. Читал их заключения. Это покруче Кашпировского и Чумака. Но удивляет суд. Суд обосновывает свой приговор не объективными данными - осмотром потерпевшей, показаниями СВИДЕТЕЛЕЙ ПРЕСТУПЛЕНИЯ, медицинскими,биологическими и генетическими экспертизами. Там проблемы ( у стороны обвинения) - свидетелей преступления нет, потерпевшая и её мать утверждают об отсутствии какого-либо преступного посягательства, экспертизы либо сомнительные, либо однозначно оправдывающие. Суд обосновывает свои выводы измышлениями Лейлы Соколовой и полиграфолога Нестеренко, которые находит достоверными и убедительными. По поводу "экспертизы" Лейлы Соколовой уже не хочется ничего говорить. По поводу полиграфолога Нестеренко также. Уже не знаю, кому и что здесь неясно.
5. Способ изложения обвинительного заключения и приговора свидетельствует о нежелании разобраться в доказательствах, дать им надлежащую оценку. Всё свалено в кучу. Перечисляются и подробно цитируются показания как лиц, что-то свидетельствующих о возможном преступлении (врачей больницы, экспертов), так и свидетелей и экспертов, говорящих об отсутствии какого-либо преступления. Анализ показаний, группировка доказательств отсутствует. Оценка доказательств примитивна и нелогична. Например, "полиграфолог" Нестеренко, проведя за 150 тысяч исследование Макарова на своём приборе, попросил у того ещё 500 тысяч для "углублённого исследования. Не получил. Сразу после отказа у него проснулось гражданское правосознание и он немедленно обратился к Следственный отдел по Таганскому району (то есть именно в тот, который расследовал дело) с заявлением о совершении Макаровым преступления. О преступлении Нестеренко узнал с помощью своего детектора.
Изучив экспертное заключение полиграфологов Герасименко и Фроленко, опровергнувших методику исследования и выводы Нестеренко, суд отверг их, признав, что они являются высококвалифицированными специалистами.
Почему следователь и суд предвзято, нелогично оценили имеющиеся доказательства?
6. Почему суд в лице судьи Лариной, вынесший обвинительный приговор, при первоначальном поступлении дела из следственного комитета, возвратил его прокурору, указав на многочисленные нарушения при расследовании? (Постановление Таганского суда от 17 мая 2011 года). Почему вдруг кардинально изменил своё мнение? Может быть потому, что Мосгорсуд высказался по поводу дела (не изучая его), что "предъявленное Макарову обвинение является очевидным"? (Постановление кассационной коллегии Мосгорсуда от 20 июня 2011 года).
Я задал лишь несколько неудобных вопросов. Следователю, судье, эксперту, профессионально и честно выполняющим свой долг эти вопросы неудобными не являются. На все вопросы следователь и суд могут ответить своими ясными, логичными, понятными и законными актами. Надеюсь, что постановление судебной коллегии по уголовным делам Мосгорсуда, которая скоро будет рассматривать данное дело, будет и законным, и обоснованным, и понятным, то есть объясняющим все "неудобные" вопросы.