Молодой пророк. Страннословие и парадокс (окончание)
Глава 5. Двусмысленность
Самое коренное, что есть в человеке, глубокое и проникновенное - это двусмысленность, которая запутывает его, обманывает и тянет его силы, время, слова и внимание. Плачевное здесь в том, что мир однозначен. Есть то, что есть, другого нет, а значит и все мысли о другом пусты. Но именно неизвестность, незавершенность заставляет нас выдумывать и строить макеты, слова, обрывки фраз и идей, которые даже не мы выдумываем, а нечто более для нас авторитетное. Конечно, это имеет большие перспективы, особенно, если к этому подойти с талантом - большие деньги, машина, офис, кресло президента. Вы думаете, а точнее, так наивно полагаете, что имеете возможность сделать все по плану, ничего при этом не теряя, построить утопию и якобы создать систему, но вы даже не подозреваете, как тщетны ваши наивности, как нелепы ваши смелые выходки и отважные подвиги. Управлять государством - это дело настолько же возможное, насколько и удержание воды в ладонях, когда остаются лишь капли, а мы твердим себе, что капли - все-таки тоже вода. Но давайте будем честными и посмотрим на это с другой стороны. Вот, где кроется двусмысленность, двуликость - в политике, в деньгах, в нахлебничестве и нагребании имущества за чужой счет. Не стану начинать ненужных слов. Просто это надо понять, что иначе быть не может, и, если я говорю о сношениях людей, то обязательно кто-то тихо засмеется, а кто-то сконфуженно пропустит мимо ушей и смысл моих слов постигнет пустоту. Люди так высокомерны, что порой не выносят, когда на них не обращают внимание. А я бы на их месте считал великим унижением, когда тебя тешат тем, что дают что-то сказать или сделать, чтобы ты знал, что тебе тоже можно что-то говорить и делать, чтобы ты думал, что имеешь некоторую важность, потому что тем самым тебя лишь заставляют тщетно тратить время и силы и не дают тебе лишний раз взглянуть на себя под другим углом. Часто нужно действовать иррационально, чтобы слова не имели значения, а иначе цепкий ум твоих слушателей и наблюдателей заставит тебя не только доказать твое право говорить, но и заново открыть все законы природы. Все начнется с обычного приветствия, а позже вы будете готовы разучиться говорить вообще. Это судьба людей - не понимать друг друга и пытаться навязать друг другу свои привычки вопреки непониманию, потому что именно привычное создает контакт. Настоящее же понимание наступает в момент безмолвия и бездействия, потому что тогда ничто не создает двусмысленности. Человек - существо болезнетворное, потому что нет предела его глупости. Существо настолько жалкое, но, не смотря на это, настолько глубокое и непостижимое, какое могло только появиться в мире, что из-за своей похоти он превратил себя в глобальное стихийное бедствие.
Природа недвусмысленна. Комар, пьющий из раны кровь, делает это точно и решительно, и его решительность настолько глобальна, что мазь от комаров становится до тошноты пошлой выдумкой, а сопли, которые распускают глупые дети - есть позор огромный и несмываемый. Вы себе подумать не можете, насколько прав футбольный мяч, прилетевший в ваше окно, или газ, взорвавший ваш дом и забравший дом четверых или более человек, или собака, до смерти перепугавшая мальчика на велосипеде. Это не жестокость, это истина, это то, что мы утратили от той изнеженности и избалованности, в которую сами себя ввергли. Стократно прав оборвавшийся трос, нераскрывшийся парашют. Вы не понимаете, с какой заботой лавины в горах засыпают снегом туристов, а неосторожный водитель насмерть сбивает великого профессора точных наук. Это и есть решительность, это и есть чистый смысл, скрытый намек. Это и есть полноправие, первородность и самая настоящая вежливость мира, жалость, проявляемая ко всем нам, унизительная снисходительность к нашим проступкам, ставящая нас в неоплатный долг перед всем миром. Заратустра верно говорил, что человек - есть нечто, что надобно преодолеть. Но пока что многие, кто пытается следовать этому правилу, не преодолевают себя, а, наоборот, застревают в себе, причем так глубоко и неуклюже застревают, что кажется, словно они действительно себя преодолели, хотя в действительности они еще больше боятся, еще больше не уверены в себе, что просто не могут дальше быть честными и начинают врать. Сначала себе, а потом всем остальным. Вот, Гитлер, например, казалось бы, такую войну сделал, так хладнокровно. Но ведь хладнокровие его вовсе не от преодоления самого себя, а как раз таки от его собственной сущности, от потакания себе и своей похоти. Но и Гитлер был бесконечно прав, когда катался по паласу и грыз его, брызгая слюной, или когда получал удовольствие от того, что на него мочилась женщина. Прав именно не как человек, а как великая ошибка природы, как нечто фатально глупое и ничтожное, тупое и безмозглое, что только могло случиться в истории. То есть Гитлер был прав против себя, как и многие, почти все вожди и деятели. Люди беспорядочны. Муравейник живет более оправданно, более честно, более осмысленно, чем человеческое общество. Потому что там нет игры в настоящее, а есть само настоящее, то, что никогда не закончится, и потому вечно новое и светлое, как безмятежность, никогда не повторяющееся в той же форме и не продолжающееся бесконечно долго. Именно нестабильность, неуравновешенность - есть идеал существования живого. Постоянное изменение, а не мнимые застои. Глупо пытаться создать государство, потому что все-таки надо понять, что если даже грубо оценивать, то в действительности под государство в итоге подстраивается около 15% нашей жизни, да и то, чисто формальной. А остальные 85% не подчиняются ни законам, ни указам. Это и мафия, и преступность, и безнаказанность, и житейски бытовое беззаконие, и похотливые выходки, и дикая природа, и отступничество, и диссидентство, и невменяемость, то есть, то, на что государство не имеет права. А ведь эти 85% и есть острота жизни, ее пик и кончик, к которому нас всех тянет. Потому что государство - это двусмысленность. Есть более тонкие законы, недвусмысленные, настоящие. Настоящая правота, бесконечная закономерность всего происходящего, не нуждающаяся ни в дополнениях, ни в изменениях, ни в вынесении в официальной форме, а, наоборот, претерпевающая от всего этого губительные последствия, да и к тому же сложная, необъятная и непостижимая, как и все остальное. А то, что мы придумываем - лишь детские шалости. Беда человека в его понятиях, в его суждениях, оценках и постоянных взвешиваниях и распределениях ценностей. Пока стоят приоритеты, пока есть условные действия, пока есть "лучше" и "хуже", есть некоторая преграда, которая превращает то, что есть в то, что должно быть и в то, что не должно, в правильное и неправильное, создавая тем самым двусмысленность. Старое и новое - это не противоположности. Почему от одного надо отказываться? В этом беда, замкнутость и ограниченность. В старом много опыта, но этот опыт консервативный. В новом и молодом много движения и сомнения, но эти движения сами по себе однообразны и бестолковы. Нужно совмещать, принимая и то, и другое, не делая различий. Старость можно сравнить с бесплодным деревом, а молодость - с никак не расцветающими ростками. Нужно объединить мудрость и выносливость дерева с молодыми силами ростков. Стоит ли думать о теле? А как же? Тело - это мы. Но разве мы не думаем о нем? В чем проблема? В двусмысленности. Сами вопросы неполноценны: есть ли бог? есть ли любовь? в чем смысл жизни? Есть одно глупейшее слово - эгоизм. Что означает эгоизм? Забота о своем эго, то есть, о себе. Но ведь эгоизм не ставит приоритетов. На самом же деле, мы называем так людей, когда не ощущаем от них действий, удовлетворяющих нашим ожиданиям. Разве иначе мы можем судить, чем занят человек? И разве тем самым мы не эгоисты? Эгоизм - это природа, с которой все упорно борются, но в которой все тонут и вязнут с руками и ногами. Только приняв наш эгоизм, как нас самих, мы преодолеваем его. Вот, где парадоксальность жизни: не отказ, а преодоление через принятие. Не побег от пожара, а переживание его, не избежание глупостей, а совершение с полным осознанием, не прятки в своей квартире, работе или семье, а постижение великого и незримого. Вот, что надобно понять.
Но можем ли мы рассматривать людей, как отдельный вид, а не как множество видов? Национальная, а тем более расовая разница между людьми - это ли не природное разделение? Ведь собак различают по породам. Биология просто не может копнуть глубже допустимого, глубже "гуманного", а потому, не видя огромной разницы в людях, совершает жестокую ошибку. Многие, читающие это, подумают, что вот, мол, Блэк теорию фашизма сейчас перефразирует. Важно же понять, что термины двусмысленны, а потому ложны. Я не пропагандирую дискриминацию, потому что это - лепет, я указываю на природное неравенство и не-братство, на то, что есть. Вот глубочайший вопрос: кто мы? Животные или нечто выше? Мы - ступень, весы, которые надо куда-то качнуть. Если мы решаем остаться животными, то мы должны безупречно принимать все природное и естественное, а если мы решаем двигаться далее, то мы вообще должны выпрыгнуть из системы благ и ценностей. Но наша неконкретность и самоуверенность губит нас и дает сбои. Это то, что называется "и рыбку съесть, и на хуй сесть". Мы - не люди, мы - недобитые тела. Дело не в чувствах и эмоциях, а в капельках росы на траве с утра под моим окошком, в сгоревших дровах и во всплеске воды. Вот в чем дело, - в живом, в настоящем. Не в гражданстве, не в состоянии, не в воспитанности и даже не в наличии высшего образования, а в земле под ногами, лучах солнца и раскатах грома. В нас самих дело. Мы же считаем себя правильными а потому часто жалуемся на других, находя в них столько изъянов, для своих же поступков избирая кучу отборных оправданий, хотя сами не способны посмотреть чуть-чуть сбоку себя, поставить себя в более крупные масштабы зрения и тем самым узреть себя таким последним говном во всей вселенной, какое только может быть. Но нет же - мы любим иногда проклинать себя, надеясь на то, что кто-то, кто рядом, услышит и пожалеет. Мы не можем честно без оценок принять себя. Если я скажу вам, что вы - глупый человек, найдется ли хоть один, кто со мной согласится? Мы можем согласиться, когда нам говорят, что мы злы, несправедливы, обидчивы и так далее, но мы никогда не согласимся с тем, что бесконечно глупы, а ведь только это и является полной и изначальной правдой, стократно подчеркивающей и злость, и несправедливость, и обидчивость, и прихотливость, и жадность, и недоверие и все прочее. Глупы, а потому виноваты в нашей самоуверенности, в нашем удовольствии. Виноваты в первую очередь перед собой. Не перед богом, не перед родиной, не перед друзьями и родителями, ни перед кем иным, от кого всегда можно убежать, но только перед собой, от кого мы никогда никуда не денемся. Мы сами - то, что нас сотворило и то, что нас погубит и уничтожит, не оставив никаких надежд и шансов на будущее, потому что сами боимся этого, а значит так и сделаем. То, чего мы боимся - то и делаем. Никто не может с такой точностью угадывать наши планы и страхи, чтобы обламывать нас. Мы сами строим планы, которые не можем потом осуществить, мы сами создаем образы, под которые никто не собирается подстраиваться, сами выбираем свой смысл, который никто никогда не понимал и не поймет, сами выбираем и придираемся к словам, создавая обиды. Сами под себя срем! Не тупая соседка, не жадный друг, не цыгане на базаре и не менты, а мы сами под себя же от всей души гадим, самозабвенно гадим, деловито попердывая. Как же нам понять ошибку и найти неверность? Ищите смысл. Ищите его в самой глубине. Отбрасывайте двусмысленное, как ложное, постигайте все. Я пишу это от собственных мыслей. Я мыслю словами, потому что меня научили словам родители. Я научился словам, потому что мог учиться. Я мог учиться, потому что во мне было место для информации... Чем закончится эта мысль? Нет ничего беспричинного. Есть тайное и непознанное. Нет невозможного, есть убежденное сознание.
Глава 6. Куда уходит сила
Что такое исчезновение силы? Это появление пошлости. Вот самое точное определение: все, что бессильно, то до боли пошло и жалко, а потому ничего не достойно. Не "кто сильнее, тот и прав", а "кто сильнее, тот и жив". Но где сила? В мышцах? В ньютонах? В деньгах? В правде? В словах? Что бы мы ни назвали, мы будем лишь глупо играть словами, подбирать мозаику. Жизнь и сила - одно. То, что живет, то сильно само по себе, сильно своей жизнью, своим бытием. Самое сильное и самое слабое - одно и то же. Но что делаем мы? Как мы поступаем перед лицом нашей "неполноценности"? Мы уносим свой огарок свечи, оставляя пламя позади, довольствуемся дымом, а не огнем. Крылатые выражения, афоризмы и шутки - вот, во что мы облачаем нашу жизнь. В стандарты, в эталоны, в ГОСТы, в доски почета, в обычаи и правила хорошего тона. Взять к примеру те же штампы: "Я тебя люблю - Я тебя тоже люблю". Кто ни разу не говорил этих слов? Беда в том, что наши привычки заставляют нас вырывать не созревшие плоды, подавать на стол недоваренные блюда. Потому что только тот, кто самый первый произнес эти слова, тот пережил всю их глубину. А мы уже хватаем их, говорим их, не переживая, не искупая их смысла, а как бы бесплатно пользуясь, а от того и безоглядно расшвыриваясь ими направо и налево. Я скажу вам: тот и только тот, кто ни разу не говорил "Я тебя люблю - я тебя тоже", тот любил по-настоящему, всем своим существом, кто не писал "скучаю по тебе", тот и скучал, и переживал. Это же относится ко всем штампам. Сейчас столько фраз пишут на партах, на стенах, на остановках, на автобусах, на машинах, на футболках, на киосках, на афишах, на сигаретах, в рекламе и во всем тому подобном. Но куда уходит сила фраз? Ведь, знаете, одно слово может такой переворот событий учинить, будучи изреченным в нужное время, в нужный момент и с необходимой интонацией. Но мы так самомнительны, что позволяем себе хватать все без оглядки, пожирать весь именинный торт, не оставляя никому ни куска, тем самым убивая весь его вкус. Наша безмерная жадность - вот причина того, что мы цепляемся за все, что хорошо звучит, вкусно пахнет и ярко блестит. Хватаемся быстро и сильно, без оглядки, прячем в карман и превращаем в игрушку, как будто пытаясь что-то приобрести. Но самое плачевное в том, что как бы ни старались, мы просто не способны взять, как от природы неприкосновенное, сокровенную сущность, как мотыльки у лампы, не можем постичь источника ее света. А потому наша мода так быстро меняется. Мода - это жадность, всемирная и глобальная жадность. Жадность не перед богатством, не перед преимуществом, а перед смыслом. Но именно эта жадность нас всех и наебывает, подсовывая нам золото, блеск, сияние, мнимую складность и мнимую красоту вместо простого и не приукрашенного смысла, подсовывая видимое и осязаемое вместо сущего. Почему мы любим говорить громкие слова, грустить о всяких глобальностях, притворяться страдальцами за великие дела? Потому что это подкрепляет перед нами нашу важность. Но мы не замечаем, как вместе с тем, это делает нас до того убогими сопляками перед вселенной, что мне хочется плюнуть в лицо всякому, кто жадно будет цитировать кусочки этого рассказа. Хотя нет. Этот рассказ слишком смешон, чтобы сделать кого-то важным. Напротив, он сделает вас самым последним существом на свете, искупает вас в грязи, опозорит и уничтожит вас до состояния самого живого и первостепенного, а значит, сделает вас сделает вас ответственными не только за свои действия и слова, но и за свои мысли и чувства. И только непреклонная упрямость вашего "Я", вашего неприкосновенного права быть глупым, ваша независимость и свобода слова может оставить вас в своей колыбели, а значит, вы должны будете выбросить, сжечь или подтереть задницу этим бредом. Но, делая это, вы все-таки знайте, что это ваша высшая сверхответственность за ваше ничтожное существование, за ваше глупейшее пребывание в этом мире. И от этого никуда не денешься, как от тени, пока сам не зайдешь в тень. Вы представляете, мы настолько жадные, что я аж нас чуть ли не ненавижу за это. А куда уходит сила? Сила остается ждать нас, ждать того момента, когда мы станем достойными ее присутствия, когда мы сумеем направлять ее не в русло слов и картинок, а в безграничное, в знание, в ТО, ЧТО ЕСТЬ.
Нас всех можно сравнить с людьми, которые ходят вокруг целого моря и носят в руках, в бутылках, в стаканах воду, лелеют ее в то время, как вокруг нет ничего, кроме воды, кроме безграничного смысла. Мы даже открываем магазин воды и устраиваем кучу церемоний по вручению капель друг другу, замораживаем воду и рискуем ради нее жизнью и честью, лижем себе жопу из-за нее, воруем ее друг у друга, убиваем, ссоримся, завидуем, ревнуем к воде всякого, как король-плакса , сидим на сундуке с золотом, боясь потонуть в надвигающемся на нас смысле. Смысл - это вещь очень тяжкая. Я, если бы был хотя бы авторитетным банкиром, непременно ввел бы такую валюту - ВОДА, которая была бы уникальна для всех людей и государств. Ни доллар, ни евро не встали бы даже в сравнение с ВОДОЙ. Подумайте только: во-первых, эта валюта исключает подделки, во-вторых, она не стареет и не рвется, а в-третьих, ресурс ее неисчерпаем. Чем вам не идеальные деньги? Да только можно ли заставить их на нас работать? Вот уже который год, век, тысячелетие мы тщетно пытаемся сделать это, но наша "ВОДА" слишком быстро обесценивается. Значит, мы что-то упускаем. Давайте возьмем несколько штампов: "Счастье не в деньгах", "Главное, чтобы человек был хороший"... Я сейчас пока вспомнить больше не могу, но нам хватит и этих двух. Сейчас главное - понять, что когда впервые эти слова появились, было некоторое переживание, которое их породило, а также, и это самое важное (!!!), было некоторое УПРОЩЕНИЕ, которое и послужило толчком к изречению. Но что стало потом? Слова превратились в штампы. Почему? Потому что красота их наглядной формы привлекла массовое внимание и сделала из них вещь, брелок, который можно повесить на цепочку и таскать все время с собой. Но куда девался смысл? Куда ушла сила? Это можно уподобить маленькому мальчику, который посадил муравья в коробок спичечный, а муравей вдруг бесследно исчез из коробка, оставив там лишь свою форму. Даже не тело, а всего лишь форму, безжизненную и бестолковую.
Посмотрите вокруг себя: кругом бессилие, мировое и глобальное бессилие. Не слабость, а бессилие, потому что слабость более честна, чем бессилие, более реальна и решительна, более жива, а потому и безмерно сильна. А у нас - бессилие, истощение, опустошение, бессмысленность, одним словом, вселенский позор, глупость сверхгалактических масштабов. Достаточно включить радио или телевизор, особенно если там идет ток-шоу или реклама, и вы увидите, как тщетны те люди, которые строят вокруг себя свой мир, с которым и ведут беседу. Как трудолюбиво они швыряют веские слова, чужие метафоры, как самолюбиво они улыбаются в камеру, как безупречно они мажутся косметикой. Но посмотрите раз, два, три,..., смотрите до тех пор, пока перед вами не вскроется вся пошлость, вся жалость этих бестолковостей. Раз уж не дано сто раз прожить жизнь - значит, сто раз смотрите телевизор. Или даже не ток-шоу. Включите хоть те же новости, вслушайтесь в форму, в структуру предложений, в глубину мелкой мысли диктора. Где здесь сила слов? Где скрытое решительное действие? Да даже не надо ничего включать, достаточно завести разговор с представителем современной молодежи любого пола, будь то пресловутый гопник, будь то мастевый неформал, будь то накрашенная девица или продвинутый ди-джей. Только говорите с ним не о том, сколько время или как дойти до Цветного проезда от университета, а поговорите о чем-нибудь серьезном. Главное и самое необходимое, а потому и самое сложное, - это попасть в область его доверия. Только не переборщите, иначе тот, кого вы будете выспрашивать, может не захотеть с вами разговаривать, заметив в вас уловку, испугавшись и сразу дав полный отпор вашим расспросам. Знайте, что имеете дело не с человеком, а с его говнистым эго, которое трясется со всех сторон, а потому будет придумывать кучу оправданий, кучу словопрений для того, чтобы вы ничего не заметили. Для более верного результата налейте рюмочку водки, дайте закурить, создайте сентиментально-ностальгическую обстановку, вздохните поглубже и повыразительнее, пожалуйтесь на нелегкую жизнь, на отсутствие любви и понимания в мире. Тут уже действия должны быть сымпровизированными, точных подходов ко всем нет. Если вы все сделаете мастерски, то увидите, как вся срань полезет наружу, как только исчезнут первые барьеры, которые до этого и создавали некоторый образ гопника, неформала, девицы, ди-джей и т.д. и т.п., так сразу же этот образ и растворится. Вы останетесь наедине с таким жалким существом... Главное, создайте доверие, станьте на мгновение другом, и вы ТАКОЕ увидите, ТАКОЕ поймете, что вам захочется тут же раздавить, безжалостно и честно растоптать и уничтожить это позорное существо, потому что что-то вам подсознательно будет твердить в этот момент, что вы ничем не отличаетесь от этого человека, что вы искали доверия от него, а тут вдруг как будто сами ему доверились, вытащив из него свое говно. Да. Говно у всех людей одно. А потому мы так не любим, когда видим себя в других, готовы их стереть, как указатель на нашу сущность. А затем, взгляните на все это глобальнее - посмотрите, на что похож человек. Он спошь состоит из ложных слов, из мнимых сил, из бессилия. На бытовом уровне, в защищенном состоянии этого не видно, но как только в его жизнь вторгаются, как только он сталкивается лицом к лицу с тем непостоянством, в котором он существует, как только его взгляд проникает чуть подальше собственного горизонта, так сразу же вскипает вся лажа, которая в нем накопилась.
Так разве не должен человек накапливать силу, чтобы выживать, чтобы побеждать, чтобы меняться и двигаться? Почему же мы стоим на месте, замороженные и загипсованные? Почему мы не побеждаем, а убегаем, не постигаем, а играем в игры, не меняемся даже, а топчемся на месте? Да потому что позволили себе упростить ту тайну, которая в нас была, унизить ее до уровня привычек, обесценить ее, наплевать на нее, доведя себя до уровня, который даже "животным" назвать нельзя. Позволили себе быть модными, продвинутыми, современными, преуспевающими, позволили себе ухватиться за скатерть вселенского праздничного стола и со всей жадностью, со всей самозабвенной алчностью дернуть за нее и закричать: "МОЕ! МОЕ! МОЕ!", разбрызгивая слюни во все стороны, топая ногами по полу, строя выразительные гримассы и просто-напросто посылая всех на хуй, не давая ни на мгновение себе понять, что вокруг уже нет ни гостей, которые якобы норовят отобрать у нас лакомый кусочек, ни того кусочка, ни стола, ни праздника, а только мы и заиндевевший обрывок скатерти в плотно зажатых руках.
Глава 7. Маленькая притча о невозможном
Однажды в мире появилось нечто странное, нечто такое, что подобно неподвижной горе, густой массе, которая как будто весело застыла среди всего и заставило нас всех согнуться перед ним. Это было не физическое тело, а какая-то внутренняя преграда, как бы маленький кусочек говна в душе каждого человека, маленькая капелька дегтя, которая есть в нас и по сей день. Со временем оно слегка адаптировалось к нам и стало почти невидимым. Все было бы заебись, если бы не преграды. Мы все мгновенно стали похожи на паучков в банке. Стали страдать и страдаем до сих пор. В качестве оправдания, мы приняли притчу о яблоке познания добра и зла. А теперь я изложу вам притчу о невозможном.
Все коренилось именно в той капеьке дегтя, в том кусочке говна. И случалось это так. Люди жили себе, не зная бед, ссор, обид, невзгод, но в самые острые моменты вдруг стали ощущать некую слабость. Им стало казаться, что они достигли пределов своего совершенствования, но на самом же деле это пределы настигли их. И в самые ответственные моменты жизни, когда, если раньше казалось все предельно ясным, то теперь, наоборот, все было неясным, человек давал себе спуск, поступал врознь своим целям, делал необдуманные действия. Особенно часто это было в моменты раздражения. Да и вообще, почти только в эти моменты и было. Человек не преодолевал свой гнев молчанием, а стал срывать его в виде слов и губительных действий. Человек начал обижаться, грустить. Появилась лень, появился страх, появилось напряжение, которое породило грезы и мечты, создало в человеке ожидание и желание, как способ защиты от напряжения. Но все эти способы защиты работали против человека и стали порождать ссоры, жадность, зависть, ревность, депрессии, мании и фобии. В общем говоря, появились такие моменты жизни, когда человек начал ощущать, что дальше он так не может. Сейчас это звучит печально и грустно, и мы начинаем друг друга жалеть, тем самым закрывая друг другу глаза на реальность. А ведь именно в эти моменты мы сгибаем колени не перед бедами и невзгодами, а перед той маленькой капелькой дегтя, разжиревшей внутри нашего сердца, перед тем встроенным в нас инородным разумом, если хотите знать. В эти моменты мы забываем себя и делаем именно те действия, которые более всего губительны для ситуации. Но разве человек выбирает самые губительные действия? Сейчас о человеке, который забывает себя, могут говорить, что это герой, это самозабвенный разум, а значит он жертвует собой, не щадит себя ради великого. Начинают хвалить это самозабвение, как гнев праведный или как отчаяние и смелость, но в действительности же все совсем наоборот: нет слабее существа на земле, чем человека, забывшего себя, нет никого ничтожнее и бестолковее на всем белом свете, нет никого бесполезнее и гаже, чем мы в те мгновения, когда сдаемся, поднимаем руки перед невозможным и отдаем власть тому кусочку говна, который притаился в самой глубине. Порой мы не осознаем даже, где мы проявили слабость, потому что многие поступки, например, те же слезы, драки, обиды, депрессии и злости обрели крепкую форму и их корни стали невидимы. А ведь у всех у них один корень - это наша слабость и наша глупость. И все мы одной цепью связаны, как бурлаки на Волге, а ведем себя, как разгоряченные чиновники у одного микрофона. И по сей день мы гнем и гнем колени перед невозможным. Все чаще и чаще мы делаем глупости и пошлости, даем себе отдых, который для нас же и оказывается губительным. Именно для нас. И именно под нас же мы все срем, гадим щедро, со всей благодарностью.
Так что же нам всем делать? Не "кто виноват", а "что делать" и "как жить". Меняться в правильную сторону, не давать себе ни капли потакания. Надо глупость глупостью же победить. И сказать себе, что именно так дальше нельзя. Не так, как мы привыкли себе все хуево представлять, а именно так, как оно все есть на самом деле и гораздо хуевее. Кто сказал, что меняться поздно? Это та же слабость, то же отступление в нас, потому что мы еще даже не пробовали измениться. И менять надо не друга, не брата, не дочь, не врага своего, не мента, не соседей, не пьяниц и алкоголиков, а себя самого менять надо, в себе самом нужно найти тот кусочек говна, вытянуть его из себя, вырвать и понять, что ВЕДЬ И ВПРАВДУ НЕТ НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО. Самое главное, - поймать себя тогда, когда мы готовы поднять руку и махнуть, когда мы хотим поставить многоточие, сказать любимое слово "короче", упростить не упрощаемое, уткнуться на мгновение в свою засаленную подушку, убежать или просто-напросто заново родиться. И именно заново родиться и надо в этот момент. Важно понять, что любой километр начинается с метра, метр - с миллиметра и так далее, любое расстояние - с первого шага, любой первый шаг - с первой мысли, любое усилие - с первой воли, любое слово - с первого звука, любая наша сила рождается от постепенных и безупречных усилий. И именно в те моменты нужно не гнуть колени, а искать, именно искать, а не порождать, в нас же силы, которые, казалось бы, давно нас покинули, и давать отпор всем своим существом, распирая руки во все стороны от безмерной решительности. И самое важное: сначала вам всегда будет казаться, что вы боретесь сами с собой, но при достаточной честности вы увидите, если дотерпите, дотянете до того великого и действительно самого важного момента в вашей жизни, найдете все же силы выстоять, выдержать и дотерпеть, - увидите, что боретесь не с собой, а с тем червем, который въелся вам в душу, с тем кусочком яблока, который застрял в горле, с тем самым кусочком говна на самой глубине вашего сердца.
И момент этот будет подобен пробуждению.
Июль-август 2002 года. Блэк.